– Как только я увидела вас… – прошептала она.

– Так бывает, – сказал я и обнял ее.

Она была полной и мягкой. Мои пальцы впились в ее спину.

– Поцелуй меня, – попросила девушка, и просунув руки мне под пальто, сцепила их в кольцо.

Минуту мы стояли не двигаясь. Потом рыжая вырвалась.

– Здесь нечем дышать. Пошли на воздух.

Внезапно я почувствовал ненависть к ней. Никого в жизни я еще не ненавидел так люто. Я обнял девушку снова, но она оттолкнула меня, оказавшись на удивление очень сильной. Я никогда бы не подумал этого.

– Не сжимай меня так крепко, – захихикала она. – Полегче.

Мне хотелось ударить ее по лживым губам, которые то просили о ласке, то запрещали ее. Но я всего лишь молча сделал шаг назад. Не знаю, заметила ли она мое состояние, но девица стояла с невозмутимым видом и поправляла волосы.

– Давай вернемся обратно, – предложила рыжая.

– Хорошо.

Сама же не сдвинулась с места, словно чего-то выжидая.

– Он, наверное, ищет меня.

– Думаю, что да.

Я понял: она набивала себе цену.

Рыжая притронулась пальцами к губам.

– Ты стер мне кожу.

Меня это нисколько не тронуло.

Девица засмеялась, она явно хотела опять завоевать мое расположение.

– Посмотри, какая луна, – сказала она, обернувшись ко мне.

– Ты ждала, когда луна появится из-за туч, чтоб известить меня о таком важном событии?

Девица протянула мне руку. Этого было достаточно, чтобы рыжая опять оказалась в моих объятиях.

– Ты не думай, что я вешаюсь на шею первому встречному, – словно извиняясь, проговорила она.

Я одновременно и ненавидел, и жалел ее, эту подвернувшуюся мне случайно женщину.

– Меня интересует настоящее, а не прошлое, – успокоил я ее.

Она укусила меня за губу. И в это время внизу, на палубе, прозвучал смех. Я узнал этот смех – и тут же оттолкнул рыжую. Только Ева могла смеяться так.

– Что это с тобой? – удивленно спросила рыжеволосая искусительница. Она не знала, что для меня раздался еще более соблазнительный зов.

Я стоял и прислушивался. Ева засмеялась снова. Я нагнулся через перила и посмотрел вниз. Подо мной была целая толпа, но Евы я не увидел.

– Эй, послушай, – раздраженно крикнула рыжая.

– Иди к черту, – огрызнулся я.

Она замахнулась на меня, но я перехватил ее руку. Рука была слабой и безвольной. Девица завизжала от боли. Я обозвал рыжую проституткой и ушел. Спустившись на палубу, я стал искать Еву и не без труда смог найти ее. Ярко освещенная светом, она стояла в дверях зала, где играли в рулетку. Рядом был высокий, с резкими чертами лица мужчина, в прекрасно сшитом смокинге. Я знал, кто этот мужчина. Он тот, кому я завидовал больше всех на свете. И он, входя в зал, поддерживал за локоть ту, которая отказывала мне в счастье быть всегда с ней вместе, пренебрегла моей любовью. И не мое присутствие делало Еву особенно притягательной. Она просто светилась от радости и именно потому, что рядом с ней был ее Джек.

17

Я не хотел, чтобы Ева первой заметила меня. По крайней мере в ту минуту не хотел и боялся, чтоб толпа случайно не столкнула нас. Но и задержаться в дверях не было возможности: люди, стоящие за моей спиной, проталкивали меня в зал, который был битком набит народом. Стоя у двери, я не видел столиков – мой взгляд скользил поверх голов людей и цеплялся только за лампы под абажурами. Я стал осторожно пробираться вперед, пока не добрался до первого столика. Здесь я оглянулся кругом, но Евы нигде не было. Я решил пробиваться дальше. Желающие играть и зеваки у столиков стояли слишком тесно, и я должен был ждать, пока кто-нибудь не отойдет. Крупье призвал:

– Делайте ставки, господа.

Толпа бросилась к ближнему от меня столику, таща меня за собой.

Через минуту крупье известил:

– Ставки сделаны.

Только когда толпа отхлынула, я смог отойти от столика, к которому был плотно прижат посетителями, и продолжить путь по залу. Но даже и теперь передвижение было затруднено. Локтями пробивая себе дорогу, я то и дело извинялся, но все равно заметил несколько косых взглядов, брошенных в мою сторону. Думаю, минут десять понадобилось, чтоб пробраться к следующему столику. Он оказался моей конечной целью. Ева стояла за спиной Джека Херста, которому каким-то чудом удалось найти место за столиком.

– Господа, начинайте игру!

Ева наклонилась вперед и что-то прошептала на ухо Херсту. Ее глаза горели. Она была почти красива. Он нетерпеливо покачал головой, но на Еву не взглянул даже. Он ставил на черные. Пока он ожидал своей игры, я с интересом рассматривал Джека. Он был высокий, широкоплечий и мускулистый. У него были глубоко посаженные глаза и прямой нос. Как таковая, четко обозначенная верхняя губа отсутствовала: настолько она была незаметной и вытянутой. И весь рот представлял собой сплошную тонкую линию, словно его отчертили под линейку. Смокинг сидел прекрасно, рубашка была подобрана с большим вкусом. На вид Джеку было лет сорок. Так вот он какой этот парень, которого любит Ева. Я понимал ее. Какова бы ни была его внешность, но в нем чувствовался мужчина. Мне не оставалось ничего другого, как с болью признать, что Джек – ее собственность. Ева не сводила с мужа глаз и следила за каждым его движением. Она была очень возбуждена. Меня охватила ревность. Если бы внешность Херста разочаровала меня, я не стал бы так переживать. Я сравнил его с собой. Сравнение было явно не в мою пользу. Он выглядел значительно лучше, интереснее меня, был прекрасно сложен и физически сильнее меня. И держался Джек с видом человека, который всегда добивается своего. Колесо остановилось, и Ева наклонилась вперед. Херст сидел, выпрямившись, устремив глаза на колесо, холодный и бесстрастный. Крупье выплатил деньги и улыбнулся Херсту, но тот даже не посмотрел на услужливого банкомета. Я стал медленно продвигаться к месту, куда меня тянуло как магнитом. Это было довольно трудно. И Херст выиграл еще несколько раз, прежде чем я встал за спиной Евы, толкнув под локоть толстую старуху, которая мне мешала. Я чувствовал аромат волос Евы. Мне ужасно хотелось прикоснуться к ней, но я сдержался.

– Удвой ставку, – прошептала она Херсту.

– Не мешай, – огрызнулся он.

Я протянул руку и поставил триста долларов на красное. Ева обернулась – и мы посмотрели в глаза друг другу.

– Привет, – сказал я.

Лицо ее приняло деревянное выражение. Она отвернулась. «Шлюха, – подумал я. – Ты еще поплатишься за это». Мой выбор поля был удачным.

– Пусть остаются на месте, – попросил я. – Идет?

Крупье кивнул. Херст проиграл пятьдесят долларов и положил на стол новую порцию жетонов. Снова выиграло красное. Херст потерял все жетоны. Он через плечо с усмешкой глянул на меня. Я усмехнулся в ответ. Я мог себе это позволить. Новая игра, и снова Херст теряет жетоны. Он проиграл около двухсот долларов. А на красном накопилось около восьмисот долларов. Крупье вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул. Херст готов был снова выложить жетоны, но Ева остановила его.

– Сегодня тебе не везет. Давай уйдем. – Она казалась расстроенной.

– Замолчи, – бросил он.

По-видимому, он привык приказывать ей. И просьба Евы на него не возымела никакого действия. Джек сделал очередной ход, поставив на черное поле. И на этот раз удача была на моей стороне: на красном полотне рулетки. У стоянка столпился народ. К тому времени на игровом поле лежала целая куча денег. Но Херст на этот раз уже не выставлял жетонов. Я бросил их на красное. Колесо завертелось. Шарик из слоновой кости остановился на красном поле на цифре 36, потом медленно пополз к черному полю и замер на цифре 13. Крупье сгреб все мои жетоны, посмотрел на меня и укоризненно покачал головой. Я попытался улыбнуться в ответ, но мне это не удалось. Все уставились на меня, ожидая, решусь ли я сделать новую ставку, но я не рискнул. Внезапно я почувствовал, что в зале нечем дышать. С болью в сердце я отсчитал 1500 новеньких, шуршащих в пальцах долларов. Херст снова начал играть и выиграл. Казалось, что ему повезло только потому, что я потерпел фиаско. Я пропустил две игры, потом поставил на черное двести долларов. Выиграло красное. «Прекрасно, – подумал я, – тогда я поставлю на него. Какой я идиот, что сразу не поставил на красное!» Я проиграл еще четыреста долларов. Наклонившись вперед, чтобы сделать очередную ставку, я коснулся Евиного бедра. Меня бросило в дрожь, словно я прикоснулся к оголенному электропроводу. Ева отпрянула в сторону. Полученный разряд доставил мне удовольствие, как и то, что я мог стоять рядом с Евой и наблюдать за тем, как человек, которого она любит, теряет деньги. Я поставил пятьсот долларов на красное. Херст тоже сделал ход. Выиграло красное, и Херст проиграл. Так продолжалось пятнадцать минут. Иногда я выходил из игры. Дважды я порывался собрать жетоны со стола, но почему-то не делал этого, что-то останавливало меня. Красное поле выпадало одиннадцать раз. Зеваки затаили дыхание.

– Ставлю на красное, – объявил я.

На столе лежали жетоны на сумму 5200 долларов.

Крупье сказал:

– Ставок нет, – и остановил колесо.

Завязался спор. Какой-то маленький человечек со шрамом на щеке начал кричать, что крупье не имеет права прекращать игру. Крупье покачал головой и стал призывать всех к порядку. Внезапно Херст крикнул:

– Вертите это проклятое колесо!

Голос его прорезал наступившую тишину, словно звук бича. Крупье прошептал что-то высокому худому мужчине, который, расталкивая всех, подошел к столу. Херст крикнул:

– Тони, прикажите продолжать игру!

Тот, кого Джек назвал Тони, бросил взгляд на жетоны, взглянул на Херста, потом на меня и, повернувшись к крупье, крикнул:

– Какого черта вы ждете?

Крупье пожал плечами и пробормотал:

– Ставки сделаны, господа.

Зеваки прильнули к столу, затаив дыхание и вперив глаза на колесо рулетки. Я нашел и сжал руку Евы. Она даже не посмотрела на меня, но руки не вырвала. Это прикосновение принесло мне огромное облегчение. Но от волнения я не избавился. От близости Евы оно возросло, стало более сильным, чем если бы я следил только за одним вращением колеса фортуны. А равнодушный шарик все бежал и бежал и, казалось, никогда не остановится. Вот он уже почти замер на красном, и вдруг в самую последнюю минуту, словно его толкнула чья-то невидимая рука, скатился на черное. Толпа разом выдохнула, как будто свалила со своих плеч тяжелую ношу.