– Не говори так. Мы же договорились в прошлый раз.

– Конкретно о каком-то дне недели разговора не было.

– Но я хочу видеть тебя сегодня, – настаивал я, слушая, как кровь больно стучит в висках.

– А я не могу сегодня, Клив. Я занята.

«Неужели эта бессердечная женщина не может хотя бы сказать, что сожалеет, что мы не сможем увидеться?» – подумал я, охваченный злобой на Еву.

– Я должен это понимать так, что тебя уже пригласили обедать?

– Да… если тебе уж так надо все знать.

– Хорошо, хорошо. И все же я настаиваю на встрече. Ты не могла бы отказаться от сделанного тебе кем-то предложения ради меня?

– Нет.

Я уже готов был бросить трубку, но меня остановил страх остаться наедине с самим собой, со своими безрадостными мыслями. Я сделал последнюю попытку уговорить эту несносную женщину.

– А не сможем ли мы встретиться после этого обеда? – В ожидании ответа я думал о том, что совершу что-либо ужасное, если прозвучит и на этот раз: нет.

– Пожалуй, сможем, – неуверенно отозвалась Ева. – Ты действительно хочешь видеть меня?

Опять она мерит меня общим аршином со своими клиентами. Неужели она воображает, что я стал бы унижаться перед ней, если бы у меня не было потребности во встрече.

– Да, очень! – ответил я. – Когда тебе удобнее?

– В 9.30.

– Может быть, ты позвонишь мне, когда будешь свободна и вернешься домой. Я тут же приеду.

– Хорошо.

Я дал ей свой телефон.

– Значит, в 9.30 я жду твоего звонка.

– Хорошо, – согласилась Ева и повесила трубку.

Этот разговор оставил неприятный осадок, потому что я как холуй просил проститутку о такой малости – о свидании. Утешил лишь результат, хоть добыт был неприятным мне способом. Но когда невыносимо болит зуб, ничего больше не остается, как удалить его. У меня тоже не было другого выбора, как пойти на этот унизительный разговор: я просто не мог провести эту ночь в одиночестве.

Я все еще был занят мыслями о Еве, когда в комнату вошел Рассел. Он увидел разбросанные по столу бумаги, но нужного впечатления они на моего слугу не произвели.

– Послушай, Рассел, – раздраженно сказал я, – не будь надутым, как епископ. Да, дела у нас неважные. Фактически все летит кувырком.

Брови слуги поползли вверх.

– Очень жаль, сэр, – сказал он. – Произошло что-то очень неприятное?

Внезапно у меня появилось желание поделиться с ним наболевшим.

– Присаживайся, Рассел, – предложил я, махнув рукой в сторону кресла. – Я хочу поговорить с тобой.

– Я лучше постою, мистер Клив, – ответил слуга, не скрывая удивления по поводу услышанного предложения.

– Сядь же, ради бога! – крикнул я и, когда он сел, глядя на меня с испугом и тревогой, добавил: – Извини, Рассел, мои нервы на пределе. И если ты весь вечер намерен держать себя подобным образом, то нет смысла затевать этот разговор.

– Вы правы, мистер Клив, – согласился слуга и поудобнее устроился в кресле напротив меня. – Может быть, я могу чем-нибудь помочь вам?

Я покачал головой.

– Помочь мне никто не сможет, но я должен поговорить с кем-нибудь, – сказал я и, протянув руку, взял сигарету. – Мы уже порядочное время живем вместе, не так ли? Таким образом, твое будущее тесно связано с моим. Если дела мои станут плохи, тебе от этого не станет легче. Готов ли ты делить со мной не только мои успехи, но и неприятности?

Рассел, пристально глядя на меня, молчал.

– Шансы мои значительно упали, – продолжил я. – Кэрол меня бросила. Мисс Венсингер отказалась вести мои дела, сценарий не продвигается ни на шаг, и я в долгах. Я попал в чертовски трудное положение. Ты мог себе такое представить?

Я видел, что озадачил слугу своим признанием.

Рассел, собираясь ответить, почесал затылок, зачем-то провел ладонью по лысине.

– Я не понимаю, что на вас нашло, мистер Клив, – сказал он. – Было время, когда вы работали с утра до ночи. Потом вы забросили работу. Меня это очень тревожило. Не сердитесь, но с тех пор, как вы послали меня с книгой к этой мисс Марлоу, у вас начались одни неприятности.

– Все вы стараетесь свалить всю вину на нее, – возразил я, вскочив с кресла и принимаясь расхаживать по комнате. – И все вы ошибаетесь. Я даже представить себе не могу, что бы я делал без мисс Марлоу.

– Мне трудно этому поверить, сэр, – сказал слуга, не мигая уставясь на меня. – Надеюсь, она не влюблена в вас?

Меня рассмешило предположение, пришедшее в голову слуге.

– Не бойся, Рассел, я не намерен жениться на ней, если тебя это беспокоит. К тому же, должен откровенно сознаться: она совершенно безразлична ко мне. Ты не поверил бы мне, если бы я рассказал тебе, как эта женщина обращается со мной. – Я загасил сигарету и тут же закурил новую. – Ты ведь не знаешь, что я чувствую себя очень одиноким. Наверное, это удивляет тебя, но это именно так. Я ужасно одинок, и не найдется ни одного человека, с которым я мог бы поговорить по душам. Мои голливудские знакомые не годятся для этого. С ними откровенно не поговоришь. Мы все боимся сказать друг другу лишнее слово. Доверься – и тебя поднимут на смех. Если ты не занимаешься саморекламой и не кричишь о своих достижениях и доходах, там тобой никто не интересуется.

Рассел сидел, сложа руки на толстых коленях, слушал внимательно. Мои последние слова его особенно поразили.

– Мне это непонятно, мистер Клив, – недоуменно произнес слуга. – Ведь у вас же есть друзья. Например, мистер Теннет. Почему вы никогда не пригласите его в дом пообедать с вами?

– Питера? Не будь идиотом. У него есть все на свете. Зачем ему скучать в моем обществе? – Я сел. – И Кэрол не до меня. Она – талант. Кроме того, она выходит замуж за Голда. Неплохо, не правда ли? Она станет женой старого негодяя Голда только потому, что он гребет деньги лопатой.

– Но ведь вы же сами виноваты в этом, сэр, не так ли? – вежливо уточнил Рассел. – Мне кажется, вы могли бы быть очень счастливы с мисс Кэрол, если бы не ваша новая знакомая.

– Хватит говорить о мисс Марлоу, – раздраженно перебил я. – Понимаешь, я не могу бросить ее. – Помолчав немного, я продолжал: – Дело в том, Рассел, что я влип, как кур во щи. Я начал с того, что забавлялся с ней, а теперь – проклятье! – дело обернулось гораздо серьезнее. Она у меня в крови.

Лицо Рассела стало мрачным.

– Но, сэр…

– Брось увещевать меня! – взорвался я. – Я в отчаянном положении. Я ничего не могу поделать с собой. Мне нужна эта женщина, и я не могу расстаться с ней.

Слуга немного подумал и заговорил:

– В этом нет ничего странного, сэр. Вы не первый и не последний, кто попал в лапы такой женщины, как эта мисс Марлоу. Это и раньше происходило и будет случаться, пока земля вертится.

Я уставился на Рассела.

– Что ты имеешь в виду? Что ты-то обо всем этом знаешь?

Он спокойно посмотрел на меня.

– Я значительно старше вас, мистер Клив, у меня больше опыта в житейских делах, и неприглядные стороны жизни мне известны в большей степени. Боюсь, что, если мужчина свяжется с подобной женщиной, он рано или поздно пожалеет об этом.

Я провел рукой по волосам.

– Знаешь, Рассел, она совсем не похожа на обычную проститутку. Ева – особенная женщина! Господи! Уж не думаешь ли ты, что я мог связаться с обыкновенной уличной потаскушкой? Ведь не думаешь же ты так?

Он покачал головой.

– Знаете, сэр, что я скажу вам: эта Марлоу ничем не отличается от любой уличной девки. Неужели вам это непонятно? Ева, как вы ее назвали, может иначе выглядеть. У нее могут быть другие методы завлечения мужчин, но по своей сути она такая же, как все продажные женщины. Они – монстры. И с ними могут справиться только такие же выродки, как они сами. Дамочки этого сорта не испытывают к своим клиентам никаких чувств, кроме тайного презрения, и считают мужчин, которые тратят на них свои деньги, рабами своих страстей, полагая, что рассчитываться за свои пагубные наклонности эти сластолюбцы должны кошельком. Иного расчета, кроме как денежного, в той среде не существует. Главное в жизни для проституток – деньги. Большинство из них – пьяницы. Как вы вообще можете сравнивать их с нормальными женщинами?

Я облизал губы и уставился на Рассела.

– Пожалуй, ты прав, – наконец сказал я. – Но почему же такое произошло со мной? Почему эта проклятая Ева, словно болото, засосала меня? Что она так держит меня?

– А вы уверены, что она держит вас, сэр? – спросил он. – Ведь с такими женщинами знаются чаще всего те, кто испытывает комплекс неполноценности. Вы, считая себя неудачником в жизни, решили, что Ева, чье социальное положение ниже вашего, чья жизнь вообще растоптана, укрепит вашу веру в себя. Вы, утверждаясь в глазах существа более несчастного, чем сами, укрепитесь верой в своем превосходстве. Вам жаль в первую очередь себя, поэтому вы прониклись этим чувством и к падшей женщине, видя, что обоих жизнь завела в тупик. Вы уверились, что Еву никто не любит. Она и сама это знает, понимает, что фактически никому не нужна, поэтому она и не верит ни одному из мужчин, которые крутятся вокруг нее. Сегодня, завтра, через неделю, через год она надоест им, и они уйдут к другим. Такие женщины не имеют жизненных корней. Они живут только сегодняшним днем, а завтрашнего они просто боятся. Вы, наверное, считаете, что у вас много общего с мисс Марлоу. У нее нет будущего. Вы склонны думать, что у вас тоже нет его. Она одинока, ее окружают недостойные, грязные люди. И вы считаете себя одиноким среди незаурядных людей и уверены, что они не интересуются вами, ставя вас ниже себя. Если вы допускаете подобного рода мысли в отношении себя, то вполне закономерно они привели вас к убеждению, что вы не можете обойтись без этой женщины.

Я бросил сигарету.

– Ну и умен же ты, старый дьявол! – произнес я, боясь посмотреть слуге в глаза. – Мне даже и в голову не приходило, что ты так хорошо во всем разбираешься.

Он позволил себе вежливо улыбнуться.