Мы заполонили купе газетами, Холмс принес их целую кипу. Он просматривал их, отрываясь, чтобы записать что-то и обдумать. Так мы доехали до Рединга. Неожиданно он смял все газеты в огромный ком и забросил его в багажную сетку.

— Вы слышали что-нибудь об этом деле? — спросил он.

— Ни слова. Я несколько дней не заглядывал в газеты.

— Лондонская печать не помещала полных отчетов. Я только что просмотрел все последние газеты, чтобы вникнуть в подробности. Насколько я могу судить, это один из тех несложных случаев, которые чрезвычайно трудны.

— Это звучит несколько странно.

— Но это сущая правда. В необычности почти всегда ключ к разгадке тайны. Чем обыденнее и проще преступление, тем труднее докопаться до истины. Как бы то ни было, в данном случае выдвинуто очень серьезное обвинение против сына убитого.

— Значит, это — убийство?

— Ну, так предполагают. Я ничего не берусь утверждать, пока сам не ознакомлюсь с делом. В нескольких словах я обрисую вам положение вещей, каким оно мне представляется.

Боскомская долина — это деревенская местность вблизи Росса, в Хирфордшире. Самый крупный землевладелец в тех краях — мистер Джон Тэнер. Он составил себе капитал в Австралии и несколько лет назад вернулся на родину. Одну из своих ферм, Хазерлей, он сдал в аренду мистеру Чарльзу Мак-Карти, тоже бывшему австралийцу. Они познакомились в колониях, и, естественно, переехав на новое место, поселились как можно ближе друг к другу. Тэнер, правда, был богаче, и Мак-Карти сделался его арендатором, но они, по-видимому, оставались в приятельских отношениях, потому что частенько проводили время вместе. У Мак-Карти был один сын, юноша восемнадцати лет, а у Тэнера — единственная дочь такого же возраста, жены у обоих стариков умерли. Они, казалось, избегали знакомства со здешними семействами и вели уединенный образ жизни, хотя оба Мак-Карти интересовались спортом и часто посещали скачки по соседству. Мак-Карти держали слугу и горничную. У Тэнера было большое хозяйство и, по крайней мере, с полдюжины слуг. Вот и все, что мне удалось разузнать об этих семействах. Теперь о самом происшествии.

Третьего июня, то есть в прошлый понедельник, Мак-Карти вышел из своего дома в Хазерлей часа в три дня и направился к Боскомскому омуту. Так называют небольшое озеро, образованное разлившимся ручьем, который протекает по Боскомской долине. Утром он ездил со своим слугой в Росс и сказал ему, что очень торопится, так как в три часа у него важное свидание. С этого свидания он не вернулся.

От фермы Хазерлей до Боскомского омута с четверть мили, и, когда он шел туда, его видели два человека. Во-первых, старуха, имя которой не упомянуто в газетах, и, во-вторых, Уильям Краудер, лесник мистера Тэнера. Оба эти свидетеля показали, что мистер Мак-Карти шел один. Лесник добавил, что вскоре после встречи с мистером Мак-Карти он увидел его сына — Джеймса Мак-Карти. Молодой человек шел с ружьем. Лесник утверждает, что мистер Мак-Карти в этот момент еще не скрылся из виду и что сын шел за отцом. Он совсем было позабыл об этой встрече, но вечером он услышал о происшедшей трагедии и все вспомнил.

Обоих Мак-Карти видели еще раз, чуть позднее. Боскомский омут окружен густым лесом, у самой воды — трава и камыш. Дочь привратника в Боскомском имении, Пэшенс Морван, девочка лет четырнадцати, собирала в лесу цветы. Она заявила, что видела у озера мистера Мак-Карти и его сына. Ей показалось, что они крепко повздорили. Она слышала, как старший Мак-Карти кричал на сына, и видела, как последний замахнулся на своего отца, будто хотел ударить его. Она была так напугана этой ужасной сценой, что стремглав бросилась домой и рассказала матери, что в лесу у омута отец и сын Мак-Карти затеяли ссору и как бы не дошло до драки.

Не успела она кончить, как в сторожку вбежал молодой Мак-Карти и сообщил, что он нашел в лесу своего отца мертвым, и попросил привратника ему помочь. Он был страшно возбужден, без ружья, без шляпы; на правой руке его и на рукаве были видны свежие пятна крови. Привратник последовал за ним, и они подошли к убитому, распростертому на траве у самой воды. Череп покойного был размозжен каким-то тяжелым, тупым оружием. Такие раны можно было нанести прикладом ружья, принадлежавшего сыну, которое валялось в траве в нескольких шагах от убитого. Улики были настолько очевидны, что молодого человека сразу арестовали. Во вторник дознание вынесло предварительное заключение: «преднамеренное убийство»; в среду Джеймс Мак-Карти предстал перед мировым судьей Росса, который направил дело на рассмотрение суда присяжных. Таковы основные факты, известные следователю и полиции.

— Невозможно себе представить более гнусного дела, — заметил я. — В данном случае косвенные доказательства изобличают преступника.

— Косвенные доказательства обманчивы, — задумчиво проговорил Холмс — Они могут совершенно ясно указывать в одном направлении, но в то же время уводить в противоположную от истины сторону. Обстоятельства сложились неблагоприятно для молодого человека; не исключена возможность, что он и есть преступник. Нашлись, однако, люди — среди них мисс Тэнер, дочь соседа-землевладельца, — которые верят в его невиновность. Мисс Тэнер пригласила Лестрейда — может быть, вы его помните по «Этюду в багровых тонах»? — чтобы восстановить истинную картину. Лестрейд, считающий дело очень трудным, передал его мне, и вот два джентльмена средних лет мчатся на запад со скоростью пятьдесят миль в час вместо того, чтобы спокойно завтракать у себя дома.

— Боюсь, что факты слишком очевидны, — сказал я, — вряд ли вы сумеете внести в это дело существенные поправки.

— Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, — ответил Холмс, смеясь. — Кроме того, мы можем случайно наткнуться на какие-нибудь другие столь же очевидные факты, которые не очевидны для мистера Лестрейда. Вы хорошо меня знаете и не подумаете, что я хвастаюсь. Я или подтверждаю его предположения, или опровергаю их, причем такими приемами, которые он не только не способен применять, но даже понимать. Взять хотя бы первый пришедший в голову пример: мне совершенно ясно, что в вашей спальне окно с правой стороны, но я далеко не уверен, что мистер Лестрейд заметит такой очевидный факт.

— Но как, в самом деле…

— Милый мой друг, я знаком с вами давно. Мне известна военная аккуратность, отличающая вас. У вас обыкновение бриться каждое утро. Последние дни стоит солнечная погода. Однако ваша левая щека выбрита гораздо хуже правой, а возле уха и вовсе небрежно. Значит, эта часть лица у вас хуже освещена, чем другая. Я не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками удовольствовался подобными результатами, глядя в зеркало при ровном освещении. Я привожу это только как элементарный пример наблюдательности и умения делать выводы.

В этом и заключается мое «métier»[30], и вполне возможно, что оно пригодится нам в предстоящем расследовании. Имеется одна или две незначительные детали, которые выяснились во время дознания. Они заслуживают внимания.

— Что же это?

— Оказывается, молодого Мак-Карти арестовали не сразу, а несколько позже, когда он уже вернулся на ферму Хазерлей. Полицейский инспектор заявил ему, что он арестован, а он ответил, что это его ничуть не удивляет: он получил по заслугам. Его фраза произвела должное впечатление — исчезли последние сомнения, которые, может быть, еще имелись у следователя.

— Так он признался? — воскликнул я.

— Нет, он тут же заявил о полной своей невиновности.

— В свете всей этой дьявольской серии событий это замечание не вызывает доверия.

— Наоборот, — сказал Холмс, — это единственный проблеск среди сгустившихся туч. Он может быть невиновен, но он же не идиот, чтобы не понимать, что обстоятельства против него. Если бы он притворился удивленным или возмущенным при аресте, это показалось бы мне в высшей степени подозрительным, потому что удивление или негодование не могут быть искренни в данных обстоятельствах. Это изобличило бы его. Бесхитростное поведение в момент ареста говорит либо о его полной невиновности, либо, наоборот, о незаурядном самообладании и выдержке. Ну, а его ответ, что он получил по заслугам, это тоже вполне естественно, если вспомнить, что он стоял над телом убитого отца и, несомненно, в день смерти отца настолько забыл о своем сыновнем долге, что нагрубил ему и даже, как утверждает девочка — а ее показания очень важны, — замахнулся на него. Его ответ говорит о раскаянии и об угрызениях совести и представляется мне скорее доказательством неиспорченности, чем преступных намерений. Я покачал головой.

— Многих вздернули на виселицу и без столь веских улик, — заметил я.

— Верно. И многие были невиновны.

— Что же говорит молодой человек?

— Ничего утешительного для его защитников, хотя есть один или два положительных пункта. Почитайте сами, вы найдете это здесь.

Он достал из папки местную газету и, открыв на нужной странице, указал на те абзацы, которые содержали показания несчастного молодого человека. Я уселся в углу купе и стал внимательно читать. Вот что там было написано:

«Затем был вызван мистер Джеймс Мак-Карти, единственный сын покойного. Он дал следующие показания:

„Я уезжал на три дня. Ездил в Бристоль и вернулся как раз утром в прошлый понедельник, третьего числа. Когда я приехал, отца не было дома, и горничная сказала, что он поехал в Росс с Джоном Коббом, конюхом. Вскоре после моего приезда я услышал, как во двор въехала его двуколка, и, выглянув из окна, увидел, что он быстро пошел куда-то. Затем я взял ружье и решил пройтись к Боскомскому омуту, чтобы осмотреть пустырь, где мы держим кроликов; пустырь расположен на противоположном берегу озера. По пути я действительно встретил Уильяма Краудера, лесничего, как он сообщил в своих показаниях; однако он ошибается, считая, будто я догонял отца. Мне и в голову не приходило, что отец впереди меня. Когда я был приблизительно шагах в ста от омута, я вдруг услышал крик „Коу!“, которым я и мой отец обычно звали друг друга. Я сразу побежал вперед и увидел его у самого омута. Он, по-видимому, очень удивился и спросил довольно резко, зачем я здесь. Слово за слово, дело дошло до сильных выражений, чуть не до драки, потому что отец был человек крайне вспыльчивый. Видя, что он не может совладать с собой, я предпочел уйти и направился к ферме Хазерлей. Но не прошел я и полтораста ярдов, как услышал душераздирающий крик и бросился назад. Там я увидел распростертого на земле отца; на голове его зияли ужасные раны, жизнь в нем едва теплилась. Ружье выпало у меня из рук, я приподнял голову отца, но почти в то же мгновение он умер. Несколько минут я стоял на коленях возле убитого, потом пошел к сторожу мистера Тэнера попросить помощи. Его дом был ближе других. Должен сказать, что я никого не видел возле отца и не могу себе представить, кто мог его убить. Его мало кто знал, потому что нрава он был замкнутого и неприветливого. Но настоящих врагов, насколько мне известно, у него не было. Больше мне ничего не известно“.