Довольно грубые и неприятные слова, но это было только начало. Я наговорил кучу всяких банальностей: что мужчина должен иметь опору из чувства самоуважения, что жить за счет жены недостойно… хотя все это не имело никакого отношения к тому, о чем хотела сказать Клэр.

Она сидела молча, поджав губы, и ждала, когда я закончу. Потом сказала:

— Никогда не думала, что ты можешь быть таким ослом.

С этими словами Клэр встала и вышла из кафе.

Разумеется, мы помирились в тот же вечер. Но осадок остался, и мы оба это чувствовали. Когда я уходил, Клэр надела пальто и проводила меня.

— Знаешь, Ники, ты так много сегодня извинялся… Я чувствую себя неловко. На самом деле виновата я сама, правда. Будь у меня хоть капля воображения, я бы поняла, что у тебя и так хватает забот, а тут еще глупая девчонка нудит о замужестве.

Я остановился как вкопанный.

— Ради Бога, Клэр, о чем ты?

— Не останавливайся, дорогой, я все расскажу. — Мы двинулись дальше. — Помнишь, ты оставил в холле вчера вечером газету?

— Да, и что?

— Я ее просмотрела, Ники. Ты отметил объявления о приеме на работу. Помнишь?

— Да, смутно.

— Ну?..

— Послушай, не хочешь же ты сказать… — промямлил я.

— Почему бы и нет? В точности соответствует твоей квалификации. Как будто специально для тебя. — Когда я вновь принялся возражать, Клэр прибавила: — Послушай меня, Ники. Это может тебе подойти.

— Теперь ты послушай меня, милая. На свете существует много странных и абсурдных вещей, и…

— Хорошо. — Она извлекла из сумочки клочок газеты и сунула в карман моего пальто. — Вырезала на случай, если ты вдруг передумаешь. Спокойной ночи, дорогой.

Когда я наконец снова двинулся к остановке, то уже напрочь забыл о клочке газеты.

Прошла неделя, самые тяжелые семь дней в моей жизни. В первые шесть вообще ничего не происходило. Утром седьмого дня я получил письмо от известной инжиниринговой фирмы — ответ на мое обращение, которое, в свою очередь, являлось ответом на их объявление о вакансии директора на одном из их заводов. В три часа дня меня приглашали на собеседование.

К трем часам я был на месте. Вместе со мной в приемной ждали еще двое мужчин. Оба среднего возраста. И оба, как мне показалось, по тому же делу. Я не ошибся.

Меня директор принял последним. Поприветствовал с терпеливой благожелательностью.

— О да. — Он бросил взгляд на мое письмо, лежавшее перед ним на безупречно чистом блокноте с промокательной бумагой. — Господин Марлоу, если не ошибаюсь? Да, да. Я пригласил вас специально. Честно говоря, в том, что касается предлагаемой должности, мы считаем, что вы слишком молоды. — Директор устало пригладил усы. — Тем не менее, — продолжил он, — нам подошел бы молодой неженатый мужчина с вашей квалификацией в связи с контрактом, который мы только что подписали. Имейте в виду, я не делаю вам конкретного предложения. Если это вас заинтересует, мы можем продолжить обсуждение. Жалованье, естественно, не очень велико, в данный момент дела на рынке обстоят не лучшим образом. И разумеется, придется подписать четырехлетний контракт. Хотя вряд ли это остановит такого молодого человека, как вы. Боливия — превосходное место, превосходное…

Я прервал поток его слов:

— Куда?

Лицо директора приняло удивленное выражение.

— Боливия. Чакская война,[47] — доверительно продолжил он, — продемонстрировала, что в военное время необходимо полагаться на собственные ресурсы. Цена вопроса — строительство двух заводов и создание на их основе производственной базы. Одного опыта…

Но я уже встал. Кажется, лицо у меня покраснело.

— Огромное спасибо, — сдержанно поблагодарил я. — Боюсь, мне пора. Хочу извиниться, что отнял у вас время. Уверен, вы без труда найдете нужного человека.

Директор пристально посмотрел на меня, затем пожал плечами:

— Естественно. Всего хорошего. Когда будете уходить, закройте, пожалуйста, за собой дверь.

Выйдя на улицу, я купил вечернюю газету, перешел на другую сторону, зашел в кафе-кондитерскую и заказал чашку чаю.

За соседним столиком сидел мужчина, которого я видел в приемной. Повинуясь внезапному порыву, я повернулся к нему:

— Прошу прощения, сэр. Надеюсь, вы извините мою назойливость; мне просто интересно — вам тоже предлагали работу в Южной Америке?

Вид у него был испуганный. Это был седовласый мужчина с крупным умным лицом и большими, сильными руками. Он с подозрением посмотрел на меня. Потом улыбнулся:

— Значит, они и на вас попробовали этот трюк? Мне предложили работу в Южной Америке — пять фунтов в неделю. Сказали, что я слишком стар для должности, указанной в объявлении. Боливия и пять фунтов в неделю! Мне! Я сказал ему, куда он может засунуть свое предложение. Вряд ли ему это понравилось.

— Значит, настоящая работа досталась тому, другому.

— Настоящая работа? — Мужчина насмешливо посмотрел на меня. — У них нет настоящей работы, друг мой. Это просто способ задешево нанять хороших специалистов. Они сокращают расходы, чтобы конкурировать с янки. Я бы и клюнул, но, к счастью, у меня есть запасной вариант — продаю слесарный инструмент. — Он указал на плоский кожаный чемоданчик на стуле рядом с собой. — Торговля вразнос.

Я угостил его сигаретой. Мы продолжили разговор. Слушая спокойный, почти непринужденный рассказ о том, чем занимался этот человек, я понял, что по части квалификации и опыта я и в подметки ему не гожусь. При прочих равных условиях любой руководитель, пребывающий в здравом уме, выберет его, а не меня. Тем не менее он продает слесарный инструмент. «Торговля вразнос». На мой вопрос о том, как идут дела, мужчина печально улыбнулся:

— Лучше не спрашивайте. Коммивояжер из меня неважный. Не такое это простое дело. Не хватает терпения и такта, я всегда настраиваю против себя людей, рассказывая им, как они должны вести дела. Кроме того, я не могу с собой справиться и честно говорю о том, какую дрянь я им предлагаю. Я пытаюсь изменить себя, но это трудно. — Он попросил счет. — Мне нужно идти. Рад был познакомиться.

* * *

Когда мужчина ушел, я попытался читать вечернюю газету. Герр Гитлер вновь подтвердил принципы сотрудничества Берлина и Рима. Синьор Муссолини произнес очередную речь с балкона Дворца Венеции. Глава фирмы по производству вооружений объявил, что прибыль за прошлый год оказалась в высшей степени удовлетворительной, и выразил уверенность в светлом будущем компании. Еще в одном государстве на Балканах установился фашистский режим. Хорват, проживающий в пригороде Парижа, расчленил тело своей любовницы топором. Банкир приветствует расширение возможностей выдачи ссуд иностранным государствам. На первой странице было два рисунка: на одном два улыбающихся и смущенных солдата сидели на новом танке, а на другом известный государственный деятель изображался в виде хитрого стервятника с удочкой в одной руке и очень маленькой рыбкой в другой. На четвертой странице помещалась статья «Силою твоей, о Британия…» бывшего морского офицера, который, если мне не изменяет память, был директором верфи.

Я отложил газету, допил чай и сунул руку в карман в поисках спички, собираясь закурить. Мои пальцы наткнулись на клочок бумаги. Я извлек его на свет, разгладил на столе и еще раз внимательно прочел объявление.

Фирма из Мидленда ПРИГЛАШАЕТ опытного инженера-технолога на должность руководителя отделения на континенте. Требования: свободное владение итальянским и опыт работы с высокопроизводительным оборудованием. Щедрое вознаграждение и комиссионные. Блестящие перспективы. Заявление с указанием возраста, квалификации (подробно) и возможности встречи направлять по адресу: п/я 536х.

Не знаю, что заставило меня отметить это объявление. Возможно, необычное упоминание об итальянском языке. После смерти родителей я делил комнату в студенческом общежитии с итальянцем, и он обучил меня своему родному языку — в обмен на мой. Мы хотели провести летние каникулы в пешем путешествии к югу от Неаполя. План так и не осуществился. За две недели до каникул мы поссорились. Но итальянский остался, периодически поддерживаемый романами издательства «Ашетт», а в последнее время — мыслями о медовом месяце в Риме.

Я вновь сунул листок в карман. Разумеется, об этом не может быть и речи. Абсурд. Клэр, благослови ее Бог, говорит глупости.

Тем не менее факт, что я спрятал объявление в карман, а не выбросил, говорит о многом. Вечером, когда я вернулся в свою квартиру, семя дало всходы. Меня ждали два письма; в обоих в первой строчке присутствовали слова «с сожалением».

Я принял ванну, переоделся, сел у камина и закурил. Десять минут сидел неподвижно и размышлял. Потом встал. В конце концов, никакого вреда не будет. Все равно ничего не выйдет. Кроме того, если мне предложат другую работу, я могу изменить решение.

— Кстати, — небрежно заметил я вечером в разговоре с Клэр, — просто ради интереса, я отправил письмо насчет той итальянской работы. Естественно, мне и в голову не придет согласиться, но узнать подробнее не помешает.

— Я всегда считала тебя разумным человеком, дорогой, — ответила Клэр.

2

«Спартак»

Четыре дня спустя я получил письмо от станкостроительной компании «Спартак» из Вулвергемптона. Оно было подписано исполнительным директором господином Альфредом Пелчером и содержало предложение приехать к нему в Вулвергемптон на следующий день. «Если, — гласил заключительный абзац письма, — наша встреча не приведет к удовлетворяющим обе стороны результатам, мы с готовностью возместим расходы на поездку из Лондона».