ЭХНАТОН

Ты бы смогла себе вообразить,

что кто-нибудь сумеет изготовить

изображенье Бога?

НЕФЕРТИТИ

Вероятно,

оно должно быть чудом красоты. (Задумчиво.)

Пожалуй, никому из мастеров твоих —

такое будет не под силу.

ЭХНАТОН

(со стоном отворачивается)

Один — один — совсем один. Ты тоже…

НЕФЕРТИТИ

Да, тоже.

Один ведь сын Атона.

ЭХНАТОН

Но это ясно — и это очень просто.

И все-таки они не понимают!

(Мечется по беседке, затем внезапно поднимает глаза к небу)

Когда-то в прошлом

Амона звали государем

среди богов, а разве он им был?

НЕФЕРТИТИ

Да, был, но только это миновало.

Теперь ему уже никто не служит.

ЭХНАТОН

Нет, нет. Ах да, теперь я понимаю,

что нужно сделать.

(Молчит, уставясъ в пространство широко открытыми глазами.)

НЕФЕРТИТИ

Мой государь любимый, что с тобой?

ЭХНАТОН

(поднимая голову и воздев руки)

Зачем, зачем меня оставил ты, Отец?

Что не одушевляешь ты меня своим дыханьем?

Я одинок… один…

(Делает несколько шагов, потом, пошатнувшись, едва не падает.)


Нефертити и Хоремхеб успевают подхватить его и подвести к ложу.


НЕФЕРТИТИ

Царь заболел. Пошлите за врачами.

ЭХНАТОН

Не надо, это не опасно.

(Садится.)

Теперь я понимаю.

Я должен сделать больше, больше. Нефертити…

НЕФЕРТИТИ

Да, господин мой?

ЭХНАТОН

Слушай, Нефертити.

Атон — не царь богов, а будь он им,

его изобразить нетрудно было б.

Атон не царь богов хотя бы потому,

что нет других богов — лишь он один.

Вот почему и надобно покончить

со всеми идолами остальными.

Да, наконец я понял, в чем ошибка:

я прежде думал об одном Амоне

и о его жестокой власти. Нет,

должны уйти все остальные боги,

и лишь тогда, прозрев, поймут все люди,

что значит Бог, в чем сущность Бога…

(Закрывает глаза, потом открывает, отрывисто.)

Мой Хоремхеб, ты должен проследить,

чтобы мои приказы выполнялись.

Во всем Египте имена богов —

Хатор и Птах, Осирис и Исида[43],

Сехмет, Анубис[44] — надлежит стереть

и уничтожить!

ХОРЕМХЕБ

Это невозможно,

мой государь, — ведь люди не потерпят…

НЕФЕРТИТИ

Нет, Эхнатон, нельзя! Хатор-богиню

так любят женщины и хлебопашцы,

бог Осирис утешает бедных,

когда уходят те, кого они любили.

ЭХНАТОН

Пусть они сгинут — все до Одного!

НЕФЕРТИТИ

Нет, нет, не надо лишать людей

того, что им несет покой и утешенье.

ЭХНАТОН

Все это — ложь. А ложь должна исчезнуть

для торжества Живой и Вечной Правды.

НЕФЕРТИТИ

Не каждый сможет Правдой жить, как ты.

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, твой шаг не слишком мудр.

ЭХНАТОН

Они должны уйти — должны уйти…

(Вскакивает словно в горячке.)

Должно уйти все то, что затмевает

путь человеку к Правде — к Правде Бога!

НЕФЕРТИТИ

Тогда и я должна уйти? Уйду!

Вели стереть мое повсюду имя —

как стерли имя твоего отца!

(Кричит.)

Я отрекаюсь от Атона!

Ты слышишь? Отрекаюсь от него!


Эхнатон падает. Нефертити бросается к, нему.


Эхнатон, Эхнатон…

ХОРЕМХЕБ

Да, Незземут права — наш государь безумен.

Занавес

одна любовь к друзьям и горечь говорит.

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, молю тебя, во имя остатков той любви, что ты ко мне питал, пошли войска и заступись за верных!

ЭХНАТОН

Послушай, Хоремхеб.

Ведь если эти люди сошли с ума,

друг друга убивают, грабят им это позволительно, они не знают лучшей жизни.

Но если это все — насилье, грабежи — произойдет по моему приказу, то этого понять не смогут люди.

По моему приказу кровь не может литься так заповедал мой Отец, Атон.

Скорее лебедь станет черным, ворон — белым, холмы — долинами, пески — морями, чем я его нарушу волю.

Хоремхеб со стоном отворачивается. (Хоремхебу.)

Пойми меня, возлюбленный мой друг!

Хоремхеб отворачивается

ХОРЕМХЕБ

Я не могу.

ЭХНАТОН

(со вздохом, писцу)

Ступай. Пускай мои приказы известны станут всем.

(К Тутанхатону и Нефертити.)

Пойдем. Становится свежо.

(Выходит, за ним Нефертити и Тутанхатон.)

Незземут видит убитого горем Хоремхеба.

НЕЗЗЕМУТ

(ядовито)

Ну, понял ты, что фараон безумен?

ХОРЕМХЕБ

(испуганно)

Безумен?

НЕЗЗЕМУТ

От глубокой веры в бога с ума иные сходят. В этом деле порядок нужен, правила и мера — как было прежде у жрецов Амона.

ХОРЕМХЕБ

Я этого не вынесу!

НЕЗЗЕМУТ

А будет хуже.

(Пристально смотрит на Хоремхеба.) Безумье это быстро нарастает…

ХОРЕМХЕБ

Как? Государь? Мой господин возлюбленный —

безумен?

НЕЗЗЕМУТ

(нетерпеливо)

Как странно, что никто не замечает его безумия. А мне давно все ясно.

ХОРЕМХЕБ

(наконец осознав смысл ее слов) Тебе, о Царственная Госпожа?

НЕЗЗЕМУТ

Не веришь? Ты считаешь, в женском сердце, пустом и легковесном, места нет любви к Отечеству? А я горжусь Египтом и не хочу, чтоб он посмешищем служил для варварских народов и племен.

ХОРЕМХЕБ

(вздрагивает)

Позволить издеваться над собой сирийцам, хеттам и нубийцам!

Прошу тебя…

НЕЗЗЕМУТ

Ты воин,

а воин должен не бояться правды.

Какой дорогою идет Египет последние пятнадцать лет?

ХОРЕМХЕБ Да, это правда…

НЕЗЗЕМУТ

Я люблю Египет.

Он потерял величие, но сможет великим снова стать — еще не поздно.

ХОРЕМХЕБ

Но скоро станет поздно.

НЕЗЗЕМУТ

Слишком поздно. Скоро…

(Многозначительно.)

Если мы вовремя не примем меры.

ХОРЕМХЕБ

Что тут поделать, если господин мой, Амон его спаси — сошел с ума?

НЕЗЗЕМУТ Ты это понял?

ХОРЕМХЕБ

Да.

НЕЗЗЕМУТ

Один лишь человек спасти Египет может — ты, Хоремхеб.

ХОРЕМХЕБ

Я?

НЕЗЗЕМУТ

Ты прославлен, ты любим народом, тебя боготворит и чернь и войско.

С тобою разум, мужество и власть, тебе достанет сил спасти Египет. Ведь больше нет у трона никого!

ХОРЕМХЕБ

Одни танцоры, упаси Аман!

Художники и музыканты!

Мир грез и неги, чуждый жизни настоящей!

НЕЗЗЕМУТ

Один лишь ты от жизни не уходишь!

ХОРЕМХЕБ

(просто, без тени тщеславия или гордости) Мне тоже так казалось иногда.

НЕЗЗЕМУТ

Признайся: все, что происходит, как сон дурной и хочется проснуться?

ХОРЕМХЕБ

Да.

НЕЗЗЕМУТ

Так действуй же, Амоном заклинаю!

ХОРЕМХЕБ О чем ты, госпожа?

НЕЗЗЕМУТ Ведь ты солдат,

привыкший действовать без промедленья. Ведь ты не будешь, голову склонив, отчаянью бессильно предаваться?

ХОРЕМХЕБ

Ты укажи мне путь прямой — и я пойду. До этих пор я словно связан.

НЕЗЗЕМУТ

Страна — во власти одного безумца, хоть и любимого — как мной, так и тобой!

ХОРЕМХЕБ Но государство не может быть игрушкой одного!

(Меряет шагами беседку.)

НЕЗЗЕМУТ

(понизив голос и озираясь)

Есть вести для тебя.

ХОРЕМХЕБ Как? Для меня?

НЕЗЗЕМУТ

От Мериптаха,

Верховного жреца Амона.

ХОРЕМХЕБ Что ему нужно?

НЕЗЗЕМУТ

Он просил тебя припомнить слова, что были сказаны когда-то — спросить себя: что для тебя важнее — держава или царь?

ХОРЕМХЕБ Они — одно.

НЕЗЗЕМУТ

Нет, не всегда.

А что важней сегодня?

Входит Эхнатон.

ЭХНАТОН

Оставь нас, Незземут.

Я говорить желаю с Хоремхебом.

Незземут выходит. Эхнатон подходит к Хоремхебу. (Нежно.)

Мой лучший друг, мой самый верный друг!

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, любимый господин мой!

ЭХНАТОН

О сердце верное!

Хоть ты меня не понимаешь, любовь твоя не может измениться.

ХОРЕМХЕБ

Не может…

ЭХНАТОН

(с огромным воодушевлением)

Но теперь понять меня ты должен!

Найду слова, чтоб объяснить тебе…

Любовь, и Красота, и Мир, и Правда — все это вечно и куда важнее рождения, и смерти, и страданий, что мучают тела людей.

ХОРЕМХЕБ