ЭХНАТОН

Казаться богом,

а не человеком?

Но если бог спустился бы на землю,

я думаю, он был бы прост —

как все.

Да, если б бог спустился…

(Его лицо становится отрешенным.)

Неужели…

(Про себя.)

Что, если я…

(Смотрит в небо)

ТИИ

Прими их, государь, на троне сидя,

с двойной короной на челе.

Молю тебя, мой сын, — пусть вострепещут

они перед могуществом Египта.

Припомни, что сказал Великий царь:

в былые дни

«Царь — это тот, кого боятся.

Не показывайся людям,

дабы не могли они сказать,

„Он только человек“».

ЭХНАТОН

Нет, это не для нас.

Жена моя, сядь рядом.

Ты, матушка, присядь вот в это кресло.

Ступай, мой Хоремхеб, и позови послов.

(Вместе с Нефертити садится на помосте в центре беседки)

ТИИ

Ты опрометчив. Эта простота

еще терпима дома, среди близких.

А тут, мой сын,

торжественность уместней.

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, прошу тебя, послушай,

что я скажу о данниках Египта.

Я знаю их, со многими я дружен.

Они просты как дети, на Египет

они глядят со страхом и восторгом,

нам остается их ошеломить

блистающим величьем фараона,

чтобы домой они вернулись в страхе.

ЭХНАТОН

В благоговении и страхе

перед моею властью и богатством —

вот, право же, отрадная картина!

ХОРЕМХЕБ

Мой государь, они картину эту

увидеть жаждут — фараон Египта

для них — легенда, и не человека,

но бога им увидеть надлежит!

ЭХНАТОН

Но фараон — сын Ра — и вправду бог!


Пауза.


ХОРЕМХЕБ

Я лишь хотел сказать:

они хотят увидеть бога

таким, каким его воображают.

ЭХНАТОН

Но если представленья неверны,

нам следует развеять заблужденье,

а не лелеять их.

ТИИ

Мечтатель…

ЭХНАТОН

Поклонения и веры

на свете лишь одно достойно — Правда!

Ступай и приведи сюда послов.

Хоремхеб уходит.

ТИИ

Мой сын! Не отвергай моей любви

и мудрости, что я всю жизнь копила

лишь для тебя?

ЭХНАТОН

(мягко)

Но это мудрость прошлого,

ТИИ

О нет!

Такая мудрость не устаревает,

ведь это — знание того, что в сердце скрыто.

ЭХНАТОН

Есть в каждом сердце

внутренняя сущность,

невидима она, непостижима.

ТИИ

Я вижу, ты готов рискнуть державой

ради мечты, — и я уже не в силах…

не в силах…

(Хватается рукой за сердце.)

Мое время тает… тает…

(Умолкает.)

ЭХНАТОН

(Тутанхатону)

Пойди сюда, мой мальчик.

Садись у ног моих.

Где мои дочери?

НЕФЕРТИТИ

Катаются на лодке

по озеру.

ЭХНАТОН

Да, правда, я забыл.

Входят Бек с художниками.

Идите все сюда — вам это будет любопытно.

Художники…

Забавно… Вот, должно быть, чудеса…


Входят посланцы покоренных стран, падают ниц. Потом поднимаются и подходят с дарами. Слитки золота, мешки с золотым песком, которые несут негры, перья страуса из Ливий. Дикие звери в клетках из Сирии, прекрасные полунагие девушки, луки, копья и щиты из Сирии, парадная конская сбруя. Когда пышная процессия подходит к концу, Эхнатон поднимается и простирает руку Все падают ниц. Эхнатон говорит, почти поет, высоким, чистым голосом.


ЭХНАТОН

О Атон, след всего живущего, наш милостивый отец!

Ты сотворил землю по желанию сердца твоего,

Сирию, и Нубию, и земли Египта.

Ты создал Нил на небе для чужеземных стран,

чтоб падал он на землю и поил их посевы.

Твоя любовь равна для всех,

как и моя любовь.

Для жителей Восточной пустыни,

для обитателей Нубии, для людей Сирии

и народа Двуречья — и все они,

как египтяне — равно мои дети.

Все люди братья. Пусть они живут

в любви и мире.


Пауза.


(Хоремхебу.)

Пусть все это оружье

отныне ценится лишь за свою отделку,

но пусть никто его не обратит

для умерщвленья человека.

Рабов освободите от цепей,

им принесите пищу и питье,

пусть трудятся они

для украшения Ахетатона,

не утомляясь и не голодая.

Пусть золото уйдет в дома Атона

для прославления его в земле Египта.

А вы, посланники, домой вернитесь,

неся мои слова. Да будет с вами мир.


Слышен смущенный шепот, данники озадачены услышанным и неуверенной походкой покидают беседку. Хоремхеб пожимает плечами. Царица Тии держится за сердце. Когда чужеземцы уходят, Эхнатон смотрит на сурового Хоремхеба.


Мой друг, ты осудил меня за правду,

которую я высказал послам?

Я понимаю, меч тебе милее,

но разве не отбросишь ты его ради меня?

Отныне да не выйдет меч из ножен,

стрела да не нацелит свое жало

в живую человеческую плоть

да не пронзит копье живого тела!

ХОРЕМХЕБ

Но может ли так быть, мой государь?

ЭХНАТОН

Так быть должно.

ХОРЕМХЕБ

(качая головой)

Но эти дикари

немногим лучше, чем лесные звери.

ЭХНАТОН

Зверей толкает на убийство страх и голод.

Но если нет ни голода, ни страха,

не должно людям убивать друг друга!

ТИИ

Ах…

(Вскакивает, указывая на Птахмоса. Ей плохо.)

Кто это? Кто?

(Птахмос скрывается за спинами художников.)

НЕФЕРТИТИ

Кто? Что?

ТИИ

(хрипло, с трудом держась на ногах)

Я прежде уже видела его…

в храме Амона…

беда…

(Падает.)

Хоремхеб успевает подхватить ее.

ЭХНАТОН

(властно)

Прислать к царице лекарей моих!

(Подходит к ней, с глубокой нежностью)

О матушка!

ТИИ

(глядя не на него, а на Хоремхеба)

Ты… помни… Ты поклялся мне…


Хоремхеб склоняет голову. Тии успокаивается.


ЭХНАТОН

О матушка!

ТИИ

(медленно и с трудом)

Мой сын… Мой маленький сынок…

(Умирает.)

Занавес.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Год спустя. Комната во дворце, ярко освещена светильниками. Хоремхеб и Тутанхатон занимаются оружием. Тутанхатон чистит наконечник копья.


ХОРЕМХЕБ

Оно должно сиять. Работай.

пока лицо твое в клинке не отразится,

как в зеркале.

ТУТАНХАТОН (поднимая копье вверх)

Ну как?

ХОРЕМХЕБ

Неплохо.

Ты станешь славным воином, мой мальчик.

ТУТАНХАТОН

(вспыхнув от смущения, польщенно)

Я? Правда — я?..

Возьмешь меня в поход?

ХОРЕМХЕБ

Охотно.

ТУТАНХАТОН

Обещаешь?

ХОРЕМХЕБ

Что я могу тебе пообещать?

Скорей всего, поход не состоится.

ТУТАНХАТОН

(удрученно)

Не состоится? Наверно, нет!


Пауза. Хоремхеб вздыхает.


Мой господин, ты чем-то опечален?

ХОРЕМХЕБ

Нет, это не печаль.

(Медленно.)

Я раздражен,

как всякий,

кто остался не при деле.

ТУТАНХАТОН

Ты любишь воевать.

ХОРЕМХЕБ

При чем тут я…

(Помедлив.)

Но видеть, как Египет унижают…

ТУТАНХАТОН

Кто унижает? Где?

ХОРЕМХЕБ

В Ханигалбате.

Они прислали дерзкое письмо

взамен обычной ежегодной дани.

ТУТАНХАТОН

Но кто посмел?

ХОРЕМХЕБ

Недавно царь Митанни

велел держать посланца фараона

под стражей и, когда мы возмутились,

ответил оскорбительным письмом.

А вавилонский царь[36] осмелился писать,

что-де его послы ограблены в Египте

и что, мол, фараон обязан —

заметь, обязан — им потери возместить.

И хетты[37] продвигаются на юг

по нашим землям — и дерзят не меньше.

ТУТАНХАТОН

Мы стерпели?

А, право, мы могли бы…

ХОРЕМХЕБ

Могли бы, да, — у нас достало б войска,

чтоб отплатить сполна за оскорбление.

ТУТАНХАТОН

Но ведь Великий Царь, мой нареченный тесть, —

он выразил им возмущение!

ХОРЕМХЕБ

Он выразил им возмущение?

Но дикари не понимают слов.