Анджела поглощена какой-то мыслью.

ФИЛИП. Ну вот, мы и разыграли это неслыханное шоу, и оно оказалось крайне неприятно и даже болезненно для некоторых из нас. Но что мы узнали? Ничего такого, чего не знали раньше. (Сердито смотрит на Джастина.)

Джастин улыбается. Филип выходит на террасу, останавливается у скамьи и закуривает сигарету.

ДЖАСТИН (задумчиво). Я бы так не сказал.

МЕРЕДИТ. Все вернулось… Как будто было вчера… Как больно!

ЭЛЬЗА (садится на диван рядом с Мередитом). Да. Но его уж не вернешь!

АНДЖЕЛА (Джастину). Что же вы узнали такого, что не Было вам известно раньше?

ДЖАСТИН. Мы дойдем до этого.

ФИЛИП. Разрешите обратить ваше внимание на то, что, по всей видимости, никто не заметил. (Подходит к Джастину.) Все, что мы слышали и в чем сами принимали участие, — всего лишь воспоминания и, возможно, неточные.

ДЖАСТИН. Совершенно верно.

ФИЛИП. И стало быть, абсолютно бесполезные. У нас ведь нет фактов. Только смутные воспоминания о них.

ДЖАСТИН. То, что мы слышали, действительно свидетельскими показаниями считаться не может, однако определенную ценность все-таки представляет.

ФИЛИП. В каком смысле?

ДЖАСТИН. Мы узнали, что именно каждый запомнил или, наоборот, предпочел забыть.

ФИЛИП. Очень умно — но не очень существенно.

АНДЖЕЛА (Филипу). Я с вами не согласна. Я…

ФИЛИП (перебивая Анджелу). И я хотел бы обратить внимание еще кое на что. Дело не только в том, кто что запомнил или забыл. Бывает еще и умышленная ложь!

ДЖАСТИН. Разумеется.

АНДЖЕЛА. В этом все дело, как мне кажется. Или я ошибаюсь?

ДЖАСТИН. Вы мыслите в правильном направлении, мисс Уоррен.

ФИЛИП. Послушайте, что все это значит? Если кто-то умышленно лжет… тогда… почему…

АНДЖЕЛА. Вот именно.

ФИЛИП (подходя к Джастину; злобно). Вы хотите сказать, что собрали всех нас, потому что один из нас повинен в убийстве?

АНДЖЕЛА. Разумеется. Вы только сейчас это поняли?

ФИЛИП. Никогда в жизни не слышал такой оскорбительной чуши!

АНДЖЕЛА. Если Эмиас не покончил с собой и если его убила не Кэролайн, значит, это сделал один из нас.

ФИЛИП. Но ведь совершенно ясно, даже из того, что мы сейчас услышали, что никто не мог убить Эмиаса, кроме Кэролайн.

ДЖАСТИН. Не уверен, что это можно утверждать наверняка.

ФИЛИП. О Господи!

ДЖАСТИН. Существует проблема, которую вы сами только что упоминали: возможность лжи. Когда свидетельство одного человека подтверждается или подкрепляется другим, тогда его можно считать проверенным. Однако кое-что из услышанного мы вынуждены принимать на веру. Например, с самого начала мы должны были положиться исключительно на слова мистера Мередита Блэйка о том, что произошло между ним и Кэролайн Крейл.

МЕРЕДИТ (с негодованием). Однако…

ДЖАСТИН (поспешно). О, я не оспариваю достоверность того, что вы рассказали. Я лишь обращаю ваше внимание на то, что разговор мог быть совсем иным.

МЕРЕДИТ. Он в точности такой — разумеется, в той мере, в какой вообще можно говорить о точности шестнадцать лет спустя.

ДЖАСТИН. Безусловно. Однако вспомните, погода стояла тогда прекрасная и все окна были открыты. Это значит, что большинство разговоров, даже те, которые, казалось, велись tete-a-tetes, могли быть или действительно были услышаны. Но не все.

Пауза. Джастин смотрит в свою записную книжку.

ДЖАСТИН. Не только. Я выбрал вас, потому что именно вы начали воспоминания.

МИСС УИЛЬЯМС. Я хотела бы сразу заявить, что мое сообщение о случившемся абсолютно правдиво. Не было свидетеля, который мог бы подтвердить то, что я видела… как Кэролайн Крейл стирала отпечатки пальцев с бутылки, но я клянусь, что именно так все и было, как я рассказала. (К Карле.) Мне очень жаль, Карла, что я должна была это рассказать, но я надеюсь, что вы достаточно мужественны, чтобы смотреть правде в лицо.

АНДЖЕЛА. Карла хотела знать правду.

ДЖАСТИН. И как раз это ей поможет! (Подходит к мисс Уильямс). Вы даже не подозреваете, мисс Уильямс, что ваши слова подтверждают не вину Кэролайн Крейл, а ее невиновность.

Удивленные восклицания всех присутствующих. Филип встает.

МИСС УИЛЬЯМС. Что вы имеете в виду?

ДЖАСТИН. Вы сказали, что видели, как Кэролайн Крейл взяла носовой платок и вытерла пивную бутылку, а потом приложила к ней пальцы своего мужа.

МИСС УИЛЬЯМС. Да.

ДЖАСТИН. К пивной бутылке?

МИСС УИЛЬЯМС. Разумеется. К бутылке.

ДЖАСТИН. Но, мисс Уильямс, в бутылке яда не было… Ни малейшего следа. Кониин был в стакане.

АНДЖЕЛА. Вы хотите сказать?..

ДЖАСТИН. Я хочу сказать, что раз Кэролайн стерла отпечатки пальцев с бутылки, значит, она думала, что кониин был в бутылке. Будь она отравительницей, она, конечно, знала бы, где находился яд. (Поворачивается к Карле.)

КАРЛА. Конечно!

ДЖАСТИН. Мы все собрались здесь сегодня, по просьбе одного человека — дочери Эмиаса Крейла. Вы удовлетворены, Карла?

Карла встает; Джастин садится в кресло.

КАРЛА. Да. Удовлетворена. Я теперь знаю. О, я узнала многое!

ФИЛИП. Что именно?

КАРЛА. Я узнала, что вы, Филип Блэйк, были страстно влюблены в мою мать и, когда она отказала вам и вышла замуж за Эмиаса, вы ей этого так и не простили. (Мередиту.) А вы думали, что все еще любите мою мать… но на самом деле любили Эльзу.

Мередит смотрит на Эльзу, которая торжествующе улыбается.

Но все это не имеет значения… Важно то, что я поняла, почему моя мать так странно вела себя во время судебного процесса. Я знаю, что она пыталась скрыть (подходит к Джастину) и почему стерла отпечатки пальцев с бутылки. Вам тоже все ясно, Джастин?

ДЖАСТИН. Не совсем.

КАРЛА. Был только один человек, которого Кэролайн могла бы пытаться защитить. (Поворачивается к Анджеле.) Вы!

АНДЖЕЛА (выпрямляясь). Я?

КАРЛА. Да. Это совершенно ясно. Вы постоянно подстраивали Эмиасу всякие каверзы. А тут и вовсе впали в ярость… Даже решили отомстить — за то, что, по-вашему, именно он решил спровадить вас в школу.

АНДЖЕЛА. Он был абсолютно прав.

КАРЛА. Но тогда вы так не думали. Вы были в бешенстве! Это вы взяли из холодильника бутылку пива для Эмиаса, хотя отнесла ее Кэролайн. Как-то раньше вы уже подливали что-то ему в пиво. Когда Кэролайн увидела, что Эмиас мертв и рядом с ним лежат бутылка и стакан, — все это сразу пришло ей в голову…

АНДЖЕЛА. Она считала… я его убила?!

КАРЛА. Она не считала, что вы сделали это умышленно… Просто хотели, как обычно, поиздеваться над ним… чтобы его стошнило, но не рассчитали дозу. Как бы то ни было, она подумала, что его убили вы, и решила любой ценой вас спасти. О, разве вы не видите? Все сходится! Как поспешно она отправила вас в Швейцарию, как старалась, чтобы вы ничего не узнали об аресте и судебном процессе.

АНДЖЕЛА. Она, должно быть, просто сошла с ума!

КАРЛА. Ее мучила вина перед вами — за то, что она сделала, когда вы были еще ребенком. Так что на свой лад она заплатила долг.

ЭЛЬЗА (Анджеле). Значит, это были вы?

АНДЖЕЛА. Не говорите глупостей. Конечно нет! Вы хотите сказать, что верите этой нелепой истории?

КАРЛА. Кэролайн этому верила.

ДЖАСТИН. Да, Кэролайн верила. Это многое объясняет.

АНДЖЕЛА (к Карле). А вы, Карла? Вы верите?

КАРЛА (помолчав). Нет.

АНДЖЕЛА. О-о! (Садится на диван.)

КАРЛА. Но… другой версии нет.

ДЖАСТИН. Я полагаю, она может быть. (Встает и проходит влево) Скажите, мисс Уильямс, возможно ли, чтобы Эмиас Крейл помогал Анджеле укладывать ее вещи?

МИСС УИЛЬЯМС. Разумеется нет! Ему такое и в голову бы не пришло!

ДЖАСТИН. И тем не менее вы, мистер Филип Блэйк, услышали, будто Эмиас Крейл сказал: «Я присмотрю, как она пакует свои вещи». Я полагаю, вы ошиблись.

ФИЛИП. Послушайте, Фогг, у вас хватает наглости намекать, что я солгал?

Свет постепенно гаснет.

ДЖАСТИН. Я ни на что не намекаю. Однако разрешите вам напомнить, что общая картина событий, которую мы получили, построена на запомнившихся разговорах.

Прожектор высвечивает Джастина.

Память — единственная нить, которая связывает все фрагменты нашей картины, но связь эта очень тонкая и ненадежная. Я полагаю, что один из разговоров, который мы слышали, происходил совсем иначе. Предположим, вот так.

Луч прожектора гаснет Через мгновение загорается свет Сцена снова представляет собой садовую комнату и террасу шестнадцать лет назад. Кэролайн сидит в кресле. Эмиас собирается открыть дверь и выйти, но поворачивается к Кэролайн.

ЭМИАС. Я уже сказал тебе, Кэролайн, что не хочу обсуждать это сейчас.

КЭРОЛАЙН. Ты не хочешь скандала, пока не закончишь картину. Все дело в этом, не так ли?

Эмиас подходит и наклоняется над Кэролайн О, я очень хорошо тебя понимаю.

Эмиас Хочет ее поцеловать.

(Встает и переходит влево.) То, что ты делаешь, Эмиас, — чудовищно! Ты собираешься поступить с этой! девушкой так же, как поступал с остальными. Ты был в нее влюблен, но теперь это прошло. Все, чего ты хочешь, — кружить ей голову, пока не кончишь картину.

ЭМИАС (улыбаясь). Ну хорошо. Признаю. Для меня имеет значение картина.

КЭРОЛАЙН. Но как же девушка?

ЭМИАС. У нее это пройдет.

КЭРОЛАЙН (умоляюще). О! Ты должен ей сказать. Теперь — сегодня же. Нельзя так продолжать. Это слишком жестоко.