– Слава Богу!

– Остальные дела мы отложили до следующей недели – ждем, когда вы к нам вернетесь. Вот вопрос о роспуске парламента начинает поджимать. В провинциях все тихо, отчеты прекрасные.

Министр иностранных дел нетерпеливо заерзал в кресле и негромко застонал.

– Нам уже пора навести порядок во внешней политике, – сказал он. – Мне нужно написать ответ Новикову. Он, конечно, умен, но все его хитрости очевидны. Кроме того, я бы хотел, чтобы мы наконец определились с Афганской границей. Эта моя болезнь очень некстати. У меня столько работы, а в голове только туман стоит. Иногда я думаю, что это из-за болезни, а иногда – что из-за колхицина, которым меня пичкают.

– А что говорит наш медицинский тиран? – рассмеялся премьер-министр. – Вы так беспечны, Чарльз. С епископом разговаривать проще, чем с доктором. Того хоть можно в чем-то убедить, но врач, вооруженный стетоскопом и термометром, – это что-то особенное. Он настолько выше тебя, что твои слова до него как будто и не долетают вовсе. К тому же он пользуется тем, что ты болен. С ним еще хоть как-то можно спорить, только когда ты здоров и полон сил. Вы прочитали Ганемана? Что вы о нем скажете?

Больной слишком хорошо знал своего именитого коллегу, чтобы позволить ему увлечь себя на какую-нибудь из тех окружных дорог, которыми тот любил подбираться к главному вопросу. Министр был слишком проницателен и практичен, и бесцельная трата энергии на обсуждение ранней церкви или каких-нибудь двадцати семи принципов Месмера очень его раздражала. Он уже давно научился не обращать внимания на подобные сторонние темы и быстро и как бы невзначай возвращать разговор в основное русло.

– Пока еще не читал, – сказал он. – Между прочим, надо полагать, по департаменту никаких особенных новостей нет?

– Ах да, чуть не забыл. Я ведь приехал к вам еще и за тем, чтобы сообщить, что сэр Элджернон Джонс ушел в отставку, так что в Танжере освободилось место.

– Нужно как можно скорее найти ему замену. Чем дольше оно будет оставаться свободным, тем больше появится желающих его занять.

– Ох уж это покровительство! – вздохнул премьер-министр. – С каждым новым протеже у тебя появляется один сомнительный друг и дюжина явных врагов. Нет врага более заклятого, чем тот, кому отказали от места. Вы совершенно правы, Чарльз. Лучше поторопиться, тем более что в Марокко сейчас неспокойно. Насколько я понимаю, герцог Тавистокский подыскивает место своему четвертому сыну, лорду Артуру Сибторпу Мы в некотором долгу перед герцогом.

Министр иностранных дел взволнованно подался вперед.

– Дорогой друг, – воскликнул он, – это как раз тот человек, кого бы я сам предложил. Лорд Артур в настоящее время будет намного полезнее для нас там в Танжере, чем… чем…

– На Кавендиш-сквер? – подсказал его начальник, выразительно поведя бровью.

– Скажем так, в Лондоне. Он воспитан и умеет себя вести в обществе. При Нортоне он жил в Константинополе.

– Так он говорит по-арабски?

– Слабо. Зато неплохо владеет французским.

– Кстати об арабах. Вы не читали Аверроэса?

– Нет, не читал. Он идеально подходит для этого места. Не могли бы вы оказать мне услугу и оформить его назначение в мое отсутствие?

– Конечно, Чарльз. Разумеется. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?

– Нет. Надеюсь в понедельник быть в парламенте.

– Я тоже очень надеюсь на это. Нам вас очень не хватает. В «Таймс» вот-вот поднимут шумиху вокруг греческого вопроса. Люди, которые пишут для передовиц, – на редкость безответственные личности, и, к сожалению, нет никакого способа опровергать их домыслы, какими бы нелепыми они ни были. До свидания, Чарльз. Почитайте Порсона! До свидания.

Он пожал руку больному, весело махнул широкополой шляпой и вышел из комнаты такой же легкой и беспечной походкой, какой и вошел.

Лакей уже открыл огромную двустворчатую дверь, чтобы пропустить знатного гостя на улицу, где его ждала карета, когда из гостиной выскользнула хозяйка дома и коснулась рукава премьера. Из-за бархатной портьеры выглянуло бледное любопытное и в то ж время испуганное личико.

– Вы позволите задержать вас на минуту?

– Конечно, леди Клара.

– Надеюсь, я не слишком навязчива? Поверьте, я ни за что не позволила бы себе…

– Дорогая леди Клара! – прервал ее премьер-министр, по-юношески энергично кивнув головой и махнув рукой.

– Если я вторгаюсь в недозволенные сферы, прошу вас, не отвечайте на мой вопрос. Но я знаю, что лорд Артур Сибторп подал прошение о назначении в Танжер. Могу ли я взять на себя смелость спросить, каковы его шансы получить эту должность?

– Место уже занято.

– Вот как!

И на ее лице, и на лице в портьере отразилось горькое разочарование.

– И занял его лорд Артур! – премьер улыбнулся, довольный своей маленькой шалостью. – Мы только что его утвердили, – продолжил он. – Лорду Артуру нужно будет ехать через неделю. Я рад видеть, леди Клара, что и вы одобряете это назначение. Танжер – удивительно интересное место. С ним связаны такие имена, как Екатерина Браганская и полковник Кирк. Вы, возможно, слышали о них. Бертон прекрасно описал Северную Африку. Однако прошу меня простить, я обедаю в Виндзоре, поэтому должен идти. Надеюсь, лорд Чарльз скоро поправится. Нет, я в этом даже уверен, ведь у него такая замечательная сиделка.

Он поклонился, помахал рукой, сбежал по ступенькам и нырнул в свой брум. Леди Клара успела заметить, что, когда экипаж отъезжал, премьер-министр уже держал в руках какой-то роман в мягкой обложке.

Отдернув бархатную портьеру, она вернулась в гостиную. Ее дочь стояла в солнечных лучах у окна. Высокая, хрупкая и грациозная, она была похожа на мать, только черты лица и фигуры были изящнее, мягче и нежнее. Золотистый свет озарял половину ее благородного открытого лица и искрился на густых вьющихся льняных локонах, придавая розоватый оттенок ее бежевому облегающему платью с изящными рюшами цвета корицы. Грациозную белую шею обвивало легкое шифоновое жабо, и гордо поднятая головка была похожа на лилию, выросшую среди мха. Тонкие белые руки были сложены, широко распахнутые небесно-голубые глаза устремились на мать.

– Глупенькая, глупенькая моя девочка! – покачала головой леди Клара, видя этот умоляющий взгляд. Она взяла дочь за хрупкие покатые плечи и прижала к груди. – Это ведь прекрасное место. Он поживет там какое-то время, а потом устроится еще лучше.

– Ах, мама, через неделю! Бедный Артур!

– Он будет счастлив.

– Что? Счастлив разлучиться?

– Вам не придется разлучаться. Ты поедешь с ним.

– Мама!

– Да, я так решила.

– Неужели через неделю?

– Да, милая моя. За неделю очень многое можно успеть. Я сегодня же прикажу готовить trousseau[64].

– Мамочка, ты настоящий ангел, я так тебя люблю! Но мне страшно! А что скажет папа? Ох, как мне страшно!

– Твой папа – дипломат, дорогая.

– Да, мама.

– Но скажу тебе по секрету, жена его тоже дипломат. Он может руководить Британской империей, а я думаю, что смогу справиться с ним, Ида. Вы давно помолвлены, дитя мое?

– Десять недель, мама.

– Что ж, как раз подходящее время. Лорд Артур не может покинуть Англию без тебя. Ты поедешь в Танжер женой посла. Теперь, дорогая, присядь на канапе, пока я все устрою. Подъезжает карета сэра Вильяма! Думаю, я уже знаю, что ему скажу. Джеймс, попросите доктора пройти сюда!

Тяжелая запряженная двумя лошадьми карета подкатила к дому, потом раздался один, но сильный и уверенный удар в дверь. В следующую секунду лакей провел в гостиную светило медицины. Это был невысокий мужчина, без усов или бороды, одетый не по моде в строгий черный костюм с высоким стоячим белым воротничком и таким же белым галстуком. Зайдя в комнату, он покрутил в правой руке золотое пенсне и коротко поклонился. Его проницательный взгляд и часто моргающие глаза каким-то образом заставляли с уважением задуматься о том огромном количестве сложнейших дел, которые прошли через его руки.

– Ах, моя юная пациентка! – воскликнул он. – Рад встрече.

– Да, сэр Вильям, я бы хотела поговорить о ее здоровье. Прошу вас, присаживайтесь в кресло.

– Благодарю, я лучше сяду к ней, – сказал он, усаживаясь на канапе. – По-моему, дело идет на поправку. По крайней мере, вид у нее уже не такой анемичный, пульс живее стал. На коже цвет появился, здоровый румянец.

– Я действительно чувствую себя лучше, сэр Вильям.

– Но боль в боку у нее все не проходит.

– В боку… – Он легонько постучал пальцами под ключицей больной, потом вытащил стетоскоп с двумя длинными резиновыми трубками, вставил их себе в уши и чуть-чуть наклонился к девушке. – Дыхание еще слабоватое… легкая крепитация… – бормотал он.

– Доктор, вы как-то сказали, что ей было бы полезно на время переменить обстановку.

– Да-да, несомненно, это пойдет на пользу.

– Вы говорили, ей подошел бы сухой климат. Я хочу в точности следовать вашим рекомендациям.

– Вы всегда были образцовым пациентом.

– Мы стараемся. Вы сказали, сухой климат.

– Да? Знаете, подробности того разговора как-то вылетели из головы. Но сухой климат действительно был бы весьма полезен.

– И куда бы вы посоветовали поехать?

– Ну, мне бы не хотелось в этом вопросе как-то ограничивать пациента. Я же не могу насаждать тут военную дисциплину. Вы вполне можете выбрать сами… Энгадин, Центральная Европа, Египет, Алжир. Выбор, собственно, большой.

– Я слышала, Танжер рекомендуют.

– Да, там действительно очень сухо.

– Ты слышала, Ида? Сэр Вильям говорит, тебе нужно ехать в Танжер.

– Или в любой…

– Нет-нет, сэр Вильям! Нам будет спокойнее, если мы будем в точности следовать вашим указаниям. Раз вы говорите Танжер, значит, мы поедем в Танжер.

– Леди Клара, ваша безоговорочная вера для меня очень лестна. Далеко не каждый согласится с такой готовностью жертвовать своими планами или привычками.