– Все равно передайте ему мои слова. Если хочет, пусть приходит утром или вообще не приходит. Мою работу нельзя откладывать.

Я подумал о Холмсе, как он мечется по кровати и, должно быть, считает минуты, пока я приведу помощь. Сейчас не время церемониться. От моей расторопности зависела его жизнь. Прежде чем появившийся дворецкий с извиняющимся видом успел передать мне слова хозяина, я проскользнул мимо него и вошел в кабинет.

С истошным гневным криком хозяин дома вскочил со стоящего у камина откидывающегося кресла. Я увидел крупное желтое лицо, грубое и жирное, с тяжелым двойным подбородком и парой недобрых серых глаз, которые уставились на меня из-под кустистых песочных бровей. На лобастой лысой голове красовалась бархатная шапочка, кокетливо сдвинутая набок. Туго обтянутый розовой блестящей кожей череп казался огромным, но, опустив глаза чуть ниже, я, к своему удивлению, увидел, что тело у этого человека небольшое и хилое. Плечи и спина его были сильно искривлены, как будто в детстве он перенес рахит.

– Что это значит? – закричал, вернее, даже завизжал он. – Как вы смеете сюда вторгаться? Разве вам не передали, чтобы вы приходили завтра утром?

– Прошу прощения, – сказал я, – но мое дело не может ждать. Мистер Шерлок Холмс…

Имя моего друга произвело на маленького человечка необыкновенное воздействие. Выражение гнева мигом исчезло с его лица, оно сделалось напряженным, глаза настороженно сузились.

– Вы от Холмса? – спросил он.

– Да, я только что был у него.

– И что с ним? Как он?

– Он ужасно болен. Поэтому я и пришел к вам.

Смит жестом указал мне на соседнее кресло и сел сам. И когда он опускался, в зеркале над каминной полкой мелькнуло его лицо. Я мог бы поклясться, что увидел на нем мерзкую злобную усмешку. И все же я убедил себя, что мне, наверное, это почудилось от нервного напряжения, потому что в следующую секунду он повернулся ко мне с выражением искренней озабоченности.

– Печально это слышать, – сказал он. – Я близко не знаком с мистером Холмсом, нас связывают только кое-какие деловые отношения, но я всецело уважаю его как человека и профессионала. Он такой же специалист-любитель, как и я. Только он имеет дело с преступностью, а я с болезнями. Его враги – злодеи, мои – микробы. А вот это мои тюрьмы. – Он показал на ряд бутылочек и баночек на столе у стены. – В этих желатиновых капсулах отбывают срок одни из самых опасных созданий на планете.

– Да-да, мистер Холмс как раз и хотел вас видеть, потому что ему известно о ваших познаниях. Он вас ценит и считает, что вы – единственный человек в Лондоне, который может помочь ему.

Человечек вздрогнул, отчего забавная шапочка соскользнула с его лысой головы и полетела на пол.

– Что? – удивленно воскликнул он. – Почему это мистер Холмс думает, что я смогу помочь ему?

– Вы же знаток восточных болезней.

– Но почему он думает, что его болезнь восточная?

– Потому что одно из дел привело его в доки, где ему пришлось работать среди китайских моряков.

Мистер Кэлвертон Смит приятно улыбнулся и поднял шапочку.

– Ах вон оно что… Понятно, – произнес он. – Я надеюсь, что на самом деле все не так плохо, как вам кажется. И давно он заболел?

– Около трех дней назад.

– Он бредит?

– Иногда.

– М-да, это серьезно. Было бы бесчеловечно не отозваться на его призыв. Я очень не люблю прерывать свою работу, доктор Ватсон, но это, разумеется, исключительный случай. Я еду с вами немедленно.

Я вспомнил указание Холмса.

– У меня назначена еще одна встреча, – сказал я.

– Хорошо, я поеду один. У меня где-то записан адрес мистера Холмса. Обещаю вам быть у него самое позднее через полчаса.

Сердце замерло у меня в груди, когда я входил в комнату Холмса. Судя по тому, в каком виде я его оставил, худшее могло произойти именно тогда, когда меня не было с ним рядом. Но, к моему величайшему облегчению, за это время его состояние значительно улучшилось. Вид у него был такой же нездоровый, но он перестал бредить и, хоть и разговаривал слабым голосом, выражался как никогда осмысленно и четко.

– Ну что, вы видели его, Ватсон?

– Да, он придет.

– Превосходно, Ватсон! Превосходно! Вы идеальный вестник.

– Он хотел ехать со мной.

– Этого нельзя было допустить. Никоим образом. Он спрашивал, где я подхватил болезнь?

– Я рассказал ему о китайцах в Ист-Энде.

– Правильно! Ну что ж, Ватсон, вы сделали все, что под силу настоящему другу. Теперь вы можете покинуть сцену.

– Но, Холмс, я должен дождаться его и узнать, что он скажет.

– Конечно же, должны. Только у меня есть основания предполагать, что заключение его будет намного более правдивым и ценным, если он будет уверен, что мы с ним разговариваем наедине. У изголовья моей кровати есть место, куда вы можете укрыться, Ватсон.

– Но, дорогой Холмс!

– Боюсь, что выбора у вас нет. В комнате негде прятаться, но это даже лучше, потому что не вызовет подозрений. Это единственное место, Ватсон. – Внезапно он сел в кровати и внимательно прислушался. – Стук колес! Скорее, Ватсон. Скорее. И, что бы ни произошло, не шевелитесь, во имя нашей дружбы… Что бы ни произошло, слышите? Не шевелитесь и ни звука! Только слушайте.

И в тот же миг силы как будто вновь покинули его, и властный настойчивый голос сменился нечленораздельным бормотанием человека в полубреду.

Из своего тайника, куда меня столь поспешно затолкали, я услышал шаги на лестнице, потом хлопнула дверь спальни. А дальше, к моему удивлению, настала долгая тишина. Было слышно только тяжелое дыхание и вздохи больного. Должно быть, наш гость стоял над кроватью и смотрел на бедолагу. Наконец странное безмолвие было прервано.

– Холмс! – воскликнул он настойчивым тоном, каким будят спящего. – Холмс! Вы меня слышите, Холмс? – послышалось шуршание, как будто он сильно потряс больного за плечо.

– Это вы, мистер Смит? – прошептал Холмс. – Не надеялся я, что вы придете.

Плантатор рассмеялся.

– Еще бы, – воскликнул он. – И все же я здесь. Плачý добром за зло, Холмс… Добром за зло!

– Вы так добры… Это очень благородный поступок. Я очень ценю ваши знания.

Гость наш негромко рассмеялся.

– Надо же! К счастью, вы единственный человек в Лондоне, кому о них известно. Вы знаете, что с вами?

– То же, – ответил Холмс.

– А, так вы чувствуете похожие симптомы?

– Очень похожие.

– Что ж, ничего удивительного, Холмс. Я не удивлюсь, если окажется, что это они и есть. Плохи ваши дела, если это так. Несчастный Виктор умер на четвертый день… Сильный, здоровый молодой человек. Вы правильно говорили, очень странно, что он заразился такой экзотической азиатской болезнью в самом сердце Лондона… Болезнью, которую я досконально изучил. Удивительное совпадение, Холмс. Вам хватило ума это заметить, но не очень-то великодушно было усмотреть в этом причину и следствие.

– Я знал, что это ваших рук дело.

– Ах, знали? Но все равно доказать-то ничего не смогли. Сначала вы распускаете обо мне подобные слухи, а потом, когда припекло, приползаете ко мне на коленях за помощью. Что это за игра такая, а? На что вы рассчитываете?

Я услышал сдавленное хриплое дыхание больного.

– Дайте воды! – выдохнул он.

– Конец ваш уже очень близок, друг мой, но, перед тем как вы умрете, я хочу поговорить с вами. Поэтому я дам вам воды. Смотрите не разлейте! Вот так. Вы понимаете, что я говорю?

Холмс застонал.

– Помогите мне. Оставим все в прошлом, – просипел он. – Обещаю, я выброшу все из головы… Клянусь. Только вылечите меня, и я обо всем забуду.

– Забудете о чем?

– О смерти Виктора Сэведжа. Вы ведь, можно сказать, только что признались, что это ваших рук дело. Я об этом забуду.

– Можете забывать, можете помнить, как хотите. На суде свидетелем вам уже не выступать. Вам уготовано совсем другое место, дорогой мой Холмс. Теперь для меня не имеет никакого значения, что вам известно о смерти моего племянника. Речь не о нем, а о вас.

– Да, да.

– Этот человек, который приходил ко мне от вас, не помню его имени, сказал, что вы заразились в Ист-Энде от моряков?

– Это единственное, что мне приходит в голову.

– Вы очень гордитесь своим умом, Холмс, не так ли? Думаете, вы такой умный. На этот раз вы встретились с человеком поумнее. А теперь попытайтесь-ка вспомнить, Холмс. Ну что, не приходит в голову, где еще вы могли подцепить эту штуку?

– Я сейчас не могу думать. Я ничего не понимаю… Ради всего святого, помогите мне!

– Да, я помогу вам. Помогу вам понять, где вы находитесь и что с вами происходит. Я хочу, чтобы вы это знали, прежде чем умрете.

– Дайте мне что-нибудь от боли.

– Что, больно? Да, эти кули перед концом обычно визжали от боли. Наверное, ощущения такие, будто вас в тисках сжимают, да?

– Да, да, в тисках.

– Ну ничего, главное, что вы меня слышите. Итак, слушайте! Вы не помните ничего необычного, что произошло с вами, перед тем как появились первые признаки болезни?

– Нет, нет, не помню.

– Подумайте хорошенько.

– Я не могу, я слишком болен.

– Хорошо, я вам помогу. Вы получали что-нибудь по почте?

– По почте?

– Например, коробочку?

– Я… я теряю сознание!

– Слушайте меня, Холмс. – Раздался такой звук, словно он затряс умирающего. Никто не знает, чего мне стоило в этот миг остаться в своем тайнике. – Вы должны меня выслушать. Вы выслушаете меня. Помните коробочку? Коробочку из слоновой кости? Ее доставили в среду. Вы открыли ее… Помните?

– Да, да, открыл. Внутри была острая пружина. Чья-то шутка…

– Это была не шутка, как видите. И вы, как последний дурак, купились на такой простейший трюк. Кто просил вас переходить мне дорогу? Если бы вы оставили меня в покое, я бы пощадил вас.

– Я помню, – чуть слышно прошептал Холмс. – Пружина! Я порезался… Кровь. Вот эта коробочка… На столе.