Извивающийся перед ней парень выдавил из себя:

– Ты здесь новенькая, детка? Я слежу за девчонками, тебя я вижу в первый раз.

Девчонка! Хельге хотелось обнять его. Она была в таком приподнятом, счастливом настроении, что забыла про мартини. Когда музыка смолкла, парень произнес:

– Ба, тебе надо подновить загар, красотка. Ты плаваешь?

– Немного…

– Поплаваем?

– Почему бы и нет?

Он схватил ее за руку, они бегом пересекли пляж и бросились в воду.

– Держись за мной, детка, я не буду далеко заплывать, – бросил он.

Хельга медлила, глядя на него, плывущего.

«Хвастун, – подумала она, – ни стиля, ни настоящей скорости».

Дав ему обогнать ее, она потом стремительно поплыла брассом, настигла и пронеслась мимо, как торпеда. Проплыв ярдов сто, она перевернулась на спину и увидела, что парень утратил весь свой веселый вид.

– Слушай, кто ты такая? Какая-нибудь спортсменка или кто? – В голосе парня звучало недовольство.

Она поняла свою ошибку. Мужчины! Вечно хотят быть первыми, ей надо было прикинуться слабой и беспомощной.

– Почему ты не сказала, что умеешь так плавать? Разыгрываешь меня?

Искра радости погасла. Неужели она никогда не поумнеет?!

– Мой мартини нагреется, – ответила она и поплыла назад, а он остался смотреть ей вслед.

«К черту мужиков! – думала она. – Пользуйся ими, когда они нужны, а потом без сожаления бросай».

В кабинке для переодевания она насухо вытерлась, надела платье, заплатила за недопитый мартини и решила все-таки пойти на ленч в ресторан отеля. Уходя, она услышала, как одна из девушек сказала:

– Она-то за каким чертом сюда приперлась?

«Шла бы ты ко всем чертям!» – подумала Хельга.

Она села за руль машины и уставилась в пыльное ветровое стекло. Что ж, по крайней мере, ее назвали девчонкой.

К тому времени, когда она подъехала к отелю, к ней вернулось хорошее настроение. Ей захотелось есть, и она направилась прямо в ресторан. Метрдотель встретил ее у входа, его лицо было серьезно.

– Извините, миссис Рольф, вас спрашивают у стола дежурного.

Глядя на него, Хельга застыла:

– Кто?

– Ваш мажордом, Хинкль.

Она нетерпеливо посмотрела на часы. Половина второго.

– Ему придется подождать, – отрывисто сказала она. – Пусть мне подадут ленч.

Мгновение поколебавшись, метрдотель отвел ее к столику. Она заказала салат из крабов и полбутылки «шабли». «Будь я проклята, если кто-то помешает моему ленчу, – сообщила она себе. – Вероятно, какая-то дурацкая путаница с багажом или что-нибудь в этом роде».

Она доедала салат, когда увидела появившегося на пороге Хинкля. Один взгляд на его лицо заставил Хельгу вскочить на ноги. Под пристальными взглядами присутствующих она подошла к нему и вышла вместе с ним из зала.

– В чем дело, Хинкль? – резко спросила она.

– Мистер Рольф, мадам. Должен с прискорбием сообщить, что ему очень плохо.

Сердце Хельги подпрыгнуло и провалилось.

– Плохо? Как вас понимать?

– С ним доктор Беллами. Не пройдете ли вы со мной, мадам?

По телу Хельги пробежал озноб, но, сознавая, что посетители и туристы смотрят на них, она пошла рядом с Хинклем.

При насторожившем уши лифтере она не захотела ни о чем говорить, пока они не оказались в коридоре.

– Что вы хотите сказать, Хинкль, мы не уезжаем?

Она не могла думать ни о чем другом.

– Боюсь, что нет, мадам. У мистера Рольфа, по-видимому, наступило серьезное ухудшение.

Ее триумф над Джексоном, волнующая перспектива возвращения домой с Диком – все померкло словно по мановению руки.

«Проклятый Герман!» – подумала она.

Но едва эта мысль мелькнула в голове, как она устыдилась ее: «А как бы тебе самой понравилось лежать с параличом ног и недействующей рукой и пускать слюни. Ты – эгоистичная, бесчувственная сука».

Доктор Беллами ждал ее. Хельга еще никогда не видела человека с таким встревоженным видом.

– Миссис Рольф, у меня плохие новости. Мистер Рольф не сможет лететь.

– Что произошло?

– К моему великому сожалению, не знаю. Через несколько часов прибудет доктор Леви.

– Не знаете? – Хельга повысила голос. – У него уже был один приступ. Вы обязаны знать.

– Он спал… Ему дали снотворное. Видимо, он незаметно впал в коматозное состояние.

– Видимо? Вы должны знать, кома это или нет.

– Симптомы необычны. Медсестра Терли забеспокоилась, когда его дыхание ослабло, а кожа приобрела синеватый оттенок. Она послала за мной. Сердце его бьется ровно, но очень замедленно.

Хельга застыла:

– Он умер?

– Я не сказал бы, миссис Рольф. Эта перемена загадочна. Я не могу ее объяснить. На всякий случай я распорядился давать ему кислород. С ним мой ассистент. Он останется здесь. Будет сделано все возможное.

– Значит, перевезти его домой невозможно?

– Боюсь, что нет.

– И нужно ждать доктора Леви?

– Да.

– И у вас нет никаких догадок о причинах ухудшения здоровья мистера Рольфа?

– Думаю, лучше подождать доктора Леви. Мистер Рольф его пациент.

«Ох уж эти врачи», – подумала Хельга.

– Что ж, будем ждать. – И, не скрывая раздражения, она вышла из номера.

В коридоре она увидела ожидающего ее Хинкля.

– Я хочу переодеться, Хинкль, а потом нам нужно поговорить. Вы подождете минут пятнадцать?

– Разумеется, мадам.

Хельга вошла в свой номер, охваченная горьким разочарованием и яростью. Быстро сбросив платье, она надела халат и принялась в волнении расхаживать по просторной гостиной. Она не могла думать ни о ком, кроме Дика. Когда Хинкль постучал в дверь, она еще металась из угла в угол.

– Этот идиот врач не понимает, в чем дело, – сердито сказала она, когда Хинкль вошел в гостиную. – Придется ждать доктора Леви. Когда это случилось?

– Через несколько минут после вашего ухода, мадам. Медсестра позвала меня и сказала, что вызвала доктора Беллами. Тот в свою очередь вызвал доктора Леви. К счастью, еще было не поздно отменить предыдущие распоряжения насчет багажа.

Хельга раздраженно погасила сигарету.

– Я могу сойти с ума, если мне придется надолго застрять в этом отеле.

– Вполне вас понимаю, мадам… Вероятно, доктор Леви даст заключение, как долго продлится кризис.

– Надеюсь! – Она снова принялась ходить из угла в угол. – Что же, Хинкль, придется нам ждать.

– Нужно решить, как быть с Джонсом, мадам, – произнес Хинкль, понизив голос.

Как будто она думала о ком-нибудь другом!

– Ах да.

– Очевидно, теперь он нам не понадобится. Я встречусь с ним и скажу управляющему, чтобы его приняли обратно в штат отеля.

«Нет, Хинкль, какой бы ни был ты милый и добрый, решать будешь не ты», – подумала она.

– Если мистер Рольф сможет уехать через несколько дней, я хочу дать мальчику шанс.

Она непрерывно двигалась по комнате, чтобы не смотреть на Хинкля, который, несомненно, мимикой выражал свое несогласие и неодобрение.

– Давайте подождем, что скажет доктор Леви. Где Джонс?

– Не знаю, мадам. Сегодня утром я его не видел. Ему велено находиться в холле в четверть первого. Вероятно, он ждет внизу.

– Хорошо, Хинкль, я переговорю с доктором Леви и пошлю за вами, как только вы понадобитесь.

Хельга подошла к телефону и позвонила старшему портье:

– Дик Джонс сейчас в холле?

– Да, миссис Рольф. Он ждет указаний.

– Передайте ему, пусть поднимется в мой номер. – Она положила трубку и нетвердой рукой прикурила очередную сигарету. Больше всего ей хотелось увести Дика в спальню, когда он появится. Но Хельга понимала, что сейчас это невозможно. Ей придется ждать. Ждать! Кажется, всю свою жизнь она только и делает, что ждет.

Постучавшись, вошел Дик. Он остановился на пороге, держа в руках поношенную панаму. На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, светлая рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги щемящую слабость.

– Вы слышали, что мистер Рольф не может лететь? – спросила она.

– Да, мэм. – Пауза. – Мне очень жаль.

– Спасибо, Дик. – Пора приучать его к тому, что она будет называть его по имени. – Очень неудачно сложились обстоятельства. Мне придется отложить отъезд.

Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на мгновение его глаза радостно вспыхнули.

«Ты так доволен, мальчик, – подумала она. – Ты только и думаешь о своем дурацком мотоцикле. Ничего, я все изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне».

– Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что вылет придется на три или четыре дня отложить. Сейчас вы можете отправляться домой. Когда понадобитесь, я пошлю за вами. – Она пошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Ваше жалованье за неделю. Теперь вы работаете у меня, понятно?

Его влажные глаза на миг задержались на стодолларовом банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись, приняв подобие улыбки, моментально пропавшей.

– Да, мэм.

Она передала ему деньги:

– Вы не должны встречаться с Джексоном, Дик. Понятно?

Он поежился:

– Да, мэм.

– Хорошо, теперь отправляйтесь домой и ждите. – Она пристально посмотрела на него. – Пока есть такая возможность, катайтесь на своем мотоцикле.

Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону. Показалось ей или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.

Он открыл дверь, коротко и неуклюже поклонился и шагнул за порог, прикрыв за собой дверь.

«Что вспыхнуло в его взгляде? Ненависть? – гадала Хельга. – Может быть». Она улыбнулась. Сопротивление всегда придает игре интерес.

Она была уверена, что он не долго будет противиться. Интрижка обещала стать более волнующей, чем казалось вначале.


Похожее на красный шар солнце медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-черного неба. Люди продолжали весело смеяться, кричать, носиться друг за другом и плескаться в воде. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, веселой музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног.