— Надеюсь, мадам, вы не очень страдаете? — сказал он, заботливо подкладывая подушку ей под голову.

— Я в полном порядке. — Она отпила чай. — Скажите, Хинкль, что происходит? Наверно, прибыла пресса?

— О да, мадам. Они ждут на улице. Мистер Винборн прибудет днем.

— Винборн? — Хельга сдвинула брови. — А ему что надо?

— Доктор Леви считает, что он должен взять на себя прессу.

Она задала самый главный вопрос:

— Нашли человека, который на меня напал?

— По-видимому, нет, мадам. Инспектор хочет поскорее встретиться с вами. Ему нужно описание внешности. Но доктор Леви сказал, что придется подождать.

Она торжествовала:

— Зачем, разве полицейские его не видели?

— Нет, мадам, они приехали слишком поздно.

— Я приму инспектора сегодня же, но только попозже.

— Да, мадам.

Хельга внимательно посмотрела на него. Ее удивило, что он ни о чем ее не спрашивает. Потом она заметила его скорбное потрясенное лицо и поставила чашку.

— Что-нибудь случилось, Хинкль?

После некоторого колебания он кивнул:

— Боюсь, так, мадам. Доктор Леви предложил мне сообщить вам новости.

По спине Хельги пробежали мурашки.

— Новости? Какие новости?

— О мистере Рольфе, мадам. С сожалением сообщаю вам, что он умер позапрошлой ночью. По-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце.

Перед мысленным взором Хельги промелькнуло лицо Джексона, вытаскивающего иглу из головы и затем медленно вонзающего ее в грудь куклы.

Ей стало холодно, она задрожала.

— Не могу поверить, — хрипло произнесла она. — В котором часу?

— Примерно когда на вас напали, мадам. Какое ужасное несчастье для вас и для меня. Я знаю, нам обоим будет его недоставать.

Хельга посмотрела на его доброе опечаленное лицо и закрыла глаза.

— Но вы должны думать, мадам, что для него смерть была счастливым избавлением. Он так страдал и так стойко переносил боль.

Она заплакала, и Хинкль вышел из спальни. Он остановил в дверях медсестру Терли.

— Мадам нужно побыть одной, медсестра, — сказал он шепотом. — Она была такой доброй, такой достойной и верной женой! Для нее это очень горестная утрата.

Хельга, слышавшая слова Хинкля, содрогнулась.

Такая добрая, такая достойная и верная!

Она вновь увидела искаженное лицо Германа, его непослушные губы, пытающиеся произнести: шлюха!

Зарывшись лицом в подушку, она безудержно разрыдалась.

Следующие четыре часа были худшими в жизни Хельги. Терзаемая угрызениями совести, раскаянием и отвращением к себе, она испытала приступ голой и неприкрытой правды.

«Итак, Герман умер, — думала она. — Ты желала ему смерти, ты непрестанно призывала ее к нему, потому что хотела завладеть его деньгами. Ты не думала ни о чем, кроме них. Теперь он наконец мертв, но умер, ненавидя тебя. После нескольких лет совместной жизни, в течение которых он уважал тебя, гордился тобой, доверял тебе, он в конце концов пришел к ненависти». Хинкль сказал: по-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце. Могла иголка убить Германа? Если это так, значит, она стояла рядом, ничего не предпринимая, когда Джексон убивал ее мужа! Почему она не выхватила иглу? Не потому ли, что тайно мечтала о смерти Германа и, хотя не верила в «Вуду», все же надеялась, что он умрет.

«Выбрось из головы все глупые суеверные мысли, — приказала она себе. — Ты знаешь, игла никого не могла убить. Смерть Германа — простое совпадение. Другого объяснения нет».

Хельга снова стала размышлять о ненависти мужа, о письме, которое она решила уничтожить несколько дней назад в случае смерти Германа. Перестав доверять ей, тот написал письмо, лишающее ее привилегированного положения, поскольку она никогда не согласится принять предложенных в нем условий.

«…Поскольку я убедился, что ты недостойна носить мое имя, я лишаю тебя доверия…»

«Правда, — подумала она, — я нарушила твое доверие, но ты никогда не принимал в расчет мои чувства. Тебе была нужна только миловидная секретарша-служанка. Изменяя тебе, твоими деньгами я всегда распоряжалась честно. Почему ты не мог проявить чуточку доброты и капельку снисхождения к моим интрижкам и закрыть на них глаза?»

Хельга сидела как бы в прострации, глядя в окно, пока наконец не приняла решения. «Ты можешь быть бездушной эгоистичной сукой, но не мошенницей», — сказала она себе. Она не уничтожит письмо, а отдаст его Винборну, когда тот приедет. Уничтожить последнее пожелание умершего было бы бесчестным поступком. Хельга подошла к столу, и этот момент в дверь постучали.

— Войдите.

Вошел Хинкль и мягко закрыл за собой дверь.

— Я хочу, чтобы вы сделали для меня одну вещь, Хинкль, — сказала Хельга и, достав лист почтовой бумаги, написала:

«Пожалуйста, выдайте мистеру Хинклю, подателю этой записки, конверт, который я оставила у вас на хранение».

Она подписалась и адресовала конверт управляющему отелем «Алмазный берег».

— Поезжайте, пожалуйста, сейчас же и привезите конверт, который я оставила в отеле на хранение.

— Разумеется, мадам, — подтвердил Хинкль, пряча записку, и, поколебавшись, спросил: — Разрешите узнать, как вы себя чувствуете?

Хельга твердо взглянула на него:

— Я чувствую себя отлично. Будьте добры, передайте капитану полиции, что я приму его, когда ему будет удобно.

— Вы уверены, что поступаете благоразумно, мадам? Не лучше ли…

— Делайте, как я вам говорю!

— Да, мадам. — Ее резкий тон заставил Хинкля покраснеть. — Звонил мистер Винборн. Он прибудет, но не сегодня, а завтра утром. Его задержала забастовка в аэропорту. Он шлет свои соболезнования.

— Хорошо. А теперь, пожалуйста, поезжайте в отель.

Когда расстроенный ее резкостью Хинкль ушел, Хельга прошла в ванную и начала приводить в порядок лицо. Через двадцать минут она закрасила синяки, сделала незаметными отеки под глазами и причесалась. Когда в спальню вошел старший инспектор Гаррисон, она прикуривала сигарету.

Гаррисон, высокий, дородный мужчина, казался родным братом мистера Гриттена. У него были такие же суровые голубые глаза и такой же мягкий голос. Он начал с выражения своего искреннего соболезнования, но Хельга оборвала его:

— Благодарю вас, капитан. Мне хочется отдохнуть. Как я поняла, вам нужно описание напавшего на меня человека. Это был негр, высокий, худой, средних лет, одетый в грязную рубашку, темные брюки, босой и с платком на голове. Вы хотите еще что-нибудь спросить?

Ошарашенный такой спешкой, Гаррисон удивленно уставился на нее:

— Вы не видели его раньше, миссис Рольф?

— Нет…

— У вас что-нибудь пропало?

Почему она не догадалась посмотреть в сумочке? Украл деньги Джексон или нет? Хельга ругала себя за забывчивость.

— По-моему, нет. Я ведь снимаю виллу. Здесь только мои украшения и немного денег… больше ничего ценного. — Она встала и, подойдя к шкафу, проверила шкатулку с драгоценностями. Потом взяла с туалетного столика сумочку. Восемь тысяч долларов исчезли! Хельга с трудом сохранила равнодушное выражение лица. Закрыв сумочку, она ответила:

— Нет, ничего не пропало. Я была наверху, и поэтому мне немножко повезло. Услышав шорох, я вышла на площадку и увидела мужчину. Он тоже заметил меня и кинулся большими прыжками вверх по лестнице. Я заперлась и начала звонить в полицию. Он выломал дверь и пытался помешать. Ударил, потом, видимо, испугался и убежал.

Гаррисон задумчиво и спокойно смотрел на нее.

— Очевидно, так, миссис Рольф.

— У вас все? — нетерпеливо спросила она.

— Не совсем. Что вы можете сказать о кукле, которую нашли внизу?

Хельга совершенно о ней забыла. Еще раз ее железное самообладание выручило ее.

— Кукла? Я не видела никакой куклы. О чем вы говорите? — Она затушила в пепельнице сигарету.

— Одну минуту, миссис Рольф. — Гаррисон отошел от двери, сказал кому-то несколько слов и снова вернулся на место. — О фигурке, изображающей вашего знакомого. Вот эта кукла, миссис Рольф!

Хельга заставила себя взглянуть на фигурку. Она посмотрела на нее более внимательно, затем отпрянула с приглушенным восклицанием, стараясь, однако, не переиграть.

— Она напоминает моего мужа!

— Извините, миссис Рольф, что поднимаю такой болезненный…

— Этот человек принес ее с собой и, вероятно, хотел передать ее мне, — быстро проговорила Хельга. — Другого объяснения не имею.

— К сожалению, миссис Рольф. Вы, может быть, слышали о культе «Вуду»?

— Сейчас меня совершенно не интересуют никакие культы, — прервала его Хельга с металлическими нотками в голосе. — Если у вас все, я была бы рада остаться одна, у меня мучительно болит голова.

Гаррисон колебался. Он прекрасно понимал, что сидящая перед ним женщина стоит по крайней мере шестьдесят миллионов долларов. Если он проявит настойчивость, она может пожаловаться, и тогда ему крепко влетит от начальства. Он решил не рисковать.

— Разумеется, миссис Рольф. Я позабочусь, чтобы вас больше не беспокоили. Если ничего не похищено… — Он двинулся к двери. — Мы постараемся найти этого человека.

— Не сомневаюсь.

После его ухода Хельга села и перевела дыхание. Все прошло лучше, чем она ожидала. Значит, Джексон взял деньги. Тогда он уже далеко. Расклад карт снова в ее пользу.

Через двадцать минут Хинкль привез запечатанный конверт:

— Здесь то, что вы хотели, мадам.

Хельга вскрыла конверт и, заглянув внутрь, увидела красную папку.

— Да, Хинкль, спасибо. Думаю, вы догадываетесь, что там?