— Я — миссис Герман Рольф, — сказала она.

— Миссис Рольф? — Женщина широко раскрыла глаза, потом ее взгляд пробежал по соседям, глазеющим на нее из окон и веранд соседних бунгало.

— Войдите, пожалуйста.

Она ввела гостью в маленькую, аккуратную и чистую гостиную. Здесь стоял потертый диван, два таких же потертых кресла, старый телевизор и стол, на котором стоял папоротник в горшке. На стене висела фотография высокого и веселого на вид белого мужчины, улыбавшегося Хельге из золоченой рамы. Он был одет в неопрятный белый костюм, и в его шутливой позе чувствовалась какая-то запущенность. «Жизнерадостный неудачник, — определила Хельга. — Вероятно, владелец плантации сахарного тростника, которому не хватило трудолюбия». Присмотревшись к портрету, она поняла, от кого Дик Джонс унаследовал свою миловидность.

Миссис Джонс закрыла дверь.

— Сегодня утром я читала о мистере Рольфе, — сказала она, — примите мои соболезнования. Ужасно, когда с таким прекрасным человеком происходит такое несчастье.

— Благодарю вас.

Последовала пауза, во время которой две женщины из совершенно разных миров рассматривали друг друга.

Потом миссис Джонс произнесла:

— Присядьте, пожалуйста, мэм. Жилье у нас небольшое, но все же…

— Это ваш муж? — спросила Хельга, садясь.

— Это Гарри Джонс… никудышный человек, но он подарил мне Дика, слава Богу.

— Я хочу поговорить о вашем сыне, миссис Джонс. — Ей сильно хотелось закурить, одновременно она инстинктивно чувствовала, что хозяйка отнеслась бы к этому отрицательно, а Хельге хотелось ей понравиться. — Он убирает мой номер в отеле. Мне кажется, что он умен, воспитан и старателен. Мне необходимо пополнить штат служащих в моем доме в Парадиз-Сити… Совсем недалеко от Майами. Для него это будет прекрасный случай выдвинуться. Но прежде чем говорить с ним, я решила посоветоваться с вами и попросить вашего согласия. — Она снова улыбнулась. — Он поработает под руководством моего мажордома, который будет учителем вашего сына. Плата хорошая, и, кроме того, ему представится возможность съездить в Нью-Йорк и в Европу.

— Господи помилуй! — Миссис Джонс всплеснула руками. — С чего это такой важной леди, как вы, заниматься моим сыном?

Хельга заставила себя рассмеяться.

— Уж такой у меня характер, миссис Джонс. При моих деньгах у меня есть возможность помогать простым людям. Увидев вашего сына за работой, я решила, что могла бы помочь ему, а он стал бы помощником в моем доме. Я знаю, как матери привязаны к своим сыновьям. Мне самой не хотелось бы расставаться с хорошим сыном, но я сказала себе, что он не должен упускать свой шанс.

Миссис Джонс посмотрела на Хельгу с внезапным любопытством в глазах.

— У вас есть дети, мэм?

«Я слишком много говорю, — подумала Хельга. — Нужно быть осторожной».

— К несчастью, нет, но я помню, как относился ко мне отец, — ответила она бойко.

— Дик — хороший мальчик, мэм, — отметила миссис Джонс. — Настойчивый. Захотел мотоцикл. Совсем в уме повредился, так ему хотелось иметь его. И копил, копил. В отеле ему платят семьдесят долларов. Для людей вроде нас это хорошие деньги. Он отдает мне тридцать долларов на хозяйство, а остальные откладывает. И однажды он вдруг появляется дома на мотоцикле. Он накопил тысячу долларов! И вы знаете, как он это сделал? Ни девушек, ни сигарет, ни пива, ни кино — на всем экономил и в конце концов заполучил свой мотоцикл. Вот какой у меня сын, мэм, лучше не бывает.

Глядя на гордо сияющее лицо, Хельга гадала, как бы реагировала эта доверчивая мать, узнай она, что мотоцикл ее сына стоит больше четырех тысяч долларов.

— Я буду платить ему сто долларов на всем готовом, — сказала Хельга. — Конечно, при этом ему придется работать, но в то же время будет возможность откладывать. — Она улыбнулась. — Я хотела узнать, вы не будете возражать против того, чтобы он работал у меня, миссис Джонс?

— Я? — Толстуха отрицательно покачала головой. — Мэм, я приехала с Гаити. Я работала на сахарной плантации. Там повстречала Джонса. Когда моему мальчику исполнилось двенадцать лет, я решила уехать. Накопила денег и приехала сюда. Нелегко было, но я хотела, чтобы у Дика был шанс в жизни, и в отеле ему подвернулась такая возможность. Я живу ради сына, мэм. Берите его. Я буду без него скучать, но работать у таких замечательных людей, как Рольфы, ездить в Нью-Йорк и в Европу — о таком я для него даже не мечтала.

Хельга поднялась:

— Тогда я все устрою. Возможно, мы с мужем возвратимся в Парадиз-Сити уже завтра. Дик поедет с нами.

Миссис Джонс приложила к своей мягкой груди большие натруженные руки:

— Так скоро, мэм?

— Да, но не беспокойтесь. Несомненно, ему будет хорошо. — Хельга заметила слезы в больших черных глазах. — Вы замечательная, отзывчивая мать.

Миссис Джонс выпрямилась:

— У меня чудесный сын, мэм. Он заслуживает самого лучшего. Спасибо вам, мэм, и пусть вас благословит Господь.

Возвратясь в отель, Хельга позвонила кастелянше.

— Я хочу поговорить с юношей, который убирает мой номер, — сказала она. — Кажется, его зовут Дик. Пришлите, пожалуйста, его ко мне.

— Что-нибудь случилось, мэм? — с тревогой в голосе спросила та.

— Ничего не случилось, просто я хочу поговорить с ним, — холодно произнесла Хельга.

— Слушаюсь, мэм, я немедленно приведу его.

— Пришлите его ко мне. В вашем присутствии нет необходимости. — И Хельга положила трубку. «Теперь пойдут сплетни», — с неудовольствием подумала она. Хотя какая разница. Она закурила и посмотрела на часы. Без четверти час. Ей захотелось выпить, но она решила подождать до завтрака.

Прошли долгие три минуты, пока в дверь не постучали. Медленно вошел Дик Джонс. В его больших черных глазах отражался страх. В заливавшем гостиную ярком солнечном свете его гладкая кожа поблескивала от пота.

— Я вам нужен, мэм? — Он едва мог говорить.

— Закройте дверь и подходите ближе.

Он закрыл дверь и повернулся к ней лицом.

— Послушайте, Джонс, плохи ваши дела. Я только что говорила с вашей матерью. — Он заметно вздрогнул. — Она верит вашим словам, что мотоцикл стоит тысячу долларов. Я же знаю, что он стоит больше четырех тысяч. И легко могу это доказать. Как вы думаете, что она скажет, когда узнает правду?

Он умоляюще протянул к ней руки:

— Не говорите ей, мэм. Прошу вас, не надо!

Хельга достала из сумочки магнитофон и положила на столик.

— Послушайте, очень любопытно, — сказала она, встала и включила воспроизведение записи. Они стояли молча, пока их записанные на пленку голоса звучали в комнате. Когда лента окончилась, Хельга выключила магнитофон и взглянула на Дика.

— Это признание в краже ценного документа, Джонс. — Выдержав паузу, она продолжала: — Полиция будет действовать в соответствии с законом, предусматривающим уголовную ответственность на такой случай. Вы со своим приятелем, Джексоном, можете попасть в тюрьму, лет этак на пятнадцать.

Он затрясся:

— Мне так хотелось мотоцикл, мэм.

— Чтобы получить свой мотоцикл, вы стали вором. Ваша мать считает вас чудесным сыном. Станет ли она называть чудесным вора?

Джонс ничего не ответил. Он лишь переминался с ноги на ногу. Его лицо посерело и покрылось потом.

После мучительно томительного молчания Хельга продолжала:

— Вы уедете отсюда, Джонс, и будете работать в моем доме в Парадиз-Сити. Я хочу разлучить вас с Джексоном. Вы будете получать за свою работу вознаграждение, но вам придется точно выполнять все распоряжения. Мой мажордом, Хинкль, займется вами. Надеюсь, вы не доставите мне больше никаких хлопот. Ваша мать согласилась с вашим отъездом. Вы собираете свои вещи и будете готовы уехать уже завтра. Понятно?

Его большие черные глаза расширились:

— Но я не хочу уезжать отсюда. Здесь у меня дом, хорошая работа. Никуда я не поеду!

— Надо было думать об этом прежде, чем становиться вором, — безжалостно сказала Хельга. — Вы будете делать то, что я вам прикажу, иначе я передам пленку мистеру Хенеси и не ждите от меня пощады, ясно?

Он принялся ломать свои руки.

— Что станет с моим мотоциклом? — начал он. — Мэм…

— К черту ваш проклятый мотоцикл! — яростно выкрикнула Хельга. — Убирайтесь! Завтра же вы уезжаете.

С ужасом глядя на нее, юноша попятился к двери.

— Хинкль пришлет за вами. Делайте в точности только то, что он вам скажет, и держитесь подальше от Джексона. Вы поняли?

— Да, мэм.

— Тогда уходите.

Как побитый щенок, он бочком выбрался из номера.

Хельга раздавила в пепельнице сигарету, чувствуя, как дрожит ее рука.

«Лучше нападать, чем защищаться».

Она ненавидела себя за то, что так сильно напугала молодого метиса, но это было необходимо. Она боролась за свое будущее.

Обратившись к телефонной книге, она обнаружила, что вторым агентством из двух существовавших в городе была британская детективная контора, принадлежавшая Фрэнку Гриттену. Хельга назвала телефонистке номер и попросила соединить. Ответила женщина. Ее голос звучал энергично и деловито:

— Британское сыскное агентство. Чем можем служить?

— С вами говорит миссис Рольф. Мне хотелось бы встретиться сегодня в три часа с мистером Гриттеном.

— Миссис Рольф?!

Без труда Хельга представила удивленное лицо женщины.

— Да.

— Разумеется, миссис Рольф. Мистер Гриттен будет счастлив принять вас в три часа.

Хельга опустила трубку и долго сидела, погруженная в размышления. Она шла на большой риск, но и ставка была велика… Она выиграет или все потеряет.

Хельга вышла из номера и спустилась на лифте в холл. Она сказала портье, что будет завтракать в ресторане, и попросила оставить для нее столик, потом вышла на террасу. Хинкля там не было. Она не могла представить его купающимся, но любое действие со стороны Хинкля ее не удивило бы.