— Рэнкин не имеет к этому никакого отношения.

— Я не могу помогать вам, по крайней мере без его согласия.

Она сидела с закрытыми глазами, зажавшись в угол.

— Я сдаюсь, мистер Мейсон. Я расскажу, благодаря чему Дюрант имел власть надо мной. Сестра вышла замуж за Хомера Стиглера, и вскоре его забрали в армию, на флот. Пока его не было, она встретила одного говорливого проходимца. И все это случилось в тот момент, когда ее брак был на грани распада. До Фибе доходили слухи о заморских связях Хомера. Она решила, что совместной жизни не получится, но никакого письма, вроде «Прости, дорогой Джон…», писать не стала. Она решила продолжать свой роман, а по возвращение Хомера все рассказать или присмотреться, как он поведет себя? Вскоре Фибе узнает, что беременна. Она решает оставить ребенка, но вдруг, почти перед самыми родами, получает письмо от Хомера, в котором он раскаивается, что связался с одной девицей. Он пишет, что все это глупо, несущественно, не более чем просто физическая близость, которая необходима мужчине, когда он вдали от дома и скучает по женщине. Он просил прощения и обещал приехать через шесть месяцев. Он хочет забыть прошлое и все начать сначала. Фибе — единственная женщина, которую он любит и когда-либо любил. К тому времени сестре стало ясно, что она связалась с негодяем и повесой, который, узнав о ее положении, сразу же исчез. И тут она поняла, что во что бы то ни стало хочет сохранить свой первый брак. И для достижения этой цели она решила использовать меня…

— Поясните, пожалуйста.

— Она написала Хомеру, что я пережила бурный роман и должна родить ребенка. На это время она пригласила меня к себе. Когда наступит срок рожать, мы уедем в Калифорнию, а после родов отдадим ребенка на усыновление.

— И что же произошло?

— Мы уехали в Калифорнию. Фибе родила ребенка, но под моим именем, и мы пристроили его в один из этих домов, вы знаете. Возвратившись в Орегон, сестра встретила Хомера, и они зажили очень счастливо. А спустя некоторое время Хомер предложил усыновить мальчика, которого считал моим сыном. Вот такая история. Я подписала нужные бумаги, Хомер и Фибе усыновили ребенка и теперь очень-очень счастливы и даже благодарны заблудшей сестре, отказавшейся от собственного сына.

— Что может произойти, если Фибе расскажет ему правду сейчас?

— Не знаю. Хомер — своеобразный человек. Ему свойственны крайности. Он большой собственник, ну, как все мужчины.

— Ну все-таки, что же может произойти, если она расскажет ему все сейчас?

— Он убьет ее и себя тоже. Он разнесет весь дом. Это такой темперамент! О Боже, если он узнает, это будет конец всему.

— Как узнал об этом Дюрант?

— Да, это вопрос… Я не знаю, как он узнал, но он поставил перед собой такую цель, и он ее достиг. Он знал этот семейный секрет и благодаря ему мог делать со мной, что хотел. Бывали времена, когда мне хотелось убить его. Он…

— Одну минуту, — прервал ее Мейсон. — Посмотрите… О-о!

Максин подняла глаза:

— В чем дело?

— Позвольте представить вам двух джентльменов, стоящих у вас за спиной. Один из них — лейтенант Артур Трэгг из уголовной полиции Лос-Анджелеса, а другой, я полагаю, представитель редингской полиции.

— Сержант Коул Арлингтон, — весело представил его Трэгг. — Так о чем это вы рассказывали мистеру Мейсону, мисс Линдсей? По-моему, о ком-то, кого вы хотели убить? Не относилось ли это к Коллину Дюранту?

— Одну минуту, Максин, — перебил его Мейсон. — Я позвоню Лэттимеру Рэнкину и попрошу его разрешения представлять ваши интересы. Не знаю почему, но я верю вам.

— Я рад, что вы возьметесь за это дело, — сказал Трэгг. — Думаю, даме сейчас необходим адвокат, мы бы хотели задать ей несколько вопросов.

— Более того, — ответил Мейсон. — Я собираюсь просить Максин не отвечать на вопросы, пока я не выясню кое-какие обстоятельства и не сделаю заявление полиции. Могу сообщить вам также, лейтенант, что мисс Линдсей собиралась обратиться к адвокату здесь, в Рединге, с просьбой сообщить полиции Лос-Анджелеса, что ей только что стало известно, что в ее квартире был обнаружен труп мужчины, и она готова дать показания.

— Очень, очень мило с ее стороны, — съязвил Трэгг. — И раз уж она готова дать показания, то, может быть, прямо сейчас и пройдем в полицейский участок?

— Она была готова давать показания, — уточнил Мейсон, — но я, принимая во внимание то, что она мне только что рассказала, не рекомендую ей этого делать. Мне необходимо кое-что выяснить, и только после этого я сделаю заявление полиции от ее имени.

— Вы считаете, ее вина настолько велика? — спросил Трэгг.

— Я не считаю, что здесь вообще есть ее вина. Считай я ее виновной, я бы не стал представлять интересы мисс Линдсей. Я просто чувствую, что она здесь ни при чем, но в это дело вовлечены другие люди, и для сохранения их покоя и счастья она может сообщить только то, что непосредственно касается Коллина Дюранта.

— Ну что ж, нам в этой ситуации остается только одно — выдвинуть против нее обвинение в убийстве.

— В таком случае ее необходимо препроводить в ближайший магистрат. Если у вас есть ордер на арест…

— У меня нет ордера, — оборвал его Трэгг. — Я хочу допросить ее.

— Хорошо, допрашивайте.

— Какой же смысл ее допрашивать, если она не будет отвечать.

— Отвечать буду я, — сказал Мейсон.

— Мне не нужны ваши ответы, я хочу услышать ее.

— Тогда арестовывайте ее и ведите в ближайший магистрат. Дайте мне одну минуту. Я хочу встретиться с хорошим адвокатом здесь, в Рединге; он окажет мне некоторые услуги…

— Так, подождите, подождите… — прервал его Трэгг. — Не путайте наши планы. Мы не хотим начинать это дело неподготовленными. Давайте будем благоразумными.

— Как вы сюда добрались? — спросил Мейсон. — Взяли напрокат самолет?

— Да, мы прилетели на специальном самолете. Его часто использует полиция.

— Самолет большой?

— Двухмоторный, пятиместный.

— Хорошо. Тогда я делаю вам вот какое предложение. Мы согласны лететь с вами в Лос-Анджелес. В дороге я расскажу вам все, что мне известно об этом деле. Когда прилетим в Лос-Анджелес, вы поступите так, как сочтете нужным. Вы можете предъявить ей обвинение по решению Большого жюри или поступить, как вам угодно… но она не будет давать показаний. Говорить буду я.

— Что она собирается делать? — спросил Трэгг.

Мейсон сухо улыбнулся и сказал:

— Всю обратную дорогу бедняжка будет спать.

Трэгг скривил губы в усмешке:

— Вы хотите позвонить Рэнкину и получить его разрешение представлять ее интересы?

— Верно, я хочу убедиться, что в их интересах противоречий не будет.

— Хорошо, тогда я позвоню окружному прокурору Гамильтону Бюргеру и посмотрю, как он прореагирует на это ваше предложение. Я не думаю, что он будет настаивать на немедленном аресте и на том, чтобы ей предъявили обвинение в убийстве, и я абсолютно уверен, что он не захочет, чтобы это дело разбиралось в магистрате Рединга.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Тогда давайте объявим перемирие. Оставим их с Коулом Арлингтоном при условии, что он не будет ее допрашивать, а сами пойдем звонить.

— Договорились, — согласился Трэгг.

Они направились к телефонным будкам.

Мейсон набрал номер Рэнкина.

— Рэнкин, — сказал он. — Я представляю ваши интересы в деле о картине, проданной Отто Одни. Дюрант убит. Максин Линдсей намерены предъявить обвинение в убийстве, и я бы хотел представлять ее в суде, если вы уверены, что не возникнет конфликта между вашими интересами. Но если я возьмусь представлять ее, я буду драться не на жизнь, а на смерть.

— Желаю вам удачи, не сдавайтесь. Она молодчина. Вы сказали, Дюрант убит?

— Да.

— Надеюсь, они найдут убийцу? Он достоин награды. Он…

— Заткнитесь! — оборвал его Мейсон. — В суде вас могут спросить, какими были ваши первые слова, когда вы узнали о смерти Дюранта.

— В таком случае я отвечу, что выражаю по этому поводу глубокие сожаления и надежду, что убийцу ждет справедливое возмездие. Вот и все. Однако, мистер Мейсон, если вы хотите узнать мое мнение по этому вопросу, то можете это сделать. И обязательно защищайте Максин.

Мейсон повесил трубку, открыл дверь телефонной будки, улыбнулся Трэггу и сказал:

— Заходите и звоните, лейтенант. Я подожду вас в ресторане за столиком. Надо посмотреть, не докучает ли вопросами моей подзащитной этот будущий шериф.

Глава 9

В десять часов вечера Перри Мейсон был уже у Лэт-тимера Рэнкина.

Сидя напротив адвоката, высокий, неуклюжий Рэнкин чувствовал себя немного неловко.

— Я хочу поблагодарить вас, — начал Мейсон. — Вы так легко согласились, чтобы я представлял интересы Максин Линдсей.

— Естественно. Не вижу причин, почему я должен препятствовать, если вы хотите представлять ее интересы. Для меня это явилось такой неожиданностью. Я был в полном замешательстве, когда узнал о смерти Дюранта.

— Да уж, казалось, вы не перенесете такой утраты, — сухо заметил Мейсон.

— Да, извините меня, Мейсон. Я размышлял над этим, и мне немного стыдно. Не стоит плохо говорить о покойниках, теперь-то уж они не могут постоять за себя. Хотя этот был такой прохвост!

— Расскажите все, что вам известно о нем.

— Да нечего особенно и рассказывать. Начинал он как агент по продаже картин, а потом стал выдавать себя за эксперта. Единственное, что я могу сказать в его защиту, — это то, что он не был бездельником. Постоянно прислушивался, изучал, узнавал и ничего не забывал. У него была замечательная память.