Адвокат надел резинки на пачку купюр.

— Ваша мачеха очень аккуратная, — заметил Мейсон. — В лаборатории идеальный порядок, по сравнению с полным хаосом в мастерской отца.

— Знаю. Что касается своего хобби — здесь Нэнси постоянно следит за порядком, чего нельзя сказать обо всем доме. Она в этой комнате сдувает каждую пылинку, и все вещи лежат на своих местах.

— А ваш отец — полная противоположность?

— Ну, до безукоризненной аккуратности ему далековато, — засмеялась она. — Мастерская напоминает открытый яблочный пирог, начинку для которого резали как попало.

— Понятно. Кстати, у вас есть фотография вашего отца, которую вы могли бы мне дать?

— Ну, у меня в комнате стоит одна в рамке, но…

— Вам нежелательно возвращаться в дом в настоящий момент, — перебил адвокат. — А здесь, случайно, нет?

— О, конечно. Несомненно. У Нэнси тут сотни снимков. Она обожает портреты. Она использует какую-то технику, помогающую нанести на бумагу лишь слабое изображение, потом работает над портретом масляными красками. В результате получается картина, причем практически невозможно определить, что она сделана на основе фотографии.

— Следовательно, где-то здесь есть фотографии вашего отца, — пришел к выводу Мейсон. — Давайте поищем. Только постарайтесь больше не оставлять здесь отпечатков пальцев.

— Мне кажется, они вот в этом ящичке, — сказала Мьюриель. Девушка взяла подол большим и указательным пальцами и потянула ручку на себя. — Да, здесь их даже несколько, — заметила она.

— Возьмем верхнюю, — решил Мейсон. Он достал снимок величиной восемь на десять дюймов. — Это ваш отец?

— Да. Правда, фотография слишком светлая, нет нужной четкости, однако Нэнси предпочитает работать именно так. У нее свой метод.

Мейсон принялся с интересом рассматривать круглое лицо.

— Сколько ему лет?

— Так, надо посчитать. Сорок два, может, сорок три.

— А вашей мачехе?

— Бог ее знает, — засмеялась Мьюриель. — Тридцать с чем-то. Ближе к сорока. Однако она никому не открывает свой истинный возраст, а мы не спрашиваем.

— Сколько лет дочери Нэнси, Гламис?

— Двадцать.

— А вам?

— Столько же… Мистер Мейсон, что вы планируете предпринять? Насчет папы, я имею в виду. Он уехал на седане. Мы, наверное, должны постараться его найти.

— Я вам позвоню где-то после полудня. Попытаюсь что-нибудь выяснить. У вашего отца есть контора в нашем городе?

— Да.

— Где?

— В здании «Пьедмонт».

— Чем он занимается?

— Инвестированием. Покупает и продает недвижимость, как для себя лично, так и для группы клиентов, составляющих инвестиционный пул.

— Ваш отец — владелец компании? — уточнил Мейсон.

— По-моему, дело принадлежит папе, однако вместе с ним работает компаньон.

— Вы звонили в контору, чтобы выяснить, появился ли ваш отец на работе?

— Да… незадолго до того, как позвонила вам. Там ответили, что его ждут с минуты на минуту. Я попросила передать, чтобы он сразу же перезвонил мне, как только войдет. Я хотела сказать ему, что он оставил портфель.

— Хорошо, я постараюсь что-нибудь разузнать, — пообещал Мейсон. — Свяжусь с вами после полудня, а пока, я думаю, вам не стоит беспокоиться. Возьмите себе эти десять тысяч долларов.

На лице Мьюриель появилось испуганное выражение.

— О нет, мистер Мейсон. Я не хочу к ним притрагиваться. Я не представляю, откуда взялись эти деньги, в чем тут дело и… Слава Богу, что это красное пятно на полу — просто эмаль, а не кровь. Вы, наверное, считаете меня глупой. Я действовала как идиотка… Вытащила вас сюда… Мистер Мейсон, я заплачу вам гонорар — столько, сколько скажете. У меня есть свой счет в банке и… Наверное, я просто запаниковала, увидев деньги, сломанный стул, папину салфетку и красную лужу в центре комнаты.

— Я прекрасно понимаю, что вы чувствовали, — успокоил ее Мейсон. — Думаю, что все уладится. Только никому не говорите о том, что я здесь появлялся. Я сейчас возвращаюсь в свой офис. Повторяю: никому не говорите, что я был здесь. Вы понимаете?

Мьюриель кивнула.

— По крайней мере, до тех пор, пока я не позвоню, — продолжал Мейсон, — а я свяжусь с вами вскоре после полудня. Вы никуда не уйдете?

— Конечно нет.

— Хорошо. Ждите моего звонка.

Вернувшись к себе контору, Мейсон обратился к Делле Стрит:

— Положи эту пачку стодолларовых банкнотов в сейф. Вот фотография мистера Картера Джилмана — увеличение восемь на десять дюймов. И кстати, к твоему сведению, зловещее красное пятно на полу оказалось содержимым перевернутой банки с эмалью. Очевидно, Картер Джилман сегодня уехал на работу на седане. Обычно он идет пешком четыре квартала до автобусной остановки. Сегодня утром он, не прощаясь, сел в машину. Если только не…

— Что? — спросила Делла Стрит.

— Не заглянул к себе в мастерскую, увидел там кого-то, подрался, у него выпало десять тысяч долларов, а его самого без сознания куда-то отвезли на седане. В таком случае человеку, вернувшемуся за стодолларовыми купюрами, придется долго их искать.

— Возможно, не так долго, — заметила Делла Стрит, — а вы станете мишенью какого-нибудь стрелка.

— Придется рискнуть, — ответил Мейсон. — У нас еще примерно полчаса до встречи с Картером Джилманом.

Делла Стрит посмотрела на письменный стол Мейсона.

— Остается время, только чтобы ответить на верхние письма из пачки. Они самые важные.

— Хорошо, — согласился Мейсон, — а в одиннадцать тридцать посмотрим на мистера Эдварда Картера Джил-мана и выясним, почему он представился вымышленным именем.

— Он читал газету, шеф. Может, стоит сейчас заглянуть в раздел финансовых новостей и попытаться найти разгадку тайны? — предложила Делла Стрит.

— Скорее всего, это окажется потерянным временем, — решил Мейсон. — Мы не знаем, какими именно инвестициями он занимается, а просто гадать — глупо. Ну что такого особенного произошло? Он выскочил из-за стола, не закончив завтрак, и бросился на работу. Люди делают подобное каждый день. Сотни людей, миллионы. Темп жизни постоянно ускоряется.

— Я знаю, — кивнула Делла Стрит, — однако вы только представьте яичницу с домашней колбасой из оленины…

— Кстати, а что ты ела на завтрак?

— Поджаренный хлеб и кофе, — ответила секретарша. — Я вчера встала на весы и…

— Ах вот оно что. Ты просто голодна, Делла. Давай разбираться с письмами. Забудем об Эдварде Картере Джилмане до половины двенадцатого.

После того как Перри Мейсон в пятый раз за десять минут украдкой взглянул на часы, Делла Стрит улыбнулась и заметила:

— Не пытайтесь пускать мне пыль в глаза. Вы страшно возбуждены, не перестаете думать о назначенной встрече и не уверены, появится клиент или нет.

— Уже одиннадцать тридцать четыре, Делла.

— Какая точность!

Мейсон откинул голову назад и расхохотался.

— Хорошо, я признаю, что заинтригован.

— Чем? Тем, что отец ушел, не закончив завтрак и не попрощавшись с дочерью?

Мейсон покачал головой.

— Тем, что отец съел яичницу из двух яиц и пару кусков домашней колбасы из оленины, а потом попросил дочь вернуться на кухню и приготовить еще одну яичницу и отрезать еще кусок колбасы.

— Мужчина со здоровым аппетитом.

Мейсон кивнул.

— А потом он достает десять тысяч долларов стодолларовыми купюрами и разбрасывает их по полу мастерской, — продолжала Делла Стрит.

— Там же кидает салфетку, разливает красную эмаль и, заранее предупредив дочь, чтобы она ни при каких обстоятельствах не обращалась в полицию, оставляет мою фамилию и номер телефона там, где дочь их обязательно найдет, — добавил Мейсон.

Делла Стрит обдумала услышанное.

— Звучит так, будто он собрался кого-то убить, — наконец сказала она.

— Что касается еды, здесь только одно логическое объяснение, — снова заговорил Мейсон. — Ему требовалось избавиться от Мьюриель на несколько минут. Больше он ничего не смог придумать, как попросить добавки.

Делла Стрит медленно кивнула.

— В наше время, когда люди увлекаются диетами и следят за количеством потребляемых калорий, это очень плотный завтрак для кого бы то ни было, — продолжал Мейсон. — В данном случае мы имеем мужчину средних лет, отца взрослой дочери. Он съедает яичницу из двух яиц и два куска домашней колбасы, а потом просит еще кусок колбасы и яичницу, а когда добавка готова, его не оказывается за столом. Единственное объяснение — он хотел отделаться от дочери на какое-то время.

— Почему?

— Откуда мне знать? Может, прочитал что-то в газете. Может, увидел что-то в окно.

— Вот это мысль! — воскликнула Делла Стрит. — Он…

Внезапно зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку:

— Да, Герти? — Послушав несколько секунд, секретарша повернулась к Мейсону, улыбнулась и сообщила: — Мистер Эдвард Картер ждет в приемной.

— Пусть заходит.

— Я приглашу его, — сказала Делла Стрит.

Она повесила трубку и вышла из кабинета.

Через минуту она вернулась. Мейсон одобрительно посмотрел на секретаршу, а потом поднялся со стула, чтобы поприветствовать появившегося вслед за Деллой полноватого мужчину лет сорока с небольшим.

— Мистер Мейсон, простите, что я опоздал, — извинился посетитель.

— Мистер Эдвард Картер, — представила Делла Стрит.

Это был определенно тот человек, фотографию которого Мейсону передала Мьюриель Джилман.

— Иногда трудно предугадать ситуацию на дорогах, — заметил адвокат. — Я обычно стараюсь приезжать на встречи на пять — десять минут раньше. Таким образом, если я попадаю в пробку, у меня есть запас.