Мейсон, достав портсигар, спросил:

— Не хотите закурить, мистер Олни?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, поеду. У меня много дел. А мне надо еще подписать письмо. Я оставлю его у себя на всякий случай, если возникнут проблемы по поводу моей неявки в суд.

— Да, вам придется подождать. Всего несколько минут. Вы уверены, что вам не надо проконсультироваться с Холлистером?

Олни посмотрел на часы, начал что-то говорить, потом передумал, откинулся на спинку стула и сказал:

— Нет нужды беспокоить Холлистера. Я сам управлюсь. Конечно, все это явилось для меня шоком. Я очень высоко ценю эту работу Филиппа Фети и поручил Рэнкину приобрести что-нибудь еще, естественно за разумную цену. Я говорю вам это конфиденциально, мистер Мейсон, это не для прессы.

— Понимаю.

— Я помешан на Филиппе Фети, — признался Олни. — Я бы и за сто тысяч не расстался с этой своей картиной и готов отдать до тридцати тысяч за любую другую.

— А этот Горинг Гилберт — личность. У него замечательные способности. Он сделал потрясающую копию с вашего Филиппа Фети, — начал Мейсон.

— Если позволите, я бы хотел поправить вас, мистер Мейсон. Это не копия, это подделка.

— А не кажется ли вам, что очень сложно сделать такую подделку по памяти?

— Да, вынужден согласиться. Однако, я думаю, есть известные фотографии этой картины. В конце концов, у нее до меня было два владельца.

— Согласен, но, безусловно, чтобы сделать такую копию, нужно большое мастерство, не важно, как она делалась.

— Да, я согласен с вами.

Делла Стрит принесла письмо.

Мейсон взглянул на нее, передал Олни и сказал:

— Подпишите здесь, пожалуйста, мистер Олни.

Олни подписал.

— Я думаю, Делла, что для того, чтобы удовлетворить суд, было бы хорошо привести мистера Олни к присяге. Просто поднимете руку и поклянитесь, что факты, упомянутые в письме, верны, мистер Олни, Делла Стрит — нотариус.

— Одну минуту, — возразил Олни. — Вы ничего не говорили о присяге.

— Это всего лишь формальность, — настаивал Мейсон. — Делла поставит здесь свою подпись, а вы, мистер Олни, только поднимете правую руку.

— Я не буду ничего подписывать под присягой, не проконсультировавшись со своим адвокатом.

— А какая разница между заявлением мне и заявлением под присягой?

— Вам прекрасно известна эта разница.

— Так это утверждение верно? — спросил Мейсон.

— Я уже сказал вам, мистер Мейсон. В данный момент я не уверен, что понимаю вашу позицию, да если бы и понимал, то не уверен, что одобрил бы ее.

— Ну, раз не одобряете, значит, и не понимаете. А кстати, я все пытаюсь выяснить, откуда у Дюранта взялись стодолларовые банкноты. Вам известно, что получить такое количество стодолларовых купюр нигде, кроме банка, невозможно.

— Согласен, — сказал Олни, устало глядя на Мейсона.

— Послушайте, Олни, сейчас вы дадите мне аффидевит, и я представлю его завтра в суде. Вы напишете, что ничего не знаете об этом, что не давали Дюранту никаких денег, что…

— Кто сказал, что я не давал ему денег? — внезапно спросил Олни.

' — Ну как же, вы сами написали в письме, что не имели с ним никаких отношений!

— Ну, это не… Ну, я не… Хорошо, я мог дать ему эти деньги взаймы.

— Это в самом деле так?

— Это как раз тот вопрос, который мне бы не хотелось обсуждать в данный момент, мистер Мейсон.

— Ну тогда, Одни, я приношу извинения. Если вы дали ему деньги стодолларовыми банкнотами, то вам придется завтра явиться в суд.

— Подождите, Мейсон. Вы же говорили, что мне не надо идти в суд.

— При том условии, что вы ничего не знали об этом деле и не имели никаких деловых отношений с Дюрантом, — сказал Мейсон.

Дверь открылась, и в комнату ввалился лейтенант Трэгг.

— Ну вот, Перри, вы велели мне прийти, и я здесь. Правда, для этого пришлось кое-где нарушить правила движения, прибегнуть к помощи сирены и проскочить на красный свет, но тем не менее я здесь.

— Прекрасно. Лейтенант Трэгг, вы знакомы с мистером Одни?

— Да, я знаю его.

— Одни только что сказал мне, что одолжил Дюранту некоторое количество денег в виде стодолларовых банкнотов. Так сколько денег вы ему одолжили, мистер Одни?

— Подождите, подождите. Что это такое? Я не собираюсь здесь подвергаться перекрестному допросу, и, более того, ничего подобного я вам не говорил.

— Я совершенно определенно понял, что вы одолжили Дюранту несколько стодолларовых, — возразил Мейсон.

— Я сказал, что мог бы. Мог бы выплатить аванс или оплатить чек.

— Так сделали вы это или нет? — спросил Мейсон, посмотрев на Трэгга.

— На самом деле мне… мне было жаль парня, и именно по этой причине я был в совершенном изумлении, когда узнал, что он подверг сомнению подлинность моего Филиппа Фети. Это самая ценная картина в моей коллекции.

— Тогда можно мне узнать, сколько денег вы периодически давали ему и когда?

— Нельзя, — отрезал Одни. — Чем больше я наблюдаю за вами, мистер Мейсон, тем больше осознаю, что допустил ошибку, доверившись вам и явившись сюда без адвоката. Я намерен вызвать его сюда и…

— Одну минуту, — прервал его лейтенант Трэгг. — Если вы не хотите говорить об этом мистеру Мейсону, тогда скажите мне. При осмотре тела Дюранта у него было найдено десять тысяч долларов или около того. Итак, сколько из этих денег к нему попало от вас?

— А кто сказал, что хоть что-то из этой суммы попало к нему от меня?

— Никто, — ответил Трэгг. — Я спрашиваю об этом вас. Будьте внимательны при ответе, Олни. Это дело об убийстве.

— Вы не имеете права держать меня здесь и придираться ко мне.

— Я не придираюсь, я расследую дело об убийстве и задаю вам вопрос. Вас никто сюда не загонял, вы пришли сами.

— Ну хорошо, ваш вопрос таков, что я не намерен отвечать на него. Не потому, что мне есть что скрывать, но у меня сейчас сложные деловые отношения, и поэтому я ничего не могу предпринять без адвоката.

— Тогда вам лучше позвонить адвокату и попросить его приехать сюда, — вмешался Мейсон. — Это за вас может сделать мисс Стрит. Делла, позвони, пожалуйста, мистеру Холлистеру и скажи, что он нужен здесь мистеру Олни…

— Не надо, — оборвал его Олни. — Я сам поеду к нему и проконсультируюсь, прежде чем сделаю какие-либо заявления.

— Этот Фети — жемчужина вашей коллекции? — поинтересовался Мейсон.

— Конечно.

— А как же могло случиться, что она отсутствовала в течение недели, пока Горинг Гилберт делал копию в своей мастерской, и вы не хватились ее?

— Кто сказал, что ее не было на яхте?

— А как же иначе?

— Меня интересует, — вернулся к своему вопросу Трэгг, — какое количество денег попало к Дюранту от вас? При всем уважении к вашему положению, мистер Олни, я намерен выяснить это, прежде чем вы уйдете отсюда.

— Я не обязан ничего вам говорить.

— Не обязаны, это верно. Но это может показаться очень подозрительным.

— Что в этом подозрительного?

— Почему вы дали ему десять тысяч долларов? — настаивал Трэгг. — Он шантажировал вас?

— Что вы имеете в виду?

— Трэгг, вы можете поинтересоваться, правда ли то, что он заказывал Гилберту копию картины Филиппа Фети, — подсказал Мейсон.

— Почему я должен просить кого-то делать копию моей картины?

— Возможно, — предположил Мейсон, — у вас были проблемы в семейных отношениях; вы знали, что жена собиралась подавать на развод, и решили обезопасить свою любимую картину.

— Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас говорите? — возмутился Олни. — Вы отдаете отчет в том, что обвинили меня в…

— Абсолютно. А вы, если все не расскажете, можете быть обвинены в убийстве. Лейтенант Трэгг не вчера родился. Ваша жена тоже получит повестку в суд.

Олни побелел:

— Вы вызвали в суд по этому делу мою жену?

— Да.

— О Боже! Тогда все пропало!

Мейсон, взглянув на Трэгга, сказал:

— В день убийства у Дюранта не было ни пенса приблизительно до шести часов вечера. К моменту смерти, около восьми часов, у него появились десять тысяч долларов, и все сотенными. Банки в это время были уже закрыты. А теперь ответьте, давали вы ему эти стодолларовые банкноты?

— Да, — подтвердил лейтенант Трэгг, — это то, что нужно для начала.

Олни встал, немного подумал и сказал:

— Я должен встретиться со своим адвокатом.

— Прошу прощения, — сказал Трэгг, — но вы никуда не пойдете. А точнее, пойдете со мной в полицейский участок, если не ответите на поставленный вопрос. Я еще раз официально повторяю его: Дюрант получил от вас деньги?

— Да, — сказал Олни после паузы, — он получил их от меня.

— Вот теперь лучше. Когда он получил их?

— Приблизительно в семь сорок пять.

— Почему он получил их?

— Он сказал мне, что если у него будут деньги, то он… ну, он поможет исчезнуть Максин Линдсей.

— А почему вы были заинтересованы в ее исчезновении?

— Потому что я не мог больше участвовать в этом чертовом деле с картиной, которое сам же и начал, а с другой стороны, я не мог пойти на попятную.

— Ну вот, теперь кое-что начинает проясняться, — сказал Трэгг. — Итак, вы встречались с Дюрантом в семь сорок пять?

— Да.

— Где?

— Перед домом Максин Линдсей.

— Тогда, — сказал Мейсон, улыбаясь Трэггу, — насколько известно, Олни, вы были последним человеком, кто видел Дюранта живым, потому что у Максин Линдсей превосходное алиби с семи сорока пяти. В восемь часов ее уже видели на автовокзале.