— Да.

— Он все-таки какой-то странный, этот Луи.

— В каком смысле?

— Получает удовольствие от драки.

— Еще?

— Не знаю. Все идет от этой любви мужчин к дракам. Они все становятся чокнутыми рано или поздно. И Кулак тоже был отчасти таким. Это помогает им жить. Не видеть вещи так, как вижу я… И ты… Послушай, Дональд, ты впрямь надеешься, что чуть погодя, если ты будешь рядом, то я настолько потеряю голову, что все разболтаю?

— Я как-то об этом не задумывался.

— Самое время задуматься.

— Ладно, задумаюсь.

— Если ты когда-нибудь попытаешься расспрашивать меня об этом, я… тебя убью. Я… я не только тебя возненавижу, но… но… со мной ужасное произойдет что-то, Дональд. Я потеряю опору. Пожалуйста, Дональд, дай мне шанс начать человеческую жизнь. Если это спектакль, давай кончим его прямо сейчас, и тогда, может быть, я смогу'все это пережить. Если я прожду еще несколько дней в таком состоянии…

— У тебя здесь, в Рино, есть друзья? — спросил я, меняя тему разговора.

— Нет.

— Куда же ты пойдешь и чем станешь заниматься?

Ее взгляд стал жестким.

— Слушай, неужели ты думаешь, что тебе удастся меня испугать? Если зайдет речь о том, что единственный выход — пойти к кому-то на содержание, я тут же приму большую дозу снотворного… Я могу рвануть отсюда прямо сейчас, безо всего, кроме рук… Ну, в общем, я проживу, Дональд… Во всяком случае, тут же не побегу продаваться.

— Что же станешь делать?

— Не знаю. Что-нибудь подвернется. Ну так как? Собираться?

— Что касается моего желания, то — нет.

— Ты не откроешься?

— Ты не хочешь рассказать мне, что тебе известно про убийство Кулака… Я надеюсь, что ты этого никогда и не захочешь, и не сделаешь.

— Ах ты, Дональд-путешественник… Я тебе выскажу все сразу. Черт тебя побери! Ты можешь выкачать из меня все, что тебе нужно. Можешь спрашивать меня о чем угодно, и я все тебе расскажу. Но если ты спросишь меня о Кулаке, о той ночи, когда его кокнули, я… Я… ну, наверное, расколюсь, но как только ты задашь мне этот вопрос, я буду точно знать, зачем ты стал путешествовать со мной. — Движением руки она обвела автостоянку. — А когда я буду знать наверняка, что ты все это проделал, чтобы я не в состоянии была сказать «нет», о чем бы ты меня ни спросил… мне будет… так плохо, так плохо, что я никогда не сумею вновь почувствовать себя человеком и думать, что в мире еще осталась какая-то порядочность… Ты до конца меня понял?

— Да.

— Тогда все в порядке… И что мы дальше предпримем?

— Мы съездим, если ты не возражаешь, в верхнюю часть города Рино и посмотрим, не удастся ли обнаружить Луи в одном из тамошних кабаков.

Она опять изучающе взглянула на меня, а потом разразилась смехом, хотя в ее смехе слышна была и гбречь.

Я подошел к ней и стал рядом.

— Неужели ты не понимаешь, Хелен, что… Я не добиваюсь чего-либо, на что не имею права. Да, я детектив. Я работаю. Я не работаю на агентство Б.Кул. Я просто расследую дело. Я пытаюсь добиться, чтобы совершилась справедливость. По отношению к разным людям — по-разному. Они зависят от меня, известно им об этом или нет. Если я не добьюсь справедливости, не думаю, что кто-то другой ее добьется.

— И поэтому ты хочешь, чтобы я тебе рассказала, что мне известно…

— Мне от тебя ни черта такого не нужно. — Я повысил голос. — Я в тебя влюблен. Ты — лучшая девушка из тех, кого я когда-либо встречал. Да, я никогда не попросил бы тебя оставить Лас-Вегас и уехать вместе со мной, если бы это путешествие не было связано с этим делом. Но… я счастлив. Я наслаждаюсь этим путешествием. Мне нравится быть рядом с тобой. Мне нравится все, что ты делаешь. Мне все в тебе нравится. Но я работаю, я веду дело, и причина, по которой я нахожусь именно здесь, в Рино, вместе с тобой, в самом деле связана с моим стремлением успешно завершить дело.

— А когда оно закончится?

Мне этот вопрос был как нож в сердце. Я ответил, не отвечая на него:

— Наверное, на меня свалится еще какое-нибудь дело.

— И ты не собираешься спрашивать меня, что мне известно о Кулаке?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда!

— И ты не спланировал все это путешествие для того, чтобы я разболтала то, что знаю?

— Нет.

— И ты не хотел добиваться чего-нибудь обманным путем…

— Нет!

Молчание.

— А тебе приходило в голову, Дональд, что это ведь странно, что ты ни разу до сих пор меня не поцеловал?

Я поцеловал ее.

Она сказала:

— Я считаю, что именно сейчас мы сорвали банк, Дональд.

Глава 14

Я отыскал Луи в два часа дня в задней комнате одной из забегаловок. На столе перед ним стояла бутылка виски, наполовину опорожненная. Костяшки пальцев, державшие стакан, кровоточили. Луи сосредоточенно смотрел перед собой. Взгляд потускнел, беззвучно шевелились губы.

— О, Дональд, вот и ты, — произнес Луи хриплым голосом.

Я сдвинул бутылку виски к краю стола.

— Ну, собирайся. Пошли домой, Луи.

Он нахмурился:

— Слушай, эт-то ведь верно. У меня ведь т-те-п-перь есть дом, правда? Я… О, черт! — Он поднялся над столом, сунул руку в карман брюк, вытащил две долларовые бумажки и немного мелочи. — Т-ты знаешь, что… я нат-т-во-р-рил, дружище? — Его стеклянные глаза обшаривали меня. — Я п-потрат-тил деньги, что т-ты мне дал, все, что оставалось… от пп-р-родуктов, на это вот пойло. У меня… возникает жажда, и когда она на меня обрушивается, я не в силах…

— А кому ты врезал, Луи? — спросил я.

Он посмотрел на свои костяшки, нахмурился:

— Слушай, вот потеха… Я ведь кого-то ударил, а потом… потом подумал, что это привиделось… ну, такое, что лезет в голову, когда напьешься… Вот и не знаю… Погоди минуту. Дай мне вспомнить… А… Я тебе скажу, кто это был. Это был Сид Дженникс. Когда-то дрался за звание чемпиона. Хороший парень, но я… навесил ему, как в старые времена… Дай-ка я тебе покажу прием старины Хейзена… Я тогда выиграл чемпионат флота… должно быть, это был чемпионат, ну, конечно, в Гонолулу… дай мне подумать. Или это было…

— Пошли, Луи, мы едем домой.

— Малыш, ты не обижаешься из-за денег?

— Нет.

— Ты понимаешь, как это бывает?

— Конечно.

— Ты самый хороший друг… который… который только может быть. Тогда уже… как я тебе навесил… я понял, что ты мне нравишься… ну, как пожать руку малому, который… который… дал в челюсть… Ладно, поехали домой.

Я вывел его на тротуар, осторожно провел вниз по улице и усадил в драндулет. На полпути он вдруг постиг чудовищность растраты, она ошеломила его. Он захотел вылезти из машины.

— Приятель, выпусти меня. Я недостоин ехать в одной машине с тобой. Как я посмотрю в глаза мисс Хелен. Знаешь, что я натворил? Ведь я украл твои деньги. К тому же знал, что у тебя их мало… небольшие сбережения… а я взял да украл. И пропил… Я хочу выйти… разобью голову и умру. И поделом!

Хорошо, что я не посадил его позади себя. Я опустил ладонь на его руку, которая неуверенно хваталась за ручку дверцы. Я успокаивал его, ведя громыхающую машину одной рукой:

— Все мы не ангелы. И я в том числе.

— Ты… ты хочешь сказать… ты прощаешь меня?

— Конечно.

— Взаправду?

— Конечно.

Тогда Луи начал плакать. А когда я привел его в дом, был погружен в печальную депрессию — состояние раскаявшегося грешника. Мы с Хелен еле уложили его в. кровать. Я поставил рядом большой кувшин с водой.

— А теперь что? — спросила Хелен.

— Я останусь с ним, — сказал я. — А ты возьми машину, поезжай и сделай себе прическу'в той парикмахерской, о которой ты — помнишь? — мне говорила.

Она заколебалась на мгновение.

— Поезжай, поезжай… Я дам тебе аккредитив. На предъявителя.

Она рассмеялась:

— Давай не будем об этом. У меня есть деньги.

— Тебе хватит?

— Конечно. Я прихватила с собой деньги Кулака. И послушай, Дональд, если ты окажешься на мели, я смогу нас поддержать на плаву. Я знаю, ты оплачиваешь всю эту… кухню и рассчитываешь благополучно выпутаться из всего этого в конечном счете, но если вдруг тебя прихватит, дай мне знать.

— Спасибо, обязательно.

— Пока, Дональд, — сказала она.

— До встречи, Хелен.

Она направилась к двери, вернулась, взяла мое лицо в свои ладони, заглянула мне в глаза, поцеловала.

— Пока тебя не было, зашел владелец замка, — небрежно сообщила она. — Он назвал меня миссис Лэм. Не разрушай его иллюзий. Пока, мистер Лэм.

Я не успел ей ответить: «До скорой встречи, миссис Лэм», как она выпорхнула наружу. Я же уселся за кухонный стол, взял телефонный справочник, составил список мест, куда хотел позвонить. Потом на глаза мне попались какие-то старые журналы, я немного почитал, а затем… сказалось отсутствие привычки к физическим нагрузкам: я погрузился в легкий сон, время от времени приходил в себя, настолько, чтобы сообразить, что следовало бы пойти и посмотреть, как там Луи себя чувствует. Но выбраться из удобного кресла не было сил, и я снова погружался в сон.

В конце концов, я пришел в себя и решил взглянуть на Луи. Он не спал. Приоткрыв налитые кровью глаза, посмотрел на меня снизу вверх.

— Привет, дружище, водички бы!..

— А кувшин прямо перед тобой.

Он криво улыбнулся, поднял кувшин и выпил прямо из горлышка половину содержимого большого стеклянного сосуда.

— Я — подлец! — четко выговорил он, ставя кувшин прямо на пол. — И я знаю, что я подлец.