Мэри Робертс Райнхарт - Дверь

Ближе к утру она неловко встала со стула и, разминая затекшее тело, подошла ко мне.

— Ты видишь, мы были не правы, — сказала она совсем по-детски, положив руку мне на плечо. — Мы оба были не правы.

На рассвете Дик пришел в сознание и сразу стал искать руку Джуди. Но рассказать, что с ним случилось, смог только к вечеру.

Он добрался до границы Ларимерского участка и начал спускаться по склону. Возле оврага остановился, выбирая, как его пересечь. В этот момент сверху донесся шорох.

Уличная лампа была уже не видна, только ее слабое отраженное сияние, и на его фоне — отчетливый силуэт вершины холма. Низко над землей на фоне этого силуэта двигалось что-то неясное.

Движущийся предмет был примерно в восьми футах над ним. Дик решил, что это собака, и попытался подняться повыше, чтобы обойти овраг сверху. Тень вдруг надвинулась на него. Дик больше ничего не помнил, больше мы не знаем и до сих пор.

Возможно, что за нами только наблюдали. Но когда Дик неожиданно двинулся вверх, встреча лицом к лицу стала неизбежной. Ответная реакция неизвестного была мгновенной и жестокой.

Удивительная сила молодости поставила Дика на ноги уже через несколько дней. Приготовления к суду над Джимом шли очень быстро. Тем не менее нападение на Дика не только полностью деморализовало мою прислугу, но и заставило инспектора Гаррисона провести несколько бессонных ночей.

Он снова обследовал весь холм и снова безрезультатно. Стояла сухая и теплая погода, следов ног не осталось. Он не пытался скрыть, что полностью сбит с толку.

— Я не хочу никаких ошибок правосудия. Я не окружной прокурор. У меня есть работа, и я ее делаю. Независимо от любых приговоров. А на прессу мне наплевать. Мне нужен преступник. И я не уверен, что мы его уже нашли.

Случай с Диком произошел двадцать седьмого мая, в пятницу. В понедельник утром я спустилась вниз и обнаружила в своем доме инспектора, смакующего кофе в буфетной. Увидев меня, он совсем не смутился, положил на стол кухонные часы, которые, очевидно, рассматривал, сказал, что их пора почистить, и вышел со мной в прихожую.

По своему обыкновению, он остановился возле умывальной и заглянул внутрь:

— Вам никогда не приходило в голову, что Уолтер Сомерс нашел в вентиляционной шахте совсем не карандаш?

— Думаю, Джуди…

— Ха! — заявил он. — Верьте мисс Джуди. Она знает. Так вот, не карандаш. Несколько фактов о карандаше, мисс Белл. Во-первых, это ваш карандаш. По правде говоря, мы нашли на нем отпечатки пальцев. Ваши и Уолтера Сомерса. Никаких других. Во-вторых, думаю, что карандаш взяли с вашего стола в тот же вечер и умышленно положили на слуховое окно. Не утверждаю, что взяли именно для этого, но это возможно. Вы не помните, Уолтер Сомерс в тот вечер брал карандаши? Перед тем, как начал осмотр?

— Нет, не помню. Но мог.

— Не было так, что он сначала заглянул в шахту, потом спустился вниз и зачем-то сходил в библиотеку?

— Он ходил за спичками.

— Но он курит, а у курящих обычно спички есть. Думаю, карандаш взял он. Проверим, прав ли я. Конечно, надо учитывать, что Уолтер Сомерс знает больше, чем говорит. Итак, он смотрит в шахту и видит там какую-то знакомую вещь: может, ключ, или брелок, или авторучку, даже вставную челюсть! Что угодно, но то, что ему знакомо или кажется знакомым. Он спускается вниз, идет в библиотеку за спичками, видит карандаш и кладет его в карман. Потом влезает по лестнице, забирает ту вещицу и предъявляет вам карандаш. Все просто.

Ничего не боясь, он запечатывает его в конверт и отдает полиции. Умно, правда? Только чуть-чуть слишком умно.

— Значит, он нас всех одурачил.

— Не совсем всех, — весело ответил инспектор. — Вы сами не курите, ведь так?

— Нет, не курю.

— И в карманах карандаши не носите?

— В женской одежде теперь нет карманов.

— Хорошо. В чем был Уолтер Сомерс в тот вечер?

— В смокинге.

— В черном. И вот что показал микроскоп, мисс Белл. Этот карандаш лежал в кармане черного костюма. В боковом кармане, где мужчины часто носят пачку сигарет. В креплении ластика нашли крошки табака и черные ворсинки. Я наблюдал за Уолтером Сомерсом. У него нет портсигара. Он носит сигареты в бумажных пачках в правом боковом кармане. Не хочу скрывать, его пиджак побывал у меня. В кармане остались следы. Когда он лез в вентиляционную шахту, карандаш был у него с собой.

— Уолтер? — У меня даже перехватило дыхание. — Но вы же сами говорили, что…

— Не торопитесь. — Он поднял руку. — Нет, если верно алиби, которое дали ему вы, он не убивал Сару Гиттингс. Хотя алиби вообще штука интересная. Все равно тройное алиби достаточно для кого и для чего угодно. Попробуйте, однако, выдвинуть обвинение против него!

Допустим, он уговаривает отца изменить завещание в свою пользу. Тайна завещания раскрывается, он боится, что все узнает миссис Сомерс и работа пойдет насмарку. Поэтому убивает Сару Гиттингс, чтобы она замолчала, а потом и Флоренс Гюнтер, так как она хотела встретиться с вами и что-то рассказать. Затем…

— Он никогда бы не поднял руку на своего отца.

— Да? Ну, может быть, здесь я с вами согласен. Во всяком случае, это был не он. Мы проверили, где он находился той ночью. Но жаль… Тогда бы дело было сделано. Вернемся к этому карандашу. Есть только две версии: либо он взял его раньше и просто заменил им то, что нашел на окне, либо заранее знал или догадывался, что там лежит, и полез по лестнице именно с целью убрать эту вещь. Которая на кого-то указывала.

— На него самого?

— Необязательно. Просто на кого-то.

Он вновь задумался.

— Мисс Белл, я уже говорил, что это — семейное дело. Но еще никогда не видел семьи, которая бы была так сплочена, чтобы помешать правосудию и защитить преступника! В семье полно всяких противоречий, но как только дело доходит до этих убийств, все тут же встают стеной. Теперь скажите, зачем вы вообще отправились на этот холм вчера ночью?

— Проверить, мог ли бедный Джим Блейк кого-нибудь узнать в такой темноте, — ответила я с некоторым вызовом.

— Вот именно! А Джим Блейк сам рта не раскрывает и готов на все. Кого он защищает? Кого защищает Джозеф? Он кому-то помог выбраться из вашей вентиляционной шахты. Или, по крайней мере, из дома. Он сделал то, что хотели сделать вы: сжег коврик. А потом получил по голове за все свои хлопоты. Что может сделать полиция при таком отношении?

Мэри Мартин они так и не нашли. Сейчас мне это кажется странным. Она и не пыталась прятаться. Тогда, во всяком случае. Как потом с отвращением сказал инспектор, она была у них «прямо под носом».

Уолли тоже куда-то исчез. Джуди предположила, что он, как и полиция, ищет Мэри.

— А ему она зачем?

— Потому что он от нее без ума.

— Не верю.

— Да? Я видела, как он ее обнимал в тот день, в Нью-Йорке, когда умер отец. Он вышел, а потом вернулся.

— Джуди!

— Я видела сама. Она плакала, а он гладил ей волосы и что-то шептал. Я потихоньку вышла и оставила их печалиться дальше.

— У нее просто мог быть шок, а он ее успокаивал.

Но она только улыбнулась, как будто знала нечто такое, что мне было недоступно.

Когда Джуди ушла, я еще раз обдумала ее слова. Вспомнила ночь, когда умерла Сара, как внезапно умолкла Мэри, узнав, что Сары все еще нет. Помнится, Уолли тоже нервничал и в какой-то момент спросил о Саре:

— А где была в это время Сара?

— Ее не было.

— И до сих пор нет?

— Нет.

Мне показалось, что он тогда слегка удивился и задумался. Но, возможно, такое впечатление сложилось под влиянием дальнейших событий.

Но что знала Мэри Мартин? Какое дело могло быть у нее к Говарду? Дело настолько секретное, что она ждала, пока уйдет Сара, и настолько срочное, что когда ее остановили, она «побелела как полотно».

Она не обратилась к Уолтеру. Ее миссия, если, конечно, у нее была какая-то миссия, должна была оставаться неизвестной и ему. Те же мотивы могли, вероятно, заставить ее неожиданно для всех явиться в дом Кэтрин в Нью-Йорке и при помощи чистого нахальства добиться увольнения бедной Мод Палмер.

По словам Кэтрин, она не хотела, чтобы об этом стало известно мне.

— Почему? — спросила тогда Кэтрин.

— Она подумает, что я воспользовалась тем, что знаю.

Несомненно, она чего-то боялась, была бледна, как в тот день в отеле. Но настроена решительно. Спряталась в своей маленькой комнатке в городе. Однажды вышла, чтобы что-то выбросить в реку, а потом вернулась, легла в постель и «спала хорошо». Как будто у нее с души свалился камень, как будто все, наконец, устроилось к лучшему. Бедная Мэри!

Я разговаривала с инспектором в понедельник утром, а во вторник он появился опять и попросил разрешения снова осмотреть весь дом. Я никогда не видела, чтобы такой тщательный обыск дал так мало результатов, если, конечно, не считать возмущения слуг. Но именно тогда я сделала то, о чем буду жалеть до конца жизни. Я заперла свой любимый шкафчик с инкрустацией из золоченой бронзы.

Обыском командовал Симмонс, он и пришел ко мне за ключами. Но я объяснила, что шкафчик уже осматривали, что внутри находятся драгоценные статуэтки из Челси, доставшиеся мне от матери, и лучше их не трогать. Симмонс кивнул, и шкафчик открывать не стали.

Больше они ничего не пропустили, тщательно перевернули и осмотрели все подушки кресел, диванов, кухонные принадлежности и даже стиральную машину. Несчастный Симмонс несколько часов парился в дровяном сарае, переворачивал поленья. Но не нашли никаких бумаг и никаких циферблатов, кроме, конечно, на часах.

Однако сам факт обыска чрезвычайно расстроил Клару и Нору, что привело к совершенно неожиданному для меня результату.