Все еще улыбаясь, он посмотрел вслед Гилфойлу, а левой рукой махнул Еве. Этот сочувственный, дружелюбный жест подействовал на нее успокаивающе, она упала на кушетку и, уткнувшись лицом в подушки, залилась слезами без истерических всхлипываний.

Терри Ринг вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Сквозь слезы Ева слышала восклицание Гилфойла и стук рычага телефонного аппарата, стоявшего на письменном столе Карен.

8

Теперь события начали разворачиваться с потрясающей быстротой. Ева безучастно наблюдала за происходящим. Вероятно, прошло уже много времени, а она все еще продолжала сидеть на кушетке. Мысли ее никак не могли обрести прежнюю ясность.

Гостиная была полна народа, это она понимала.

Там были мужчины, много мужчин, и только мужчины. Сначала приехали двое одетых в форму полицейских офицеров, Ева хорошо видела знаки отличия в их петлицах, потом два работника из местного отделения полиции в штатском. Затем огромный мужчина, более крупный, чем Терри Ринг. Ева никогда еще не видела таких широких плеч. Это был сержант Вели, и, хотя они были давно знакомы с Терри Рингом, они совсем не разговаривали. Потом приехал маленький седой человечек, более седой и меньше ростом, чем Гилфойл. Это был начальник. У него были мягкий, вкрадчивый голос и проницательные глаза. Все присутствующие с большим уважением приветствовали его. Это был инспектор не то Брин, не то Квин, Ева не расслышала. Потом приехали мужчины с фотоаппаратами и еще какой-то мужчина с маленькими бутылочками и щеточками. Обе комнаты наполнились папиросным дымом. Это было похоже на мужской политический клуб в субботний вечер.

Наконец пришел человек по имени Праути. У него в руках были огромная черная сигара и докторский чемоданчик. Он прошел прямо в спальню и закрыл за собой дверь. Когда он оттуда вышел, двое полицейских в форме принесли носилки, прошли с ними в спальню и тоже закрыли за собой дверь. Потом они вышли с теми же носилками, которые теперь стали тяжелее. Ева заметила это по усилию, с которым их несли.

Затем посыпались вопросы. Терри Ринг старался отделаться от них шуточками и все время был около Евы, чтобы словом или взглядом поддержать ее.

Несколько вопросов задал сам инспектор Квин. Он поговорил немного с Кинумэ и с новой служанкой, которую звали Дженни О’Мара. Затем отеческим тоном, с большой симпатией поговорил с Евой. Он задал ей несколько незначительных вопросов и все время отдавал вполголоса какие-то приказания различным людям, которых он называл Флинт, Пиггот, Хагстром и Риттер.

И все эти люди без всякого плана, по мнению Евы, толкались в комнатах, поднимались и спускались из мансарды, что-то кричали, просили помочь и обменивались шуточками, которые, с точки зрения Евы, не отличались хорошим вкусом.

Ева почувствовала, что ей на плечо кто-то положил руку. Она оглянулась и увидела маленькую Кинумэ. Та была совершенно убита горем, ее старенькое сморщенное лицо выражало великую скорбь. Она смотрела на Еву покрасневшими от слез глазами. Ева взяла руку Кинумэ и с чувством большой симпатии пожала ее. Это было вскоре после того, как вынесли носилки.

Ева усадила Кинумэ рядом. Та снова всплакнула, спрятав свое маленькое личико в широких рукавах кимоно, чему Ева очень удивилась. Она никогда не думала, что японцы способны испытывать подобные эмоций. Она обняла хрупкие плечики старой японки.

Были разговоры и о загорелом молодом человеке. Ева слышала отдельные обрывки фраз и шутливые намеки на его веселое прошлое, настоящее и возможное будущее. Довольно грубые комментарии по поводу его родословной. Некоторое время Еву совершенно игнорировали, и она с интересом прислушивалась ко всему происходящему: все казалось нереальным и невероятным.

Оказывается, Терри Ринг был одним из тех странных созданий, которых называют «частный детектив». Он знал всех работников полиции, и все они знали его, однако в их отношениях явно чувствовалась некоторая враждебность. Взаимные насмешки были полны ядовитого сарказма.

Из разговоров Ева поняла, что Терри Ринг был человеком, который всем обязан лишь самому себе. Происходил он из кварталов Ист-Сайда, где, несмотря на улучшение материального положения, продолжал жить и поныне. Ему было 28 лет. В прошлом он был зазывалой в цирке, работай на кессонных работах, был букмекером на скачках, упаковщиком на фабрике мясопродуктов, бродягой, профессиональным игроком в бейсбол, бильярдным маркером и очень короткое время на случайной работе в Голливуде. Ева подумала, как он мог за такую короткую жизнь переменить столько профессий. Вероятно, он очень рано, начал… Ей вдруг стало очень жаль его. Она поняла, что он был круглый сирота, дитя улицы, один из тех детей, для которых устраивают благотворительные спектакли. Каким образом он достиг теперешнего положения, ей было не совсем ясно. Кто-то говорил об «улыбке фортуны». Намекали на знаменитое дело о похищении бриллиантов у голливудской звезды, которое Терри Ринг быстро раскрыл. Это и дало ему повод избрать новую профессию — частного детектива.

Все это время он не спускал глаз с Евы.

А противный инспектор Квин все время вставлял коварные вопросики: почему это ни Кинумэ, ни О’Мара не слышали, когда он вошел в дом, почему под окнами мансарды на земле нет следов убежавшего убийцы, земля там достаточно рыхлая, зачем вообще Терри пришел сюда и т. д. и т. п.

— Ну, будь хорошим мальчиком, Терри, — сказал инспектор Квин добродушно. — Я ведь всегда был твоим другом. Что ты здесь делал сегодня?

— У меня было назначено свидание с Карен.

— Служанка О’Мара говорит, что ты и на прошлой неделе был здесь.

— Я и тогда приходил к ней на свидание, — весело подмигнул Терри. Оба захихикали, и инспектор с удовлетворением кивнул головой, как будто то, что сказал Терри, было святой правдой. Однако взгляд его острых проницательных глаз все время переходил от Евы к Терри, затем к Кинумэ и снова к Еве.

— А вот вы, мисс Макклур, вы абсолютно ничего не слышали, пока сидели здесь в течение двадцати минут? Может быть, какой-нибудь крик, стон, какое-нибудь слово, вообще какой-нибудь звук?

Ева покачала головой. Она видела стоящего позади инспектора Терри Ринга, он не спускал с нее глаз.

— Я читала книгу… и думала.

Значит, фактически не очень внимательно читали? Да? — допытывался старик.

— Я… я только что узнала о дате своей свадьбы, понимаете? — вздохнула Ева. — Поэтому…

— О, понимаю. Совершенно естественно. Конечно, вы мечтали. Поэтому были глухи, как столб. Это очень плохо. Все-таки какой-то звук должен был быть.

Он отошел от нее, и Терри Ринг резко повернулся на каблуках. Они пошли в спальню… В спальню.

Ее охватила паника. Корзинка для бумаги… половинка ножниц. Ева уронила половинку ножниц именно в корзинку для бумаги. А что, в корзинке была какая-нибудь бумага? Кажется, да, была. Может быть, они не найдут?.. Нет, обязательно найдут. Ева отлично знала, что найдут. Полиция всегда все находит. Они сразу догадаются, что это орудие убийства. Они сейчас именно и ищут орудие убийства. Конечно, Карен зарезали. Очень часто убийца забывает на месте преступления орудие своего преступления. Они будут тщательно обыскивать все и, конечно, найдут. Если бы только она решилась пойти за ними…

Терри Ринг вошел в спальню, и никто его не остановил. Они просто терпели его. Очевидно, так можно определить их отношение к нему. Почему-то он пользовался такой привилегией. Ни одного репортера не пустили. Она слышала, как внизу сердито шумела целая толпа репортеров. Но Терри Ринг почему-то пользовался особой милостью у представителей Полицейского департамента. Вероятно, они его очень хорошо знают, очевидно, верят в его честность или… может быть… Неужели? Неужели они подозревают его? Может быть, они все время наблюдают за ним, дают ему возможность выдать себя… Ева нервно передернула плечами.

Он сказал, что у него на пять часов было назначено свидание с Карен, — и маленький смешной инспектор придавал этому заявлению большое значение, — что он пришел к пяти, дверь внизу оказалась открытой (что Дженни О’Мара категорически отрицала), что пришел он как раз перед Гилфойлом, который теперь с печальным выражением наблюдал за деятельностью своих коллег. И когда он вошел в спальню, то увидел труп и около него мисс Макклур в полуобморочном состоянии. Он сразу попытался связаться с полицейским управлением. Вот и все…

Ева подтвердила его показания. Она пришла навестить Карен. Кинумэ сказала ей, что Карен пишет. Ева решила подождать в гостиной, когда Карен освободится. Когда же в спальне начал без конца звонить телефон и никто не отвечал, она решила войти в спальню и посмотреть, не случилось ли чего с Карен. Она была в спальне не больше минуты, когда туда вошел Терри Ринг.

Допрашивали и Кинумэ, и старушка на своем ломаном английском языке подтвердила слова Евы о том, как та пришла, как она принесла Карен почтовую бумагу и что Карен выслала ее из комнаты перед самым приходом Евы. Еву просили опознать почерк Карен на скомканном письме. По-видимому, в спальне не нашлось других листков почтовой бумаги. Потом они увели куда-то Кинумэ для дальнейших допросов.

Маленького инспектора, казалось, очень волновал таинственный телефонный звонок. На что Терри только улыбался. Вообще он все время улыбался.

«Но как насчет половинки ножниц? — думала Ева. — Нашли ее?» Она вглядывалась в лица полицейских, стараясь не выказать своего волнения. И что скажет загорелый молодой человек, когда ее в конце концов найдут? Вероятно, он… щеки Евы загорелись. Вероятно, он часто шлепает людей по щекам. Конечно, он будет ругать ее за то, что она ему не сказала вовремя. Ах, все так перепуталось. Она откинулась на спинку кушетки, Слишком усталая, чтобы думать о чем бы то ни было.