Хью Пентикост - Двадцать четвертая лошадь

Брэдли повернулся к Полэму:

— Полагаю, за время ваших поисков вы наткнулись на какого-нибудь знакомого, кто сможет подтвердить ваше алиби?

— Возможно, — сказал Полэм.

— На кого же?

— Господи, откуда я знаю! Везде такое множество народу… Я ведь…

Брэдли перебил его:

— Вы помните человека по имени Уильямс? Он вел розыски вашей жены… Сегодня убийца стрелял и в него…

Полэм, шатаясь, поднялся с дивана.

— Зачем? — воскликнул он. — С какой целью?

— А я думал, что вы мне дадите ответ на это.

Второй раз за эти сутки Полэм потерял от ярости голову. Схватив Брэдли за отвороты пальто, он сильно тряхнул его.

— Нет, это уже слишком! Вы с самого начала травили меня! Давили, выпытывали, провоцировали… Это не вы, а я должен задавать вопросы! Вы знаете, что случилось с Дороти? Скажите это мне, или я…

— Сядьте! — приказал Брэдли, и произнес он это так спокойно, что Полэм замолк на полуслове. — Я скажу вам, что случилось с вашей женой… В девять часов утра. Жду вас у себя в это время. И вас, мисс Марш.

Голос Линды упал до шепота.

— Значит, вы… значит, вы что-то знаете, мистер Брэдли? Гай вам что-нибудь рассказал?

— Сначала он не хотел, а теперь не может, — сказал Брэдли. — Нет, мисс Марш, пока я еще не могу вам ответить. Но в девять часов утра отвечу.

— Но каким же образом…

— Мне об этом скажет сам убийца! — Брэдли взглянул на Полэма, который бессильно поник на диване — полное воплощение отчаяния. Казалось, он не слышал ни слова из их разговора.

Линда отвела Брэдли в сторону:

— Может быть… может быть, не стоит говорить ему этого, инспектор, если это причинит ему боль?

— Это откроет нам мотивы преступления, — сказал Брэдли.

— Но если вы уже знаете, то стоит ли этим пользоваться?

— Убийцу будут судить присяжные, мисс Марш. А без мотива не может быть приговора.

— Значит, вы не можете пощадить Джорджа?

— Простите меня, мисс Марш! Мне нужно еще зайти в одно место, а потом опять к Прейнам — дождаться возвращения Кэртина. Вполне возможно, что он наткнулся еще на один сюрприз… А вам я советую поехать домой и немного отдохнуть. Завтра день будет трудный.

Руб Снайдер поджидал Брэдли на улице.

— Никакого пистолета нет, — доложил он.

— Отдайте ключи лифтеру, и поехали! — отдал распоряжение Брэдли.

Пока они ехали, Руб искоса поглядывал на инспектора. Ему уже не раз приходилось видеть на его лице это замкнутое выражение, и он хорошо понимал, что оно означает, — они приближались к развязке, и трудно было сказать, что перевесит — победа или поражение. Но что-то должно было сработать. Брэдли что-то задумал.

— Джулиусу позвонили? — спросил инспектор.

— Разумеется! Он будет у Прейнов часов в пять, если я верно его понял. Уж очень он разорался по поводу того, что его разбудили. Но я почти уверен, что он сказал «да».

Брэдли едва заметно улыбнулся:

— Приедет! Охота пуще неволи.

— Послушайте, Рыжий… что вы задумали? Меня ведь не проведешь! Вы играете с огнем. Вас что-то тревожит?

Брэдли в ответ лишь издал какое-то нечленораздельное мычание, и несколько кварталов они проехали молча.

— Вам не кажется, Руб, что за все эти годы мне следовало бы избавиться от жалости к людям?

— Кажется! И не говорите мне, что вам жаль того парня, который укокошил двух человек и пытался укокошить еще двоих…

— Да, в некотором смысле мне жаль его, Руб. Но еще больше жаль кое-кого другого…

— Знаете что? — сказал Руб. — Уж лучше вы не говорите мне ничего, пока не дойдет до дела… Вам известно, кто убийца?

— Вне всякого сомнения! Но у меня нет улик. Поэтому-то и придется рискнуть… Надеюсь, что к утру улики будут…

— Куда мы сейчас?

— Взглянуть на старые газетные подшивки.

В полицейском управлении Брэдли действительно засел за газетные подшивки. Руб терпеливо стоял рядом.

— Если бы вы мне сказали, что ищете, то я смог бы вам помочь, — наконец заметил он.

— Я сам не знаю, чего ищу, — искренне ответил Брэдли, продолжая листать газеты.

Наконец он, видимо, нашел то, что ему было нужно. Он вырезал несколько заметок из одной газеты, сунул их в карман и устало поднялся.

— Вот так! — сказал он. — А теперь — к Джулиусу!

— А я? — спросил Руб.

— Мне все равно, что вы сейчас будете делать, Руб. Советую вам поспать немного!

— Послушайте, Рыжий, если это что-нибудь опасное…

— Забудьте об этом!

Инспектор взял такси и поехал к Прейнам. Над входом в школу тускло светила крохотная ночная лампочка — на случай, если бы Джонни вернулся еще до рассвета.

Брэдли вошел. Внутри было темно, как в покинутом соборе. Он поднялся на возвышение, где сидел недавно, наблюдая, как Полэм объезжает лошадь, и сел в одно из плетеных кресел.

Машинально он набил трубку и зажег спичку. Когда пламя осветило его лицо, позади него раздался капризный голос:

— С таким же успехом могли бы назначить мне свидание на дне колодца! — Мистер Джулиус был явно не в духе. — Но вы предпочли эту пещеру!

Кутаясь в свое длинное — почти до лодыжек — черное пальто, старик приблизился к тому месту, где сидел Брэдли.

— Что это за фокусы? — продолжал он сердито. — Поднять человека с постели в половине пятого утра! И заставить его ждать в этом мавзолее! Или сие — ваше понятие об остроумии? Если так — то это совсем не смешно! Совсем не смешно!

— Боже милостивый! — сказал Брэдли. — Вы напустили целое облако дыма!

— Еще бы! — Мистер Джулиус всмотрелся в лицо Брэдли. — У вас усталый вид! — сказал он тоном обвинителя.

— Кое-где пришлось побывать.

— И бьюсь об заклад, не сдвинулись с места!

— Может быть, и так, — согласился Брэдли. — Вы захватили с собой ваши записи с алиби подозреваемых?

— Разумеется! Ведь ради них вы и вытащили меня из кровати. Но я не успел все проверить. На это уйдет несколько дней.

— А меня не беспокоит, проверены они или нет, — сказал Брэдли. — Меня главным образом интересует один период. Глория рассталась с Джонни Кэртином в «Эль Марокко» в среду, около полуночи. После этого ее никто не видел. Думаю, ее убили после полуночи и до рассвета. Иначе у нас были бы хоть какие-нибудь сведения о том, где она провела ночь. Поэтому мне нужно только знать, где, по их словам, были наши друзья от полуночи до утра четверга.

— Это очень просто выяснить, — сказал мистер Джулиус, — если они сказали правду.

Он вытащил из кармана свои записи и разложил их по порядку.

— Не могу читать при этом свете. Но моя память мне поможет. Пат. Примерно до часу ночи — в манеже на Мэдисон-сквер-Гарден; уехала домой на машине, где потом нашли убитую; оставила машину у «Кнута и шпор»; легла спать.

Брэдли кивнул. Полузакрыв глаза, он следил за струйками дыма, поднимавшимися от трубки.

— Селия, — продолжал мистер Джулиус. — Провела вечер дома. Говорит, что Прейн тоже сидел дома. Рано лег спать. Она не ложилась, ожидая Пат. Когда та вернулась, сварила ей шоколад или что-то в этом роде и легла спать. Кэртин. Вечером — на Мэдисон-сквер-Гарден. Около одиннадцати встретил Глорию и повел ее в «Эль Марокко». Поссорились. Она ушла от него сразу после полуночи. Он поехал по другим ресторанам, надеясь разыскать ее там и помириться. Безуспешно, как он говорит. Вернулся в свой отель в Ист-Сайде… У этого типа много темных мест, Брэдли.

— Действительно! Но продолжайте…

— Линда. Допоздна в магазине. Когда уехала домой, точно не помнит. Не следила за временем. Уехала, как только кончила работать. В магазине вечером никого не было. Возможно, лифтер ее дома обратил внимание, когда она вернулась. Полэм. Весь вечер провел в манеже. Вышел с Пат, но отправился домой пешком. Сказал, что хочет подышать свежим воздухом. Обычно его подвозила на своей машине Пат. На этот раз этого не было. Зашел опрокинуть рюмочку. Куда именно — не помнит. В какой-то бар по пути к дому. Вот и все, — заключил мистер Джулиус. — О Севериде, естественно, ни слова, ибо я не мог его найти. О Дугласе Прейне только со слов Селии… Но вы ведь теперь его больше не подозреваете, разве что его убил его же сообщник, если он был членом какой-то банды…

— Интересное предположение, — заметил Брэдли.

— Оно наводит вас на какие-нибудь мысли?

— Поскольку на Северида было совершено покушение, я исключу его из списка…

— Что такое?

— Несколько часов назад убийца стрелял в Северида! И надо сказать, почти успешно.

— О боже ты мой! Послушайте, Брэдли, у вас есть на этот счет какие-нибудь мысли?

Инспектор кивнул.

— И что же вы думаете? Ну что? Что?

Какое-то мгновение Брэдли молча попыхивал трубкой.

— Вы знаете, как поставлено дело в этой школе верховой езды? — наконец спросил он.

— Нет, конечно! Но какое отношение, черт возьми, это имеет к нашему делу?

— Никакого, — ответил Брэдли. — Если не считать того, что я говорил с Питером Ши, здешним конюхом, и что-то в его словах меня зацепило… «Когда вы сядете на двадцать четвертую лошадь, — сказал он, — то можно считать, что вы уже все освоили…»

— Что за чушь вы несете?

— В этой школе начинают с лошади номер один, самой смирной, и так двигаются все дальше и дальше, пока не объездят самую норовистую, двадцать четвертую лошадь. На этом курс верховой езды в школе заканчивается, и вам выдают диплом. Так вот, в нашем деле я, как говорится, уже объездил двадцать четвертую лошадь и знаю ответы на все вопросы, на все до единого!

— И какие же это будут ответы?

— Если я расскажу вам о всех двадцати четырех уроках, то вы сами сможете ответить на все вопросы.