— Друзья? — спросил тот.

Уильямс смущенно улыбнулся:

— Всегда поднимает страшный шум, когда кто-нибудь приходит поздно вечером. Но вообще-то он смирный.

— Добрые деревенские псы! — сказал Брэдли. Потом взглянул на приоткрытую дверь, которая вела в темный коридор.

— Сквозняк? — встрепенулся Уильямс.

— Нет-нет! Все очень хорошо. Благодарю вас!

Уильямс повернул к себе кухонный стул с прямой спинкой и сел на него верхом. Потом взял со стола трубку и чиркнул спичкой о низ стола.

— Как там Флип? — спросил он.

Брэдли смотрел на окурок в блюдечке, который уже почти догорел.

— О, прекрасно!

Уильямс играл горящей спичкой, ожидая, когда Брэдли начнет разговор. Но тот стал набивать трубку. Он не спешил.

— Заглянули проездом? — наконец поинтересовался Уильямс.

— Нет-нет, я приехал специально к вам, Эрл, — дружелюбно сказал инспектор.

— О, на машине из города?

— Угу… правда, с черепашьей скоростью. Фары-то не очень помогают, когда валит снег… — Брэдли, удовлетворенно попыхивая трубкой, обводил взглядом помещение. — Кажется, старые голландские фермеры имели обыкновение жить в кухнях. Оттого и строили их такими просторными.

— Да… да, вероятно, так и было… Вы сказали, что приехали специально…

— Мне нужна помощь в одном деле, — пояснил Брэдли. Он гладил колли по голове и курил.

— Я… я читал газеты… Вы ведете дело Прейнов, так?

— Да.

— Одно время я встречался с этой семьей. — Уильямс вынул из кармана брюк пестрый носовой платок и вытер потное лицо. — В связи с делом, которое я вел тогда. Естественно, я сейчас заинтересовался тем, что о них пишут в газетах. Вы… хотели спросить у меня что-нибудь о Прейнах?

— Нет, — ответил Брэдли. — Я хотел спросить у вас, что на самом деле случилось с Дороти Полэм!

— Полэм? Но это как раз то дело, о котором я упоминал!

— Да, — кивнул Брэдли, прямо глядя ему в глаза.

Сигарета в блюдечке окончательно догорела, оставив после себя лишь полоску серого пепла.

— Этот случай так и остался неразгаданным, Брэдли. Один из тех, знаете… короче говоря, не одолел я его… Не наткнулся ни на один след…

— Вранье, — спокойно сказал Брэдли, продолжая поглаживать собаку.

— Простите?

— Я сказал: вранье, — повторил Брэдли с приятной улыбкой.

С минуту Уильямс сидел молча и не шевелясь, сжимая обеими руками спинку стула.

— Я думаю, — наконец проговорил он, — что если бы вы прочитали в полиции дело…

— Прочитал все до последнего слова… и не один раз.

— Но в таком случае…

— Оно мне ничего не сказало. Того, что мне нужно.

— Например? — В темных глазах Уильямса уже была паника, но Брэдли не смотрел на него.

— Например, я не смог найти в этом досье ни одной записи, которая помогла бы мне понять, каким образом вам удалось купить эту ферму!

— О…

— Так как же?

— Сквайр, пошел вон! Не приставай! — резко бросил собаке Уильямс.

— А он мне нравится, — сказал Брэдли. Его пальцы чесали пса за ухом, и Сквайр, казалось, млел от блаженства. — Ну так как насчет фермы?

— Да это все очень просто… Представился случай купить ее за умеренную цену. Мне всегда хотелось иметь ферму… Вот я и решил…

— А откуда вы взяли деньги?

— Послушайте, Брэдли, а вы, однако…

— Вы не смогли бы скопить такую сумму с вашего жалованья. Вы родились в Бруклине. Поступили в полицию, когда вам было всего двадцать два. У вас никогда не было денег. И все же вы купили эту ферму. По свидетельству местного агента по продаже земельной собственности — девять тысяч на бочку, как говорится…

— Моя жена… — Уильямс облизал пересохшие губы.

— Ваша жена — Мэри Мак-Иннес, родом из Рахвена, штат Нью-Джерси. Кроме нее, в семье было еще десять детей. Ее отец был лудильщиком, и, когда он умер, денег хватило лишь на то, чтобы похоронить его да рассчитаться с долгами.

Уильямс медленно поднялся на ноги, все еще держась за спинку стула.

— Я считаю, что вы не имеете права допрашивать меня в связи с моими личными делами. Меня что, обвиняют в мошенничестве?

— Пока еще нет. Сядьте!

Уильямс снова сел на стул. На лбу его блестели капельки пота.

— Будем разумны, Эрл… Кто-то дал вам денег на покупку фермы. Я полагаю, что вашим благодетелем был Гай Северид. Я полагаю, что руководствовался он отнюдь не филантропическими побуждениями. Я полагаю, что вам заплатили за то, чтобы вы не разгласили тех фактов, которые вам удалось обнаружить в деле Полэм.

Уильямс тихо застонал.

— Если речь шла об убийстве, Эрл, то есть я хочу сказать, если Дороти Полэм была убита, то вы, умолчав об этом, стали соучастником убийства постфактум, и за это вас могли бы посадить на электрический стул.

— Не было там никакого преступления! — вскричал Уильямс. — Богом клянусь, не было!..

Брэдли ждал… ждал с непоколебимым спокойствием.

— Клянусь вам, Брэдли! Взгляните в мой послужной список! Вы не найдете там ни слова против меня. Вы узнаете, что я всегда был на хорошем счету и что моя честность никогда не ставилась под сомнение. Никогда в жизни я не покрывал преступников, никогда не брал взяток…

— Эта ферма была просто подарком… в благодарность за то, что вам не удалось докопаться до причины исчезновения Дороти Полэм. С этим вы согласны?

— Согласен…

— И значит, вы сознаетесь, что за ваш провал в деле Дороти Полэм вы получили крупный денежный подарок?

— Я повторяю вам, там не было никаких улик! Спросите Боунстила, частного детектива, который продолжал дело, после того как полиция его закрыла.

— Уже спрашивал… И его слова совпадают с вашими. Но ведь он взялся за дело после вас, Эрл. Возможно, вы успели уничтожить все улики!

— Нет!.. Нет!.. Нет!.. — Уильямс поднял руки и схватился за виски.

Брэдли вздохнул:

— Давайте лучше начистоту, Эрл! Ведь вы отлично знаете, что случилось с миссис Полэм! И вам заплатили за молчание! Скажите мне правду, и, может быть, вы… вы получите возможность остаться на своей ферме…

— Воз… возможность остаться здесь?

— Черт бы вас побрал, Эрл! Вы же служили в полиции и должны понимать, что дело нешуточное! Если вы откажетесь помочь мне, то сегодня же отправитесь в город по обвинению в сговоре и, может быть, по обвинению в убийстве!

Уильямс прижался лбом к спинке стула.

— О боже ты мой! — прошептал он. — О боже ты мой!..

— Ну, так что вы решили, Эрл?

Уильямс поднял голову и взглянул на инспектора какими-то потерянными глазами:

— Я… я ничего не могу сказать вам, Брэдли… кроме одного… В гибели Дороти Полэм не было никакого преступления.

— Значит, она действительно погибла?

— Да.

— Это был несчастный случай?

— Да.

— Тогда почему…

— Брэдли, я скрыл факты. Но скрыл их с чистой совестью. Я бы и снова поступил так же… Не из-за денег. Я бы промолчал, даже если бы мне не заплатили ни цента!

— Хорошо, Эрл, пусть будет так… — Брэдли наклонился поближе к нему. — Но за последние сорок восемь часов двое людей были убиты из-за того, что они знали эти факты. Следующими, возможно, будете вы и Северид! Поэтому вы не имеете права хранить эту тайну! Вам ясно?

— Я должен молчать… — усталым тоном сказал Уильямс. — Поймите, Брэдли, сейчас вся моя жизнь — в этой ферме. Дочь окончила колледж и делает карьеру. Жену в прошлом году оперировали. Все это стало возможным, потому что помог один друг. Из благодарности… И я не могу подвести его, Брэдли! Что бы вы со мной ни сделали, его я не подведу!

— Не ребячьтесь, Эрл! Если вы будете молчать, жизнь вашего друга будет в опасности. И это не благодарность с вашей стороны… Это тупость!

— Мне очень жаль, Брэдли!

Инспектор встал:

— Мне тоже. Надевайте пальто и шляпу. Вы поедете со мной в Нью-Йорк!

— Что ж, пусть будет так, если нельзя иначе, — сказал Уильямс, вставая со стула.

— Не торопитесь, Эрл! — внезапно раздался знакомый голос.

Из темного коридора в теплую светлую кухню вошел Гай Северид. Он выглядел усталым, глаза опухли и покраснели. Когда он стал вынимать сигарету из серебряного портсигара, руки его дрожали.

Брэдли чуть заметно улыбнулся. Казалось, он совсем не был удивлен.

— А я уж подумал, что мне придется основательно потрясти Эрла, прежде чем вы появитесь, — сказал он.

— Вы знали, что я здесь? — спросил Северид.

— Не надо было оставлять недокуренную «Рэкит-клаб-спешелс» в деревенской кухне!

— Не важно, — бросил Гай Северид. — Но это не причина, чтобы шить Эрлу дело!

— А что прикажете? Это слишком серьезно! Ведь когда полицейский вступает в сговор, чтобы скрыть преступление…

— Он уже сто раз повторил вам, что никакого преступления не было, — перебил его Гай.

— Но что же тогда было?

Гай покачал головой:

— Не ловите меня на слове, инспектор!

— Мне не хочется брать вас под арест, Северид, — заметил Брэдли.

— Еще бы! — ответил Гай и криво усмехнулся. — Полицейские просто ненавидят аресты.

— И знаете почему? Я не в состоянии обвинить вас в убийстве, так что вас все равно вскоре выпустят на поруки. И тогда убийца узнает, где вы находитесь… Это вам, надеюсь, ясно?

— Предельно ясно! — На лице Гая появилось жесткое выражение. — Да и какой смысл нас арестовывать? Мы же ведь все равно не собираемся ничего рассказывать. Во всяком случае, не сейчас.

— А когда же? — резко спросил Брэдли.

— А вы весьма проницательны, инспектор, — сказал Северид. — Я и не думал, что вы так близко подойдете к истине. Да еще за такой короткий срок. Именно поэтому я и решил молчать. Может быть, вы раскроете все и без нас. Если только я буду уверен, что вы не сможете… — Гай пожал плечами.