Пятый отчет:

«Абсолютно убежден, что Полэм не причастен к убийству. Он близок к умопомешательству от горя, или же я совсем не разбираюсь в людях и сам спятил…»

В остальных материалах не было ничего существенного. Не произошло ни одного события, которое дало бы инспектору Уильямсу малейший повод для подозрений. В декабре дело было прекращено.

Кроме этого, имелся еще один документ, который гласил, что Полэм нанял детектива из частного агентства, для того чтобы продолжить поиски.

— Что вы ищете конкретно? — спросил заинтересованно Флип.

— Доказательства убийства, — ответил Брэдли. — Однако и тут не вижу ничего обнадеживающего.

— Похоже, что так оно и есть.

— Микки, я бы хотел поговорить с инспектором Уильямсом. Вы бы не могли устроить мне встречу с ним сегодня?

Флип покачал головой.

— Чего не могу, того не могу, — сказал он сочувствующе. — Уильямс уже на пенсии, живет где-то на ферме в округе Уэстчестер, насколько я слышал.

— А вы могли бы узнать его точный адрес?

— Само собой! Кто-нибудь из наших мальчиков наверняка знает.

— Может быть, он есть у клерка из поискового отдела? — предположил Брэдли.


Комиссар, мужчина лет пятидесяти, худой и смуглый, рисовал кружки и завитушки на желтых листах бювара, лежавшего у его локтя на столе. Он явно нервничал.

— Мне это не нравится, Брэдли! — сказал он раздраженно. — Чертовски не нравится.

Брэдли сидел в красном кожаном кресле у стола комиссара. Он зажег спичку, и пламя успело уничтожить ее почти наполовину, прежде чем он поднес руку к своей трубке.

— Неприятное дело, — согласился он.

— Завтра утром оно появится на первых полосах всех газет. Счастье еще, что нам удалось проскочить большинство воскресных выпусков.

— Нас и раньше склоняли в печати, комиссар, — заметил Брэдли, пожав плечами.

На лице комиссара появилось задумчивое выражение.

— Вы знаете, что я всегда восхищался вами, Брэдли. Ваш послужной список говорит сам за себя. И я бы позволил вам зайти гораздо дальше с вашими методами, чем любому другому следователю.

— Благодарю вас, господин комиссар!

— Но в этом деле, черт возьми… — Тут кончик карандаша комиссара сломался. — В этом деле ваши действия кажутся мне сомнительными. Вы все время подчеркиваете связь между этими убийствами и исчезновением Дороти Полэм. Но где… где доказательства? На чем вы основываете свою версию?

— Я не верю в совпадения, — твердо сказал Брэдли.

— Мой дорогой инспектор…

— Выслушайте меня, сэр! Есть два рода совпадений: те, что мы можем объяснить, и те, что необъяснимы. Если я иду в девять часов утра по Пятой авеню и встречаю вас на углу Сорок третьей улицы и то же самое повторяется на следующий день, то мы это называем совпадением. Но такое совпадение мы можем объяснить. Каждое утро вы отправляетесь к Гранд-Сентрал и идете по этим улицам. Так что в нашей встрече нет ничего странного. И это один род совпадений. Но есть и другой…

— Какой же?

— Предположим, молодой человек приглашает девушку покататься в его машине. Они едут по крутой горной дороге. Молодой человек останавливает машину, потому что ему показалось, что у него села шина. Он выходит из машины, чтобы посмотреть. И в тот момент, когда он вылез из машины, тормоз соскакивает, машина катится через обочину вниз по склону и девушка разбивается насмерть…

— Какое это имеет отношение к…

— Минутку, сэр! Теперь предположим, что лет через пять-шесть этот же молодой человек приглашает в свою машину другую девушку. Они едут по горной дороге и останавливаются, потому что молодому человеку показалось, что у него села шина. И предположим, опять-таки, что, пока его нет в машине, что-то неладное происходит с тормозом, машина катится со склона вниз и девушка разбивается.

— Ну и что дальше?

— Сказали бы вы, комиссар, что это просто трагическое совпадение, или усмотрели бы в этом нечто, что вызвало бы у вас подозрения?

— Ну разумеется, Брэдли, в этом деле есть нечто подозрительное.

— В течение нескольких лет в одном кругу людей дважды произошли одинаковые трагические истории — с той лишь разницей, что во второй раз труп убитой был обнаружен. Во всяком случае, первое преступление — а я думаю, это было преступление — послужило убийце образцом для выполнения второго. Выстрел в Дугласа Прейна был, видимо, вынужденной мерой. И пока я не докопаюсь до конца и не увижу, что я не прав, я буду убежден, что между исчезновением Дороти Полэм и убийством Глории Прейн существует органическая связь.

— В таком случае почему не произвести арест?

— А кого я арестую, сэр?

— Полэма и Северида. Или обоих.

— На каком основании?

— На основании моральной уверенности в том, что в Прейна стреляли из пистолета Полэма.

Брэдли едва заметно улыбнулся:

— У присяжных есть свой взгляд на моральную уверенность, сэр!

— Но у Полэма нет алиби!

— Его нет ни у кого, кто значится в моем списке. И есть только один человек, в невиновности которого я не сомневаюсь ни на йоту. Это Патриция Прейн.

— А молодой Кэртин?

— В нем я тоже почти уверен, но у него очень неважно обстоит дело с алиби. Ведь оба трупа обнаружил он! А какие имеются доказательства того, что ему просто не повезло? Только его слово!.. Что же касается остальных, то мне не хватает мотива преступления, иначе я бы уже пригвоздил кого-нибудь из них!

Видимо, комиссару от этих объяснений не стало легче.

— Ну ладно, последний вопрос! Почему вы не объявили розыски Северида? Ведь вчера вечером он сознательно сбежал от вашего человека. И очевидно, он скрывается — иначе уже появился бы. Почти наверняка это он ударил сержанта Снайдера… Почему же вы не подняли на ноги всю полицию, чтобы отыскать его?

Брэдли молча попыхивал трубкой. Наконец он сказал:

— А что будет, если я его арестую? Ведь я могу его обвинить только в нападении на сержанта. А в том, что он сбежал от Монагана, нет никакого преступления: он не был под арестом, и я не запрещал ему покидать квартиру. Согласен, поведение его вызывает подозрение, но не пройдет и получаса после того, как я посажу его под замок, и его адвокат вызволит его на свободу. Мне бы не хотелось доводить дело до скандала…

— Но какого черта, Брэдли…

— Господин комиссар, у меня есть кое-какие предположения. И одно из них связано с Северидом. Я не знаю, где он сейчас… Это верно. Но зато этого не знает и убийца!

— Но разве не ясно, что убийцей является именно Северид?

— Не думаю, сэр. И пока он скрывается, мне это даже на руку. Потому что… — Тут Брэдли глубоко вздохнул. — Потому что если убийца узнает о местонахождении Северида, то Гай Северид будет его очередной жертвой!

Глава 16

Комиссар остолбенело уставился на Брэдли:

— Вы говорите такие страшные вещи, будто взяли их из детективного романа. И потом, вы не должны держать меня в неизвестности.

— Я и не собираюсь ничего умалчивать, комиссар. Дело это уже начало обретать конкретные черты, и я постараюсь обрисовать его вам, насколько смогу. По моему разумению, Глория Прейн занималась шантажом. Если вы вспомните о ее письме и о том, что означал ее визит к Линде Марш, то вы согласитесь со мной. Среди этих людей жертвами шантажа могли стать только двое… Северид и мисс Марш. Поскольку письмо было оставлено Линде Марш, которая должна была передать его полиции, если бы с Глорией что-нибудь произошло, то остается один Северид…

— Но тогда тем более оснований для того…

— Позвольте мне закончить, сэр. Северид знал, что письмо находится у мисс Марш. Как он ни был пьян, но, услышав об убийстве, он в тот же момент отправился к Линде Марш. И он старался уговорить нас не читать этого письма.

— Но что из этого…

— Когда вы шантажируете, комиссар, вы должны показать своей жертве, что она не сможет соскочить с крючка, даже если сумеет заткнуть вам рот! Поэтому Глория и сказала Севериду о том, что она сделала. Но… И здесь возникает очень большое «но», сэр. Когда мы отказались сжечь письмо, Северид сдался… примирился с тем, что мы обнаружим нечто неприятное и для кого-то опасное. Понимаете, что из этого следует?

— Нет, не понимаю.

— Если бы эта тайна была опасна для него лично, он бы приложил гораздо больше усилий, чтобы остановить нас. Если бы убийцей был он, то он бы знал, что в письме ничего нет, и не поднял бы столько шума. Отсюда я заключаю: первое — что убийца не он; второе — что он платил шантажисту, защищая не себя, а кого-то другого!

— Понимаю! Очень логичный ход мыслей, Брэдли! Несомненно, очень логичный!

Инспектор продолжал с еще большим воодушевлением:

— Есть только один человек, которому Северид уже давно помогает и которого он готов защищать. Это Полэм! И вот я думаю, — правда, это только догадки, сэр, — что, когда Северид услышал об убийстве Глории, он сразу же решил, что убийца — Полэм! А когда сегодня утром узнал еще и о смерти Прейна, он все еще носился с этой идеей. Вот почему он тоже отправился на квартиру Полэма — проверить, там ли его пистолет…

— И вы думаете, что именно Северид и забрал пистолет?

— Нет, я этого не думаю. По-моему, он, наоборот, обнаружил, что пистолета нет… Как обнаружили бы и мы, если бы произвели обыск.

— И вы считаете, что он готов защищать Полэма даже от обвинения в убийстве?

— Хочу вам сказать, сэр, что пока я перебираю разные версии, но, по-моему, он еще не уверен, что убийца — Полэм. Я думаю, что он и скрывается только ради того, чтобы его не заставили говорить, пока он еще не пришел к окончательному выводу. Он ведь был готов в течение долгого времени платить шантажисту.