— Но он не похож на проходимца. — Она уютно устроилась в его объятиях, положив голову ему на грудь.

— Ты же видела, как он одет.

— При чем тут его одежда? У него приятные манеры. Наверняка он из бедной, но хорошей семьи.

Честер снисходительно улыбнулся в темноте. На такие темы спорить с Колеттой бесполезно. Он считал, что в глубине души она оставалась южанкой. В ванной таинственно загудела труба. Где-то за стеной раздался глухой сердитый голос, ему ответил пронзительный женский.

— Надеюсь, это не будет продолжаться всю ночь? — проговорила Колетта.

— Хотелось бы.

Настроение у нее заметно улучшилось. Честер вдруг понял причину. Это оттого, что молодой человек едет с ними. А он еще собирался уговаривать Колетту согласиться. Не смешно ли? Честер нахмурился. Ему вспомнилось, как Райдел и Колетта переглянулись, когда он выходил из ванной комнаты с чемоданом. Как знать, может, здесь кроется причина, почему молодой человек умолчал о том, что скоро отпадет необходимость в его услугах. Честер поморщился. Теперь, если Райдел останется, он сможет держать его еще крепче. Видимо, он рассчитывает на большую сумму, нежели несколько сотен долларов или даже тысяча.

— Что с тобой, дорогой? Я сказала что-то не так?

— Нет. Все нормально.

У него было неспокойно на душе. Вновь и вновь он мысленно возвращался к тому, о чем думал весь день. О том, что тело убитого агента обнаружат в гостинице «Кингз-палас» не позднее пяти часов утра. Часа через два полиция осмотрит поезда и автобусы, после чего займется проверкой афинских гостиниц. Макфарландов могут задержать уже в восемь часов утра, прежде чем они успеют покинуть «Дарданеллы». А может, он испытывал гнетущее состояние оттого, что у него был такой тяжелый день? За ужином Честер почти заставил себя съесть бифштекс. И после всего Колетта заявляет, что он совершенно спокоен! Честер еще долго не мог уснуть. Рука у него затекла. Осторожно, чтобы не разбудить жену, он вытащил руку из-под ее головы и повернулся на другой бок.


Честер проснулся в половине восьмого. Колетта еще спала. Он снял трубку телефона и заказал завтрак:

— Кофе по-американски, тосты и мармелад. Тосты с маслом… Нет, намазанные маслом. Молоко отдельно. Не в кофе. Поняли?.. Но я ничего не говорил о кофе по-французски. Кофе по-американски. Хорошо. Когда молоко доливается — это и есть с молоком. Пожалуйста, поторопитесь. И, если можно, подготовьте наш счет. — Честер положил трубку. — Уф!

Колетта открыла глаза.

— У тебя какие-то проблемы?

Она улыбнулась, села, откинула назад волосы и потянулась, подняв руки над головой. Ее пальцы выгнулись, повторяя изгиб спины. Пока Честер брился, Колетта быстро приняла ванну. Горячей воды не было, и, окунувшись, она вскрикнула от холода.

— Тебе приготовить ванну, дорогой? — спросила она Честера.

— Спасибо, нет времени.

Он не притронулся ни к сероватому кофе, ни к ломтикам круглого черствого хлеба, больше похожего на сухари, но поданного в качестве тостов. Зато Колетта съела их несколько. Она размягчала их, макая в кофе, затем густо намазывала апельсиновым мармеладом.

— Понюхай, Чес, — рассмеялась она и протянула тарелку с хлебом. — Пахнет мокрой овцой.

Честер понюхал, кивнул в знак согласия и вернулся к тому, от чего оторвала его Колетта: он украдкой выпивал в ванной. Жена сердилась, когда Честер начинал день с виски.

Они прибыли в отделение авиакомпании «Олимпия» без четверти девять. Райдел обещал купить билеты на имя Кольбертов. Честер сдал багаж. У него не спросили имени и поинтересовались только, каким рейсом он летит. Он назвал рейс в Ираклион в одиннадцать пятнадцать, добавив полчаса к тому времени, которое было указано на табло. Затем вместе с Колеттой вышел на улицу. Он решил немного прогуляться, чтобы не маячить в отделении авиакомпании, где его может искать полиция. Впрочем, наиболее вероятное место для розыска — аэропорт.

Время тянулось медленно. Честер едва удержался, чтобы не заглянуть по привычке в «Американ экспресс». Обычно он дважды в день проверял, не пришла ли ему какая-нибудь корреспонденция. Теперь он уже не мог спрашивать письма, адресованные Честеру Макфарланду, так же как не мог получить ничего из тех пяти-шести тысяч долларов в дорожных чеках на это же имя, которые лежали у него в чемодане. Интересно, что бы предложил Райдел Кинер для спасения хотя бы части этих денег?

— Дорогой, посмотри на эти туфли. — Колетта потянула его за руку к витрине магазина.

Честер послушно уставился на витрину. Красновато-коричневые узконосые туфли были расставлены полукругом и, казалось, все указывали на него.

— Да, конечно, время еще есть, — машинально ответил он на вопрос Колетты, и в следующее мгновение ее темная фигура в меховом манто уже вырисовывалась на фоне стеклянной двери, на которую она налегала плечом, пытаясь открыть.

Колетта повернулась и развела руками. Ее сумочка отлетела назад.

— Закрыто. Вот полудурки. Не умеют продавать. Открываются в девять тридцать. — Она щебетала, как маленькая птичка.

Честер в душе был рад, что магазин закрыт. Они повернули назад, к отделению авиакомпании «Олимпия».

— А вот и он! — воскликнула Колетта и помахала рукой в светло-серой замшевой перчатке.

Райдел заметил ее и помахал в ответ. Он шел им навстречу с коричневым чемоданом в руке. Сделав знак, чтобы они оставались на месте, он скрылся в дверях «Олимпии». Перед входом то и дело останавливались такси, из них выходили пассажиры, и суетливые носильщики помогали им с багажом.

— Он должен купить нам билеты, — сказал Честер.

— Тогда пойдем. — Она потянула его за руку. — Надо дать ему денег на билеты.

— Я уже дал ему вчера. Этой суммы хватит, чтобы заплатить за наши билеты. Себе он купит сам.

Преодолев страх, Честер направился к дверям авиакомпании. Ноги его были ватными.

Они нашли Райдела в окружении группы людей, стоявших с багажом. Тот сделал знак, Макфарланды поспешили к нему, обходя чемоданы и нагруженных носильщиков.

— Доброе утро, — кивнул Райдел Колетте, — миссис Кольберт.

— Доброе утро, — ответила она.

Райдел огляделся по сторонам и повернулся к Честеру.

— Его обнаружили сегодня утром около семи.

— Да? — В ушах у Честера зазвенело так, словно эта новость застала его врасплох. — Откуда вы знаете?

— В вестибюле моей гостиницы есть радио. Я послушал в девять часов новости. — Он посмотрел на Колетту.

В его бесстрастном тоне Честеру почудилось упоение собственным хладнокровием. Казалось, что бы ни случилось, на его лице не дрогнет ни одна жилочка. В том, как держал себя Райдел Кинер, чувствовался гонор. Но сейчас Честеру было не до того. Послезавтра, если этот тип потребует пять тысяч долларов за то, чтобы исчезнуть, Честер, разумеется, заплатит и помашет ему на прощание.

— Вот ваш билет. — Райдел протянул его Честеру.

— А второй?

— Думаю, будет безопаснее, если я и ваша жена пройдем регистрацию вместе как супруги Кольберт, а вы — под фамилией Робинсон. В самолете вы сядете отдельно. Не беспокойтесь по поводу фамилии. Скорее всего, спрашивать ее у вас не будут. Вы ведь знаете, на местных линиях паспорта не требуют.

Самолюбие Честера было задето, но он не нашелся что ответить.

— Если вас ищут в аэропорту, — продолжал Райдел, — то в первую очередь будут обращать внимание на супружеские пары. Мне кажется, лучше подстраховаться.

Честер кивнул. Это выглядело разумно. К тому же полет длился лишь пару часов.

— Хорошо, — согласился он.

— Похоже, уже началась посадка в автобус. Где ваши чемоданы?

Честер получил багаж, и они сели в длинный автобус, на разные места. Автобус плавно проследовал мимо Национальных садов, обогнул развалины храма Зевса Олимпийского, на фоне которого Честер еще вчера утром фотографировался с Колеттой. Их щелкнул его камерой один итальянский турист. Пленка по-прежнему была в фотоаппарате, и Честер собирался проявить ее в Ираклионе, выписав квитанцию на новое имя, которого еще не знал. Его колени упирались в спинку переднего сиденья. Что-то круглое каталось под подошвой туфли. Честер нагнулся и поднял светлую, телесного цвета дешевую шариковую ручку, изготовленную, судя по надписи на корпусе, в Германии. Он чиркнул по тыльной стороне ладони. Паста оказалась синей. Как знать, может, это маленький знак удачи?

В аэропорту у них еще оставалось время, чтобы выпить кофе в небольшом баре, где продавалось и спиртное. Честер заказал себе к кофе бренди. Он заметно нервничал. Громкий голос диктора объявлял на греческом, французском и английском языках о посадке, о прибытии самолетов, о погоде, называл фамилии людей, и ему казалось, что вот-вот объявят о том, что в гостинице «Кингз-палас» обнаружен труп. Райдел оставил свой кофе и отправился купить газету. Вокруг царили шум и суета. Колетта выглядела спокойной. Она восседала на высоком стуле у стойки бара, положив ногу на ногу, и разглядывала посетителей, сидевших с газетами в руках в глубоких кожаных креслах среди высоких пятнистых растений и окутанных сизой дымкой сигаретного дыма. Вскоре показался Райдел. Он шел, читая на ходу греческую газету и то и дело натыкаясь на встречных людей.

Он вяло улыбнулся Честеру и покачал головой. Предложил Колетте сигарету, от которой она отказалась, и допил свой кофе.

Они поднялись по трапу самолета — Райдел и Колетта впереди, Честер следом, пропустив вперед себя несколько человек. Самолет взлетел и начал набирать высоту. Внизу показалось море, затем мягкие ворсистые поля облаков, застилавших голубое небо. Честер листал путеводитель, стараясь сосредоточиться на информации о Крите. Схемы Кносского дворца выглядели допотопными и малопонятными. Сквозь шум мотора он слышал позади себя громкий смех и болтовню какой-то греческой пары. Чуть дальше по другую сторону прохода сидели Райдел и Колетта. «Интересно, о чем они сейчас говорят, — подумал Честер, — наверное, о какой-нибудь ерунде». Колетта была в хорошем настроении. Как быстро она оправилась! Никогда еще Честер не видел ее такой взволнованной и потрясенной, как в прошлый вечер. И вдруг за считаные часы все прошло. Убийство… Конечно, это ужасное испытание для нее. Счастье, что все обошлось. А если бы нет? Как бы то ни было, на его стороне смягчающие вину обстоятельства. Это неумышленное убийство, скорее даже несчастный случай. Нет, ему не вынесли бы смертного приговора. Куда больше Честера беспокоило другое — то, что он еще до этого был в розыске. Смерть греческого агента не исправила, а только ухудшила его положение, позволив выиграть лишь несколько часов и ничего больше.