– Да. Сразу же, как только доставили меня в порт. От этой таможенной службы сплошное беспокойство… Но, возвращаясь к вопросу о ваших передатчиках, я, честно говоря, просто не знаю, что делать. Зачем их сломали? Кто вообще мог такое придумать?

– Именно это меня интересует. За этим я к вам приехал.

– Господин Петерсен, – тон Макдональда стал еще более официальным, – я могу с вами вернуться на «Огненный крест», могу взять блокнот, собирать показания, искать следы… Но поймите, я даже не буду знать, в каком направлении вести расследование. Тут ведь надо разбираться в дактилоскопии, в анализах, в микрофотографии… А я всего лишь сельский полицейский. Я не в состоянии один заменить целую следственную группу. Конечно, я могу позвонить в Глазго и попытаться вызвать специалистов, но вы бы на их месте послали сюда детективов из-за нескольких разбитых ламп?

– Но авторитет сэра Ставракиса…

– Что вы имеете в виду?

– Он пользуется большим авторитетом. У него огромные связи и средства. Вы не боитесь, что ему не понравится вся эта история?

– О, что вы, что вы! Мы все здесь гордимся тем, что сэр Ставракис иногда посещает наши места. Это такой человек! – Чувствовалось, что сержант Макдональд умеет скрывать свои мысли, но сейчас это умение было абсолютно лишним: в его глазах лучилась неподдельная любовь и преданность. – Мы знаем, какой это большой человек! Мы не обращаем внимания на газетные сплетни. Вы не найдете ни одного человека на побережье, который думал бы о господине Ставракисе что-нибудь плохое.

– Вы неправильно меня поняли, – попытался я прервать поток славословий. – Я совершенно его не знаю…

– Зато мы знаем его с самой хорошей стороны. Посмотрите туда. – Он показал на расположившееся за молом большое строение шведского типа. – Это новая мэрия, дар сэра Антони. А там, выше, на взгорье, видите шесть павильонов? Это дом для престарелых, еще один его подарок. За все это он заплатил из собственного кармана. А вы знаете, что иногда он устраивает для нашей молодежи морские прогулки на «Шангри-Ла»? А знаете, что он собирается организовать тут строительные верфи, чтобы обеспечить местных жителей работой?

– Да-да, я согласен, все это характеризует господина Ставракиса с самой положительной стороны. Но меня сейчас интересует только один вид благотворительности: не может ли он или кто-нибудь другой установить на «Огненном кресте» новый радиопередатчик?

– Господин Петерсен, я буду держать это дело в поле зрения, но ничего больше обещать не могу. Если появятся какие-то новости, сразу же дам вам знать.

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить и ретироваться. Я с самого начала не строил иллюзий по поводу возможных результатов этого визита, но кому-то могло бы показаться странным, что экипаж «Огненного креста» не поучаствовал во всеобщей суете вокруг радиопередатчиков.

Кроме того, надо было создавать хоть какую-то видимость деятельности. Ведь время не стояло на месте, и у меня осталось только две ночи и полтора дня.

* * *

В полдень связь с Лондоном была плохая. Во-первых, днем радиоволны всегда распространяются хуже, чем ночью, во-вторых, я не мог пользоваться телескопической антенной.

Тон деда Артура был чрезвычайно официален, такие же нотки я слышал совсем недавно в голосе сержанта Макдональда.

– Мы нашли наших друзей, – сообщил он.

– Каких? – спросил я. Его назойливая конспирация часто приводила к побочному эффекту – я просто не понимал, о чем он говорит.

– Их двадцать пять.

Ага, значит, он говорит о пропавшей команде «Нантесвилля».

– Двое в плохом состоянии, но мы надеемся, что все обойдется.

Это объясняло следы крови в каютах капитана и механика.

– Где они были?

Он продиктовал координаты. Их нашли недалеко от Бристоля, значит, «Нантесвилль» похитили сразу же по отплытии. История повторялась: два дня всех держали на заброшенной ферме (свежий воздух, хорошая еда и теплые пледы на ночь), на третий день часовые исчезли.

– Но как они завладели… – я хотел сказать «Нантесвиллем», но вовремя сдержался, – кораблем? Какой-то новый метод?

– Именно так, – подтвердил дед. – Я восхищен их фантазией. После эксперимента с нелегальными пассажирами, после истории с потерпевшим аварию прогулочным катером, после варианта с морским патрулем и, наконец, после «пожара» на борту яхты я надеялся, что они повторятся. Но они придумали нечто новое. Они запустили по курсу корабля спасательный плот с десятью потерпевшими, а поверхность моря вокруг была покрыта маслом, как после катастрофы. Вы догадываетесь, что было дальше?

– Да, Анабелла.

Да, я знал, что было дальше. Тут им не пришлось отходить от привычного сценария. На борту оказалось, что потерпевшие не очень-то настроены благодарить за спасение. Они дружно выхватили револьверы, быстро решили спорные вопросы с командой и заняли корабль. Потом каждому из членов команды натянули на голову марлевый мешок и переправили сначала на другой корабль, а ночью – на берег, на заброшенную ферму. Это всегда происходило на побережье Ирландии. Три первых случая – на севере, два последних – на юге. Куда пираты уводили корабли – неизвестно.

– А Бетти и Дороти? – спросил я. – Когда увезли команду, они остались на корабле?

– Думаю, да, но окончательную информацию можно будет получить только у капитана. Он один знал об их присутствии на корабле. Доктора пока не разрешают побеседовать с ним. Время уходит, Каролина, что вы успели сделать?

Неужели у командира не было других, более приятных тем для беседы?

– Часа два я проспал, – сказал я, прекрасно, впрочем, отдавая себе отчет в том, что сон, с точки зрения деда Артура, совершенно бесполезное занятие, естественно, если речь идет не о сне самого деда Артура. – Потом я имел дружеские беседы с полицией и владельцем судна, стоящим на якоре недалеко от нас. Вечером мы собираемся нанести ему визит.

Пауза.

– Что вы собираетесь нанести, Каролина?

– Мы приглашены на ужин.

Большая пауза.

– Каролина, у вас остается немногим более сорока часов.

– Я знаю об этом, Анабелла.

– Я надеюсь, у вас все в порядке с головой?

– Я не очень понимаю, что имеется в виду. Во всяком случае, с ума я пока что не сошел.

– Значит, вы не собираетесь отказаться от этого дела? Хотя, я понимаю, это был лишний вопрос. Вы не откажетесь. Вы слишком упрямы и слишком…

– Слишком глуп?

– А кто этот моряк, который пригласил вас?

Ответ был невыносимо длинным. Прежде всего потому, что мне приходилось пользоваться этим проклятым шифром, чтобы назвать корабль и фамилию владельца. Кроме того, разобравшись, о ком идет речь, дед Артур стал очень болезненно воспринимать каждую новую подробность моей беседы со Ставракисом и каждую мелочь из моего разговора о миллионере с полицейским.

Пользуясь тем, что дед меня не видит, я даже скорчил в его адрес ироническую гримасу. Конечно! Даже у министров возникали сложности, когда они хотели получить аудиенцию у Великого Магната. Госсекретари – вот его обычный уровень. Именно те госсекретари, которые были единственным кошмаром в жизни командира, единственной силой, которая могла помешать ему расширять и развивать свою тайную империю.

– Каролина, вы должны быть максимально осторожны в общении, и, пожалуйста, держите себя в соответствующих рамках.

– Бетти и Дороти не вернутся, Анабелла. Я хочу, чтобы те, кто виновен в этом, заплатили сполна. Надеюсь, по этому пункту у нас нет противоречий.

– Да, конечно. Но неужели вы думаете, что человек с таким положением, с таким состоянием…

– Простите, Анабелла, я вас не понимаю.

– Такой человек! Это невозможно! Я ведь его знаю. Мы обращаемся друг к другу по имени, иногда вместе обедаем. Я хорошо знаю его вторую жену… Она бывшая актриса… А этот человек, он ведь известный филантроп и вообще принадлежит к элите. Я не представляю, как он может тратить время и деньги на такую деятельность.

– Вы имеете в виду Ставракиса? – Удивление в моем голосе было искренним настолько же, насколько сильным было желание успокоить разнервничавшегося деда Артура. – Но, Анабелла, я ни минуты не подозревал его, у меня нет для этого никаких оснований.

– Ну…

Обычно этим междометием трудно выразить облегчение, радость и одобрение одновременно, но сейчас командиру это удалось.

– В таком случае, зачем вы приняли приглашение?

Если бы кто-то случайно подслушивал наш разговор, он мог бы отметить в голосе деда Артура нотку ревности. И был бы прав. У адмирала имелась единственная слабость, но эта слабость достигала вселенских масштабов. Он был снобом. Суперснобом. Королем снобов.

– Я хочу побывать на его корабле, чтобы осмотреть поврежденный передатчик.

– Что это даст?

– Не знаю. У меня есть какое-то смутное предчувствие, пока еще очень неопределенное.

Пауза. Если большие паузы – признак великого актера, то великий актер рядом с дедом Артуром чувствовал бы себя провинциалом-любителем.

– Предчувствие? – наконец проснулся командир. – Утром вы говорили о каком-то замысле. Это его развитие?

– Нет, но хорошо, что вы вспомнили об этом. Я прошу вас связаться с дирекцией банков в Шотландии, а потом с крупными шотландскими газетами, хотя бы с «Глазго Геральд», а также с местной прессой.

– Ну… – На этот раз в междометии не было облегчения и радости, зато одобрение присутствовало в полной мере. – Я чувствую, что вы начинаете приходить в себя, Каролина. Так держать. Что и зачем я должен искать?

Я высказал ему свои соображения, и это также отняло массу времени, поскольку приходилось пользоваться его дурацким шифром.

– Великолепно, – воодушевился дед Артур. – Я направлю своих людей. Они сейчас же займутся этим делом. Уже в полночь я смогу что-нибудь вам ответить.

– В полночь можете передать эту информацию в газеты. Она как раз успеет появиться в утреннем выпуске.