— И надеялись обнаружить таким способом орудие убийства? — спросил он.

— Что-нибудь в этом роде. Вы убиваете человека кухонным ножом. Но уносить его с собой не станете.

— Почему?

— Во-первых, это улика. Во-вторых, его неудобно держать при себе.

— Убийца пришел с ножом, — возразил Хобарт. — И вполне мог с ним уйти.

— Вот это меня и озадачивает, — признался я.

— Что именно?

— Не такой это нож, чтобы мужчина носил его в качестве оружия. Нож, предназначенный для убийства, должен быть увесистым, из твердой стали, с острым лезвием и массивной рукояткой. Или же двусторонний, типа стилета. А это нож для разделки мяса. С красивой ручкой из оникса.

— Откуда вы знаете?

— Успел разглядеть, когда открывали кейс.

Хобарт прищурился.

— Хорошо. Что вам еще известно?

— Не думаю, — продолжал я, — будто убийца явился с ножом. По-моему, это нож из отеля. По-моему, этот тип имел доступ на кухни или в подсобки… если ему вдруг не взбрела в голову мысль, что неплохо бы обзавестись оружием, и он не купил нож в одном из магазинчиков близ отеля.

Если бы вы не вмешивались в мои дела, я порыскал бы по окрестностям и порасспрашивал в посудных лавках.

— Мы чертовски отлично сделали, что вмешались в ваши дела, — заявил Хобарт. — Вот в чем проблема с вами, с дилетантами. Вы недооцениваете умственные способности полиции. Я пятнадцать минут назад послал людей по скобяным и посудным магазинам. Скоро получим отчет.

К вашему сведению, Лэм, нож весьма примечательный. Рукоятка под оникс изготовлена из сравнительно нового вида пластмассы. Этот нож из Чикаго. Мы позвонили поставщику, чтобы выяснить, сколько оптовиков торгуют такими ножами.

Только один торговец на всем побережье сделал заказ, и товар был доставлен ему всего несколько дней назад. Лишь немногие розничные торговцы получили образцы. Их еще не пустили в розничную продажу.

— Стало быть, нож из запасов оптовика?

Хобарт тряхнул головой.

— Не знаю. Мы не позволяем себе перепрыгивать от догадки к догадке. Прощупываем в данный момент розничных продавцов. Оптовик попросил их сообщить, нельзя ли вернуть образцы на склад. В таком случае кто-то признается, что одного недостает. Остальная партия явно нетронута.

Рукоятка из нового сорта пластмассы. Дизайн новый, и лезвие из нового типа стали, практически не требующей заточки. Нож очень тонкий. Эта новая сталь недавно появилась на рынке и поступает из Швеции.

— Значит, за ним легко проследить, — заметил я.

Хобарт кивнул и добавил:

— Если у одного из розничных продавцов не окажется экземпляра, выясним, куда он делся, и оттуда уже проследим путь орудия убийства. Нечасто нам выпадает такой шанс в делах об убийстве.

— А мне что делать? — спросил я.

— Ждать, — сказал он. — И абсолютно ничего не делать. Я не хочу, чтобы вы тут шатались и путались под ногами. Это работа для полицейского департамента, для всего департамента, ясно? Одинокий субъект, разгуливая вокруг и задавая вопросы, натворит больше вреда, чем пользы.

Ну а теперь я желаю увидеть раскрытыми на столе кое-какие карты. Убийство вас не интересует. Вы здесь совсем по другому поводу. По какому?

Я посмотрел ему в глаза и вымолвил:

— Пятьдесят тысяч.

— Так-то лучше, — одобрил он. — Как я и думал. Что собираетесь предпринять?

— Вернуть их и получить вознаграждение, — сообщил я.

— Селлерсу это не понравится. Он хочет сам раскрыть дело.

— Ну так пусть раскрывает. Я ему не препятствую. У него за спиной весь треклятый полицейский департамент. Он способен на много большее по сравнению со мной.

Хобарт взглянул на меня и указал:

— Настроив против себя полицию, вы недалеко продвинетесь в своем бизнесе.

— Разыскав пятьдесят тысяч, я никого против себя не настрою, — возразил я. — Разумеется, Селлерсу хочется самому раскрыть дело, но ему в первую очередь требуется доказать, что пятьдесят тысяч находятся у кого-то другого. Как только он это сделает, очистится от подозрений.

Скажу вам еще кое-что. Если нам выдадут вознаграждение, мы разрешим Селлерсу приписать себе все заслуги.

Хобарт забарабанил пальцами по столу.

— Лэм, — сказал он, — мне хочется узнать у вас кое-что. Не пожелаете, не отвечайте, только не лгите. Мы работаем над таким делом, где ложная информация больше всего прочего способна сбить с толку.

Я кивнул.

— Вы держали в руках эти пятьдесят тысяч? — спросил инспектор.

— Вы меня прикроете?

— Смотря по обстоятельствам. Я не даю никаких обещаний.

— Да, — признался я.

— Что да?

— Да, я держал в руках эти пятьдесят тысяч.

— Значит, скормив Фрэнку Селлерсу историю насчет того типа, Инмана из «Полного судка», вы ему просто лапшу на уши вешали?

— Нет, не вешал. По-моему, они были у Инмана, а потом уж попали ко мне.

Хобарт прищурился.

— Хорошо. Где вы их взяли?

— Я их вытащил из чемодана Даунера.

— Где вы взяли чемодан Даунера?

— Прихватил на железнодорожном вокзале.

— Где он в данный момент?

Я ему рассказал.

— Продолжайте, — велел он. — Что стряслось с пятьюдесятью тысячами?

— Их забрал один из двух, — объявил я.

— Кто?

— Либо Такахаси Кисарацу, который работает в фотомагазине, либо Ивлин Эллис.

— Почему вы так думаете?

— Я купил фотокамеру, — разъяснил я, — и фотобумагу. Вытащил из пачки несколько листов бумаги. Не знаю сколько, может пятнадцать — двадцать. В фотомагазине сказали, что обнаружили под прилавком семнадцать листов, так что остановимся на семнадцати.

— И засунули деньги между оставшимися листами, и закрыли коробку?

Я кивнул.

— Откуда вы знаете, что деньги не вытащили в Лос-Анджелесе?

— Это сделали в фотомагазине, — твердил я.

— Почему вы так думаете?

— Потому что, когда пакет попал в руки Селлерса в Лос-Анджелесе, опечатка оказалась аккуратно подрезанной, чтобы не возбудить у меня подозрений, но это была другая пачка бумаги. Это была полная пачка. В моей недоставало бы семнадцати листов.

— Ладно, Лэм, — заключил Хобарт. — Я считаю вас чистым. Расскажу вам о своих планах. Поработаю с тем японцем из фотомагазина.

Я встряхнул головой.

— Нет? — спросил он.

— Нет.

— Почему?

— У меня нет уверенности, — сказал я. — Я должен удостовериться.

— Каким образом собираетесь удостовериться?

— Не знаю, но у меня есть идея насчет связи убийства Даунера с исчезновением моих пятидесяти тысяч.

— Убийство мое, — напомнил Хобарт.

— Возьмите его. Мне нужны деньги. Держите свое при себе. А я нацелился получить свое.

— Хорошо. Как, по-вашему, дело было?

— По-моему, — начал я, — у Баксли был соучастник в забегаловке под названием «Полный обеденный судок». По-моему, Баксли не чуял за собой слежку полиции, пока не отправился звонить по телефону и не оглянулся через плечо. По-моему, Баксли приехал в забегаловку и заказал два гамбургера, один с луком, другой без лука, чтобы их ему дали в бумажном пакете. Потом он, по-моему, сел и не спеша, с удовольствием съел оба гамбургера на виду у всех и каждого. По-моему, так было предусмотрено планом. После чего он, по-моему, взял пятьдесят тысяч, составлявшие долю партнера, сунул в бумажный пакет, швырнул пакет в мусорный ящик и уехал прочь.

На мой взгляд, именно в этот момент Селлерс совершил первую ошибку. Я считаю, он должен был снять с мусорного ящика крышку и выудить пакет. А уж потом, на мой взгляд, отправляться за Баксли.

— Откуда тогда у Даунера очутились пятьдесят тысяч?

— От соучастника Баксли, — растолковал я, — и раз их не поделили, значит, Даунер их просто спер. Если бы у него оказались двадцать пять тысяч, я решил бы, что в деле завязаны трое, и половину получил Баксли, а двое оставшихся поделили другую за провернутую для него работенку. А поскольку у Даунера очутились пятьдесят тысяч, он их, стало быть, тиснул.

— У меня для вас новость, Лэм, — объявил инспектор Хобарт.

— Какая?

— Таким образом дело не складывается, и когда мы все выясним, обернется иначе.

— Почему?

— Я не знаю. Если хотите, считайте это инстинктом копа, но ничего никогда не складывается так гладко. Идеи у вас блестящие, и все-таки это только идеи.

Ничего нету хуже подобных вам вольных стрелков. Вы, ребята, работаете на манер волков-одиночек. Ударит вам в голову мысль — и вы за ней неотступно следуете. Изобретаете гениальное решение и принимаетесь его разрабатывать. Копы не могут такого себе позволить. Им приходится двигаться шаг за шагом. Они не имеют права срезать углы. Они переползают от одного к другому.

— О’кей, — согласился я. — Вы работаете по-своему, я — по-своему.

— Что еще вам известно? — спросил Хобарт.

— В чемодане, — сказал я, — были самые странные, на мой взгляд, вещи — карточки, записные книжки, какое-то барахло. Все теперь у Селлерса.

— Расскажите-ка мне про карточки, — попросил Хобарт.

— На них ряды цифр. — Я полез за блокнотом. — Вот, к примеру — ноль, ноль, пять, один, три, шесть, четыре.

Хобарт дотянулся до блокнота.

— Взгляните на следующий, — предложил я.

Инспектор стал читать цифры:

— Четыре, минус, пять, минус, пятьдесят девять, минус, десять, минус, один, минус.

— Возьмите следующую строчку. Она заканчивается знаком плюс.

Он прочитал: