— В данный момент вы находитесь в Сан-Франциско, — напомнил он. — Удастся ли вам отмыться от всего этого полностью и не слишком сильно повредить шкуру, зависит от степени сотрудничества с полицией Сан — Франциско.

— Смотря что, — оговорился я, — понимается под сотрудничеством.

— Когда мы тут сотрудничаем, — пояснил Хобарт, — значит, действуем вместе в разумных пределах.

— Поглядывайте за ним, — предупредил Селлерс. — Башковитый мерзавчик, кого хочешь переиграет, дай ему только шанс.

— Допустим, — продолжал я, — Стэндли Даунер переоборудовал чемодан. Устроил тайник. Хотел спрятать в нем пятьдесят красивеньких новеньких тысячедолларовых банкнотов. А теперь спросим, где же он собирался их взять?

— Давай дальше, умник, — подхватил Селлерс. — Хорошо излагаешь. И времени у нас навалом. Расскажи-ка нам, где же он собирался взять пятьдесят тысячедолларовых банкнотов.

— Он задумал их слямзить.

— У кого?

— У сообщника Баксли.

— У сообщника Баксли! — вскричал Селлерс. — Что ты мелешь? Стэндли Даунер сам был сообщником Баксли!

— Что дает вам основания для подобного утверждения?

— Все на это указывает! Факт, что Баксли пришел в панику и позвонил Хейзл Даунер, и… узнав, что за ним слежка…

Убежденность в голосе сержанта Селлерса, преисполненном самоуверенности в начале тирады, начала понемножку гаснуть, и в конце концов он совсем смолк.

— Вот именно, — подчеркнул я. — Вы допустили единственную ошибку, которой никогда не должен допускать следователь. Оттолкнулись от предположения, а потом ради его подтверждения принялись искажать очевидное.

— Ладно, — буркнул Селлерс. — А ты как думаешь?

— Я думаю, Баксли умнее, чем вам кажется.

— Давай дальше.

— Баксли с сообщником оба знали, что Даунер опасен и что он в курсе их дел. Баксли, обнаружив вашу слежку, нарочно навел вас на Хейзл Даунер. Использовал ее взамен красной тряпки, помахав ею у вас перед носом, чтобы вы не додумались про его подлинного сообщника.

— Ладно, малыш, — сдался Селлерс, стараясь казаться беспечным. — Настраиваюсь на твою волну, разрешаю коммерческое вещание. Кто сообщник?

— Не знаю.

Физиономия сержанта начала заливаться краской.

— Хочешь сказать, будто хороводил меня для того только, чтобы признаться в неведении о дальнейшем?

Я встряхнул головой.

— У меня есть догадка.

— А именно?

— Давер Инман, хозяин «Полного Судка». Я подготавливал почву для его обработки, да в этот момент вы вмешались и спутали мне всю игру.

— При чем тут «Полный судок»? — спросил он.

— С первой минуты все факты были в вашем распоряжении, — напомнил я. — Просто вы головой думать не пожелали. Допустили ошибку, купившись на красную тряпку, и…

— Давай не робей, заводи старую пластинку, — подбодрил меня Селлерс. — Я уже прямо до тошноты успел ее наслушаться. Не обращай внимания на мои ошибки, умник. Почему ты считаешь, будто деньги у Инмана?

— Потому что, — растолковал я, — Баксли поехал туда, купил сандвичи и положил их в бумажный пакет. Потом сел, съел, а пакет выбросил в мусорный ящик. Зачем он это сделал?

— Затем, что заметил за собой слежку.

Я покачал головой, возразив:

— Он заметил за собой вашу слежку уже после того, как вы с напарником потащились за ним из забегаловки. Все, что Баксли до этого делал, было заранее оговорено.

— Тогда зачем он сперва уложил сандвичи в пакет, а потом съел?

— Затем, что ему требовался пакет, чтобы выбросить в мусорный ящик пятьдесят тысяч, причитающихся партнеру, который их мог бы оттуда достать. Он проделал все прямо у вас перед носом, а у вас не хватило ума раскусить. А впоследствии, когда вы его сцапали, заявил, будто вы обнаружили все сто тысяч, так как должен был дать сообщнику время забрать деньги и перепрятать в надежном месте.

— Что за чертовщину ты мелешь? — завопил Селлерс, однако в его голосе звучала паника.

— Взгляните-ка вот с какой стороны, — предложил я. — Если Баксли заказывал сандвичи навынос, он, не заметив вас и не придя в панику, спокойненько унес бы их с собой. Если бы он вас заметил и запаниковал, то не стал бы есть сандвичи. Откусил бы кусочек, сунул обратно в пакет и выбросил. Он, однако, сидел и ел, как ни в чем не бывало. Потом швырнул пакет в мусорный ящик, вытер руки салфеткой, сел в машину и поехал по своим делам. Потом засек вас и решил на приманку подкинуть вам Даунер.

Поставьте себя на место Баксли. Представьте, что вы набираете номер, оглядываетесь и обнаруживаете за собой слежку полиции. Помните — вы игрок опытный. И про-жженый мошенник. Неужели вы бросите трубку, выскочите, прыгнете в автомобиль и попробуете удрать от полицейской машины?

Вы не сделаете ничего подобного, а повернетесь к телефону и, когда кто-то в квартире Даунера ответит, скажете: «Все отменяется. Кажется, у меня на хвосте копы. Тебе лучше рвать когти». После чего бросите еще монетку, наберете другой номер, притворитесь, будто секундочку побеседовали, повесите трубку, потянетесь, зевнете и вразвалочку выкатитесь из будки.

Либо полиция намеревается его забрать, либо нет. Если намеревается, ничего не поделаешь. Он нарочно разыгрывал всю эту панику, чтобы вы не вернулись к единственному месту, куда по его планам не должны были возвращаться, — к мусорному ящику возле «Полного судка».

Тут все следы ведут в «Полный судок». Все происходило именно там. Именно там всегда останавливался броневик, чтобы водители выпили кофе.

Разумеется, я не уверен в причастности лично Инмана, хозяина забегаловки. Может быть, в деле замешана одна из девчонок, только ставлю все свои деньги на то, что это кто-то из «Полного судка», и что пятьдесят тысяч были в бумажном пакете с гамбургерами, и что Баксли швырнул его в мусорный ящик.

Селлерс взглянул на инспектора Хобарта.

Инспектор Хобарт почти неприметно кивнул.

— Предположим, я это куплю, — рискнул Селлерс. — Что дальше?

— Меня не волнует, купите или нет, — сказал я. — Я просто рассказываю, как мне представляется дело.

— Ладно, тогда каким образом у Хейзл Даунер в сумочке очутилась записка с твоим именем?

— Не было у нее записки с моим именем. У нее была записка с фамилиями Кул и Лэм. Ей на самом деле хотелось выяснить, не обманывает ли ее Стэндли с малюткой по имени Ивлин Эллис, победительницей нескольких конкурсов красоты, которая принялась строить Стэндли глазки. Хейзл желала узнать, далеко ли они продвинулись. И решила кого-то нанять последить за Даунером. Обратилась к телефонному справочнику. Смотрятся наши фамилии весьма симпатично — Кул и Лэм. Она и нацарапала их на клочке бумаги. Собралась предложить нам работу и установить, не осталась ли на мели или Стэн-дли попросту развлекается на стороне, что особого значения не имеет.

Селлерс вопросительно посмотрел на инспектора Хобарта.

Хобарт рассмеялся и сказал:

— О’кей, Фрэнк, если вам требуется мое мнение, парень выложил факты и предположения. Он хочет заставить нас отказаться от убеждения, будто где-то соврал. А по поводу забегаловки подбросил вам ценную идею.

— Почему вы так думаете? — спросил Селлерс. — У вас есть фактические доказательства?

— Нет, черт возьми, — пробурчал Хобарт, — только я не один год работаю на своем месте. И до того навострился, что могу сразу сказать, когда врут, а когда говорят правду. Подмечаю у парня и то, и другое.

Селлерс повернулся ко мне.

— Я не намерен изображать из себя невинного младенца. Я намерен все это проверить. Я намерен все это обдумать. Но никакие твои песни и пляски не принесут ничего хорошего. Посидишь в камере.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, не посижу.

— Это ты так считаешь, — уперся Селлерс. — Только попробуй отсюда выбраться, и тебя ждет немалый сюрприз.

— Не собираюсь я ничего пробовать и никаких сюрпризов не ожидаю. Я собираюсь послать за адвокатом. Дождавшись же адвоката, собираюсь собрать пресс-конференцию и предать дело о сфабрикованном обвинении такой гласности, что кое-кому плохо станет.

— Что ты имеешь в виду под сфабрикованным обвинением?

— Сами смекните, — предложил я. — Положение ваше в Лос-Анджелесе незавидное. Баксли заявляет, будто вы нашли сто тысяч. Вы утверждаете, будто нашли пятьдесят. Получается неувязочка. Вы мечетесь в поисках выхода, приезжаете в Сан-Франциско и пытаетесь выведать у меня подноготную, предъявив сфабрикованное обвинение, чтобы выпутаться самому.

— И ты можешь со мной обойтись таким образом? — возмутился Селлерс.

— Могу, если бросите меня в камеру, — заверил я.

— Ах, ничтожный крысенок! Дурачок хилый! Да я тебя надвое переломлю!

— Нет, не переломите, — провозгласил я. — Вы в Сан-Франциско. У них своих проблем хватает. Они не желают ввязываться в ваши проблемы в Лос-Анджелесе. Инспектору Хобарту предстоит расследование убийства.

— И, как я полагаю, вы думаете, будто сумеете мне помочь, — вмешался инспектор Хобарт.

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Нет, каков негодяй! — изумился Селлерс.

— Постойте минуту, — попросил я. — Мне не хочется вам досаждать, сержант, разве только когда обстоятельства вынуждают. И я не намерен ничем помогать Хобарту, если только не получу взамен шанс вести дальше собственную игру. Ну, вам желательно было меня послушать — я поговорил. Теперь требую адвоката.

Селлерс дотянулся, крепко шлепнул меня по щеке ладонью, потом тыльной стороной правой руки по другой, потом отвел руку.

— Ну, малыш…

— Прекратите, сержант! — твердо прозвучал ледяной голос Хобарта.