Брекинридж уверенно берет ее за руку и ведет к полевой кухне. Они пьют кофе, едят яичницу с ветчиной и беседуют с серьезным видом.

Закончив завтрак, Брекинридж подает ей руку. Она берет ее, пожимает, и они направляются к лошадям. Они заходят за лошадь, где их не видят остальные участники прогулки и останавливаются.

Экран погас.

— Меняется точка съемки, — сказал Мелвин. — Сейчас их будет видно лучше.

На экране вновь появляется изображение. Видимо, оператор подошел с другой стороны: видна лошадь и стоящие рядом Брекинридж и Долорес. Теперь он ее ласково обнимает. Секунд десять они стоят прижавшись друг к другу, потом быстро отстраняются, заметив идущего невдалеке ковбоя.

Мелвин выключил прожектор и начал перематывать пленку.

— Будет продолжение? — спросил я.

— Это зрелище быстро надоедает, полагаю, вы поняли, о чем идет речь?

— И что вы намерены-делать с этими фильмами?

— Это зависит от вас.

— Как это понимать?

— Эти фильмы — составная часть дела Бруно.

— Это почему же?

— Я хочу их использовать для ведения этого дела. Не уверен, что мне удастся представить их как относящиеся к делу доказательства, но мой замысел состоит в том, чтобы доказать, что Страховая компания вместо того, чтобы возместить убытки и уменьшить боль и страдания клиента, фактически усугубляет их, поставив в положение, при котором он вынужден перенапрягаться и нарушать рекомендации врача. Я докажу, что вся эта история с фермой-пансионатом — ловушка, подстроенная Страховой компанией, с целью заставить больных людей вести активный образ жизни и переутомляться. На суде я буду краток. В первую очередь я покажу, что Брекинридж завел интрижку с Долорес Феррол, а затем попрошу его под присягой ответить на вопрос, заключал ли он с Долорес договор, согласно которому она должна была представлять интересы Страховой компании и использовать свою сексапильность, чтобы заставить травмированных людей демонстрировать свое мужество, силу и так далее. Буду с вами откровенен, Лэм. Я не уверен, что эти пленки примут в качестве доказательства. Они должны подкрепить тот факт, что вместо лечения Страховая компания фактически вступила в преступный сговор с Долорес Феррол, чтобы заставить пострадавшего совершать действия, которые дискредитируют его в глазах присяжных и вместе с тем усугубляют его болезнь. К примеру, вчера, когда вас здесь не было, Долорес Феррол взялась соблазнять Бруно. Она пару раз заставила его встать с каталки и пойти с ней к загону для скота, что совершенно недопустимо. Врач запретил ему ходить без трости. Бруно сказал мне потом, что, вернувшись в коттедж, он почувствовал сильное головокружение. Лично я считаю, что таким образом Страховая компания усугубляет болезнь моего клиента. В любом случае этот ролик с пленкой будет мне нужен лишь как часть моих доводов в этом деле. Я не собираюсь употреблять ее в личных целях, чтобы как-то скомпрометировать Брекинриджа.

— Если бы собирались, то это был бы шантаж.

— Только при условии, что я что-то потребовал бы за нее, — поправил меня Мелвин, — но я использую ее лишь в связи с делом Бруно. Как адвокат Бруно я имею такое право.

— Вы хотите сказать, что, когда мы заключим соглашение по делу Бруно, вместе с распиской Бруно вы передадите мне ролик с этими фильмами?

— Совершенно верно.

— Сколько?

— Сто тысяч.

— Ну, вы загнули. Сомнительная травма шеи не стоит ста тысяч.

— Ну, как знаете. Я охотно пойду с этим на суд. Полагаю, у меня убедительные аргументы.

— Не получите вы никаких ста тысяч.

— Вы очень самоуверенный молодой человек. Прежде чем делать такие заявления, вам лучше переговорить с Брекинриджем. Если придется возбудить дело, я запрошу двести пятьдесят тысяч долларов. Я намерен обратиться в суд через сорок восемь часов, а в заявлении напишу, что состояние моего клиента резко ухудшилось в результате преступных действий Страховой компании. И кстати, вы ничего не добьетесь, если попытаетесь выйти непосредственно на Бруно: он уезжает вместе со мной.

— Возвращается в Даллас? — спросил я.

— Не думаю. — Мелвин ухмыльнулся. — До тех пор, пока мы не подадим дело в суд и газетчики не начнут брать у него интервью, он будет находиться там, где его трудно найти.

— Ладно, — сказал я. — Теперь пришла моя очередь говорить.

— Говорите.

— Вы адвокат, — сказал я, — и можете защищать интересы своего клиента, но вы не имеете права прибегать к шантажу. Сейчас вы пытаетесь шантажировать Брекинриджа, чтобы он заплатил вам огромную сумму за эти фильмы.

Мелвин пришел в ярость:

— Как вы смеете, черт возьми, обвинять меня в шантаже!

— Не будь у вас этих фильмов, вы никогда бы не затребовали такой огромной компенсации.

— Ах вот как! Ну если вы такой умный, то знайте, что вашего клиента сейчас за убийство разыскивает полиция Л ос — Анджел еса.

— Да?

— Это факт. Можете проверить. Я не должен был этого говорить, но раз вы завели речь о шантаже, я вам сообщаю об убийстве.

У Честера, интересы которого представляет ваша Страховая компания, случился разлад с женой. Когда их супружество еще было счастливым, они приобрели совместный страховой полис на сто тысяч долларов. Но их роман закончился, Честер стал подозревать жену в измене и однажды закатил ей скандал. Она от него ушла. Он последовал за ней в Сан-Бернардино, из Сан-Бернардино она отправилась в Сан-Франциско, он поехал за ней и столкнул ее машину с дороги. Уж очень хотел получить страховку. Но машина с горы не скатилась, как он того хотел, тогда он стукнул жену рукояткой домкрата по голове, сбросил машину на дно ущелья и поджег.

— Откуда вам это известно?

— У меня в Далласе есть знакомые полицейские. Полиция Лос-Анджелеса узнала, что Честер был замешан в каком-то дорожном инциденте в Далласе, и захотела выяснить подробности. Особенно полицейских интересовало, нет ли у пострадавшего в этом инциденте адреса Честера, по которому его можно было бы найти. Полицейские пришли ко мне и поинтересовались, имеет ли Бруно какой-нибудь адрес, отличный от того, что был у полицейских Лос-Анджелеса. Прежде чем я согласился связаться с Бруно, я заставил их рассказать, над чем они работают. А вчера я разговаривал с Бруно по телефону. Теперь идите и скажите Брекинриджу, что, если это дело попадет в суд, мы потребуем у компании двести пятьдесят тысяч долларов. Мы заявим, что Страховая компания усугубляла травмы моего клиента, что мы сами собираемся воспользоваться кое-какими фильмами и что присяжным станет известно, что человек, на которого мы подаем иск, скрывается от правосудия и может предстать перед судом за совершенное убийство. Так что не пытайтесь отшучиваться и заявлять, что сто тысяч долларов слишком большая компенсация в деле такого рода.

— Где вас можно будет найти? — спросил я.

— В моем офисе в Далласе. Если кому-то понадобится встретиться с Бруно, это можно будет сделать через меня. Но не пытайтесь искать его, чтобы он подписал какие-либо бумаги или сделал какое-то заявление без моего участия, — не выйдет. Я полагаю, вы захотите поговорить с Брекинриджем по секрету и позвоните ему из аэропорта. Я даю вам сорок восемь часов, в течение которых мы должны будем заключить соглашение. — Мелвин протянул мне руку. — Очень приятно было познакомиться с вами, Лэм. Тот факт, что мы представляем противные стороны в данном деле, не должен повлиять на наши добрые отношения… Я думаю, вы уедете раньше, чем вернется Долорес?

— Вы правильно думаете.

— Мне кажется, что вы сюда не вернетесь. — Он улыбнулся. — Я передам ей привет от вас.

— Передайте, — сказал я.

Покинув Мелвина, я отыскал Бака Крамера.

— Как насчет срочной поездки в аэропорт? — спросил я его.

— Опять?

— Опять.

— Может, тебе лучше взять один из наших спальных мешков да положить его в здании аэропорта, чтобы не гонять туда и обратно?

— Надо подумать. А если серьезно, я, вероятно, больше сюда не вернусь.

— Что-нибудь случилось, Лэм? — спросил он, перестав улыбаться.

— Да так.

— Опять это адвокат из Далласа?

— Он имеет к этому отношение.

— Ты только скажи, я этого адвоката быстро выведу из строя.

Я поднял брови.

— О нет, никакого криминала. Я не позволю себе ничего такого, что может поставить под удар миссис Гейдж. Все будет сделано так тихо, что этот чертов адвокат даже не поймет, что с ним произошло.

— Ты меня заинтриговал. Как ты это сделаешь?

— Ладно, слушай: я беру его на очень интересную прогулку и забочусь, чтобы ему досталась подходящая лошадка.

— Неужели она сбросит его с седла?

— Боже упаси! У нас есть несколько лошадей с очень жесткими лопатками, и когда они идут рысью… ну, надо быть очень искусным наездником, чтобы ездить на них рысью. А так как шагом они идут слишком медленно, то чаще ходят рысью. Когда нам попадается беспокойный гость… Черт возьми, Лэм, я не должен рассказывать тебе этого. Я раскрываю тебе слишком много секретов.

— О них никто не узнает, — успокоил я его. — Мне просто любопытно.

— Ну, я сажаю его на одну из таких лошадей, ставлю в цепь с быстрыми лошадьми, и наш гость всю дорогу мчится рысью. После такой прогулки у него на какое-то время пропадает всякое желание ходить на танцы.

Я сказал:

— Бак, я работаю на Страховую компанию и уполномочен делать расходы, если они покажутся мне необходимыми и полезными для Страховой компании. Я думаю, ты вполне заслуживаешь вознаграждения в сто долларов, а что касается меня, то я бы очень хотел, чтобы Алексис Ботг Мелвин на какое-то время вышел из строя.