* * *

Сколько он так сидел, Билл сказать не мог, но вдруг тишина буквально взорвалась, раскололась от ужасного звука. На миг у Билла замерло сердце, прежде чем до него дошло, что именно он услышал.

Да, это был пронзительный вопль, и исходил он из горла женщины: такой звук, словно лопнула слишком сильно натянутая струна, мог вырваться только у человека, парализованного страхом. Короткий и резкий, он замер столь же внезапно, как возник.

До Билла Энджела, судорожно вцепившегося в руль своего «понтиака», вдруг дошло, что он никогда прежде не слышал кричащей женщины. Его внутренности содрогнулись, что изумило его самого. И сразу же без всякой причины он скосил глаза на часы и в свете приборной доски определил положение стрелок. Было девять минут десятого.

Он тут же вскинул голову: освещение чуть изменилось. Передняя дверь хижины распахнулась; до него донесся резкий удар — это дверь стукнулась о внутреннюю стену. Пучок света осветил бок родстера у каменной ступеньки. Затем свет почти закрыла темная фигура.

Билл приподнялся на своем месте, чтобы лучше видеть.

Это была женщина; она держала ладонь перед лицом, словно пытаясь закрыть глаза от какого-то неприличного зрелища. Билл видел только ее темный силуэт, не позволяющий разглядеть детали. Темная фигура на фоне освещенного проема могла принадлежать и молодой, и пожилой женщине, а ее стройность только сбивала с толку. Он не мог даже разобрать, как женщина одета. Но, судя по всему, кричала именно она, потому что вылетела из хижины, явно ошеломленная увиденным.

И тут женщина, заметив «понтиак», бросилась к родстеру, мигом распахнула дверцу и влетела на переднее сиденье. «Кадиллак» с ревом помчался навстречу Биллу по полукольцу подъездной дорожки. Только когда машина почти поравнялась с ним, он вышел из оцепенения, успел включить первую скорость и отвернуть руль направо. «Понтиак» съехал на разбитую колею дорожки, ведущей к задней двери дома.

Машины со скрежетом коснулись друг друга ступицами, «кадиллак» резко отвернул, проскочив мимо на двух колесах. В какую-то долю секунды, когда машины поравнялись, Билл разглядел, что одной рукой, затянутой в перчатку, женщина держит платок, закрывая им лицо. Над краем платка мелькнули расширенные от ужаса глаза. Затем «кадиллак» с ревом выскочил на Ламбертон-роуд в направлении Трентона, и его в мгновение ока поглотил мрак.

Билл понял, что гнаться за умчавшимся автомобилем бессмысленно.

Ошеломленный, он направил «понтиак» по чавкающей грязи к задней двери, где стоял старый «паккард» шурина. Руки его были влажными от пота. Выключив мотор, он поставил ногу на подножку и вышел из машины прямо на деревянное крылечко перед входом в хижину. Дверь была чуть приоткрыта. Собравшись с духом, Билл толкнул ее.

Мигая от света, он рассмотрел внутреннее помещение лишь в общих чертах. То была комната с низким потолком; штукатурка кое-где осыпалась со стен. На противоположной стене старомодная раздвижная вешалка с мужскими костюмами, темная от грязи железная раковина в углу, голый, напоминающий склеп старый камин, круглый стол в центре с электрической настольной лампой — единственным источником света в комнате. Не было ни кровати, ни дивана, ни печки, ни туалета. Несколько колченогих стульев и одно старое продавленное кресло. Билл замер.

На полу позади стола лежал мужчина. Билл смог разглядеть только его ноги в брючинах, согнутые в коленях. Но было что-то в этой позе, что говорило о смерти.


* * *

Билл Энджел стоял, не шевелясь, в дверном проеме, пытаясь понять, что к чему. Лицо его окаменело. В хижине было тихо. Он вдруг с пронзительной отчетливостью почувствовал свое одиночество в этом незнакомом месте. Где-то далеко-далеко люди дышали, смеялись, но теперь это казалось какой-то чужой, недоступной роскошью. Занавески на окнах чуть шевелил ветерок с Делавэра. Одна нога мужчины вдруг шевельнулась.

Билл взирал на это с тупым отчужденным любопытством. Потом поймал себя на том, что сделал непроизвольное движение по ковру к столу и дальше.

Человек лежал на спине, уставившись стеклянными глазами в потолок. Руки его, неестественно серые, раскинулись, напоминая когти, совершающие какое-то замедленное скребущее движение. Бежевый пиджак распахнулся и обнажил белую рубашку; на груди она вся была изукрашена подтеками крови.

Билл опустился на колени и как будто со стороны услышал собственный голос, который звучал как чужой:

— Джо! Бога ради, Джо!

До тела шурина он не дотронулся.

Глаза шурина остекленело смотрели перед собой. Сначала они чуть покосились на Билла и снова застыли.

— Билл.

— Воды?..

Посеревшие пальцы судорожно заскребли по ковру.

— Не надо. Слишком... Билл, я умираю.

— Но кто, Джо?

— Женщина. Женщина. — Голос пропал, но губы продолжали двигаться, язык шевелился, однако звуков не было. Затем снова послышалось: — Женщина.

— Что за женщина, Джо? Джо, да говори же, ради бога!

— Женщина. В вуали. Все лицо... закрывала. Не разглядеть. Ножом... Билл, Билл.

— Да кто же это, черт побери?

— Люблю... Люси. Билл, позаботься о Лю...

— Джо!

Губы перестали двигаться, язык опал во рту, рот закрылся. Ненадолго ожившие глаза снова остекленело заблестели и невидяще уставились на Джо. В их взгляде остался мучительный вопрос.

И тут до Билла дошло, что пальцы Джо перестали скрести ковер.

Неуклюже поднявшись с колен, он вышел из хижины.


* * *

Мистер Эллери Квин уютно устроился под пальмой в холле отеля «Стейси-Трент», потягивая трубку и прикрыв глаза. Из приятного забытья его вывел сочный негритянский голос. С удивлением открыв глаза, он увидел черного мальчугана в темно-зеленой с коричневым ливрее отеля.

— В чем дело?

В холле было полно народу, и десятки глаз уставились на него с любопытством. Мальчик громко произнес его имя. Эллери посмотрел на посыльного с некоторым недоумением.

— Маста Квин? К телефону.

Эллери сунул мальчугану монетку и, нахмурившись, поднялся, чтобы подойти к гостиничной стойке. Среди публики, с любопытством оглянувшейся на виновника маленького эпизода, была молодая рыжеволосая женщина в коричневом твидовом костюме. Прикусив губу, она вскочила и быстро последовала за Эллери. Ее длинные ноги беззвучно скользили по полированному мрамору пола.

Эллери взял трубку. Молодая женщина встала неподалеку, спиной к нему, открыла сумочку, достала губную помаду и начала подкрашивать губы.

— Билл?

— Слава богу!

— Билл, в чем дело?

— Эллери... Я не могу ехать сегодня с тобой в Нью-Йорк. Мне... Ты бы не мог...

— Что случилось?

— Да. — Адвокат на секунду остановился, и Эллери усни шал, как он трижды прокашлялся. — Эллери, это просто... это кошмар. Просто поверить не могу. Мой шурин... Его убили.

— Господи!

— Убили. Зарезали как свинью... прямо в сердце... ножом.

— Убили?! — повторил невольно Эллери. Молодая женщина за его спиной вздрогнула, словно от электрического тока. Затем ссутулилась и быстро сунула губную помаду в сумочку. — Билл... Ты где? Когда это произошло?

— Не знаю. Недавно. Он был еще жив, когда я приехал. Он сказал... А потом умер. Эллери... Такого быть не может... с моими родными... Как я скажу об этом Люси?

— Билл, — твердым голосом произнес Эллери, — перестань скулить. Слушай меня. Ты полиции сообщил?

— Нет... нет.

— Где ты находишься?

— В сторожке через дорогу от Морского терминала. Эллери, ты должен нам помочь.

— Разумеется, Билл. Это далеко от «Стейси-Трент»?

— Три мили. Ты подъедешь? Эллери, подъедешь?

— Еду. Скажи, как туда добраться. Самый короткий путь. Говори, Билл. Возьми себя в руки и объясни.

— Да я в порядке. В порядке. — В трубке было слышно, как Билл Энджел глубоко вздохнул, подобно новорожденному, сделавшему первый судорожный вдох. — Самый короткий путь... Да. Ты сейчас на углу Ист-Стейт и Саут-Уиллоу. Где ты поставил машину?

— В гараже за отелем. Франт-стрит, кажется.

— Езжай на восток по Франт-стрит пару кварталов. Выедешь на Саут-Брод. Поверни направо, проедешь мимо суда, там снова направо на Сентр-стрит квартал на юг от суда. Пару кварталов по Сентр и направо на Ферри. Оттуда один квартал, и выедешь на Ламбертон-роуд. Там налево и по Ламбертон до Морского терминала. Ты его не пропустишь. За ним сторожка... ярдах в ста за терминалом.

— По Франт-стрит на Саут-Брод, на Сентр, Ферри и на Ламбертон. Все время направо, кроме Ламбертон. По Ламбертон-роуд налево. Буду минут через пятнадцать. Жди у сторожки. И не возвращайся туда, Билл. Слышишь?

— Слышу.

— Позвони в полицию Трентона. Я уже еду. — Эллери бросил трубку, надел шляпу и помчался словно на пожар.

Рыжеволосая женщина посмотрела ему вслед. Глаза ее блестели от возбуждения. Она резко закрыла сумочку.


* * *

Было без двадцати десять, когда Эллери затормозил около сторожки напротив терминала. Билл Энджел сидел на подножке своего «понтиака», подпирая голову ладонями и уставившись в землю. Возле сторожки стояли любопытные.

Эллери и Билл обменялись взглядами.

— Дело дрянь! — пробормотал Билл. — Дрянь!

— Понимаю, понимаю. Звонил в полицию?

— Они скоро будут. Я... я и Люси позвонил. — В глазах Билла сверкнуло отчаяние. — Ее нет дома.

— А где она?

— Я совсем забыл. По субботам она вечером всегда ездит в центр в кино, когда Джо... когда он в отъезде. Никто не ответил. Я послал телеграмму, чтобы она приехала... сказал, что с Джо... несчастный случай... Телеграмма придет раньше, чем она вернется. Нет смысла ходить вокруг да около. Правда ведь?