— Сомнительно. Я уже беседовал с воспитателем Тома. В субботу вечером у него произошла стычка с вашим сыном, а позже Том разрезал сетку на окне и перебрался через ограду. Один из воспитанников более или менее определенно подтвердил это.

— Вряд ли кто из воспитанников осмелится опровергнуть версию дирекции.

— Ну, воспитанник, которого я имею в виду, осмелился… Если ваш сын похищен, это произошло после бегства отсюда… Скажите, Том никогда не подвергался уголовному преследованию?

— Вы с ума сошли!

— Говорят, он украл машину.

— Это Спонти проболтался? Он не имел права!

— Я узнал из других источников. Ребята, которые решаются на кражу машин, обычно уже не раз вступали в конфликт с законом, подвизаясь, например, в бандах несовершеннолетних преступников и…

— Том не крал машины, — нервно перебил Хиллман, избегая смотреть на меня. — Он позаимствовал ее у соседа и по чистой случайности разбил. Это его страшно расстроило…

Хиллман тоже был до того расстроен, что у него не хватало ни слов, ни дыхания — он открывал и закрывал рот как выхваченная из воды рыба.

— Ну и что же вы должны сделать с двадцатью пятью тысячами? — поинтересовался я. — Держать в готовности до получения новых указаний?

Хиллман угрюмо кивнул. Только теперь я увидел, что в двери своего кабинета стоит доктор Спонти. Когда он появился и что слышал из нашего разговора, я не знал. Обнаружив, что его заметили, он вышел в приемную в сопровождении секретарши и какого-то человека с длинным, худым лицом.

— О каком похищении шла речь? — крикливо осведомился он, но спохватился и уже другим тоном проговорил: — Мне очень жаль, мистер Хиллман…

— Боюсь, вам придется пожалеть еще больше! — прорычал Хиллман. — Я хочу знать, кто взял отсюда моего сына, при каких обстоятельствах и с чьего согласия.

— Ваш сын, мистер Хиллман, покинул нас по собственной воле.

— И вы снимаете с себя всякую ответственность, не так ли?

— Нет, не так. Во-первых, я поручил мистеру Арчеру начать розыски вашего сына, а во-вторых, мы вот советовались сейчас с нашим инспектором мистером Скэрри.

Худой мужчина церемонно поклонился. На его почти лысой голове лежали, как приклеенные, несколько прядей черных волос.

— Да, да! — кивнул он. — И прежде всего решили вернуть вам деньги, которые вы внесли на прошлой неделе. Вот чек.

Он протянул Хиллману полоску желтой бумаги. Хиллман схватил ее, скомкал и швырнул обратно. Ударившись в плоскую грудь Скэрри, комочек свалился на пол. Я поднял его. Это был чек на две тысячи долларов.

Хиллман круто повернулся и выбежал из комнаты. Я устремился за ним, не ожидая, пока Спонти откажется от моих услуг, и остановил Хиллмана уже в тот момент, когда он садился в машину.

— Куда вы едете?

— Домой. Моя жена плохо себя чувствует.

— Разрешите довезти вас?

— Ни в коем случае, если вы человек Спонти!

— Я ничей, сам по себе. Спонти поручил мне найти вашего сына, и я намерен выполнить поручение, если вы и миссис Хиллман окажете мне содействие.

— Что мы должны сделать?

— Рассказать, что представляет собой ваш сын, кто его приятели, где он бывал и…

— Зачем все это нужно теперь? Том в руках гангстеров, они требуют выкуп, и я готов его уплатить.

— Все может быть не так просто, как вам кажется, — сказал я. — Но тут не место для подобного разговора.

Хиллман вышел из такси и расплатился с шофером.

— Кстати, о деньгах, — сказал я, усаживаясь за руль своей машины и приглашая Хиллмана занять место рядом. — Надеюсь, вы все же не станете выбрасывать две тысячи долларов, а? — Я расправил чек и передал его Хиллману.

Положив чек в бумажник, Хиллман вдруг громко застонал, закрыл лицо руками и беспомощно прислонился головой к ветровому стеклу.

— Я не должен был отдавать Тома в эту школу, — спустя некоторое время проговорил он.

— Слезами горю не поможешь.

— А я и не плачу. — Хиллман выпрямился; глаза у него действительно были сухие.

— Мистер Хиллман, я не спросил, где вы живете.

— В Эль Ранчо. Поезжайте по направлению к городу, я покажу вам кратчайший путь.

Из будки, ковыляя, вышел привратник. Мы обменялись приветствиями, и он открыл ворота. Выполняя указания Хиллмана, я повел машину по дороге, пересекавшей заросшую тростником равнину. Мы миновали бывший пустырь, застроенный большими домами и университетскими общежитиями, и поехали вдоль аэродрома, с которого взлетал самолет.

Взглянув на Хиллмана, я заметил у него на лице такое выражение, будто он сожалеет, что не сидит в этом самолете.

— Скажите, почему вы решили поместить сына в заведение Спонти?

— Я боялся за него, мне все время казалось, что он вот-вот окажется замешанным в какое-нибудь грязное дело, — медленно ответил Хиллман. — Я надеялся, что в «Забытой лагуне» его направят на путь истинный и вскоре он сможет снова учиться в средней школе, которую должен закончить в этом году.

— Уточните, пожалуйста, что значит «грязное дело». Кража машины?

— Ну, это лишь один из факторов, хотя кражи, как таковой, не было, я уже объяснял.

— Упомянули, но не объяснили.

— Он взял машину Рии Карлсон — она и ее муж Джей живут рядом с нами.

Оставлять на ночь новую машину на открытой стоянке, да еще с ключом от зажигания, — все равно что пригласить кого-то воспользоваться ею для увеселительной поездки. Я так им и заявил. Джей, не сомневаюсь, согласился со мной, если бы не имел зуб на Тома и если бы Том не разбил машину. Правда, она была застрахована, но они все же нашли нужным устроить скандал.

— Машина серьезно повреждена?

— Совершенно разбита. Уж не знаю, как Том ухитрился перевернуть ее, не получив даже царапины.

— Куда он ехал?

— Возвращался домой, и почти у самого дома… Я покажу вам место.

— Откуда он возвращался?

— Не знаю. Его не было всю ночь, но он не захотел сказать, где пропадал.

— Когда это произошло?

— В предпоследнюю субботу. Полицейские привели его домой часов в шесть утра и посоветовали сейчас же вызвать врача. Никаких повреждений у него не обнаружили, но Том вел себя, словно помешанный, и пришел в ярость, когда я попытался расспросить, где он провел ночь. В таком состоянии я его еще не видел. Он всегда радовал меня своей уравновешенностью, а тут вдруг заявил, что я не имею права вмешиваться в его жизнь, что я вовсе не его отец, и так далее и тому подобное. К сожалению, я не сдержался и ударил его, он повернулся ко мне спиной и вообще перестал разговаривать.

— Он был пьян?

— Не думаю… Нет, не был, я бы почувствовал запах вина.

— А как с наркотиками?

— Исключено.

— Доктор Спонти утверждает, что ваш сын как-то по-особенному реагировал на транквилизаторы. Обычно так реагируют наркоманы-хроники.

— Мой сын не употреблял наркотиков.

— У нас многие подростки становятся заядлыми наркоманами, а родители узнают об этом последними.

— Нет и нет! — вспылил Хиллман. — Я же сказал! Скорее всего, на Тома подействовал инцидент, который произошел утром в воскресенье…

Я помолчал, прислушиваясь к шелесту «дворников» на ветровом стекле. На обочине дороги показался бело-зеленый указатель с надписью «Эль Ранчо».

— Через четверть мили свернете, — заметил Хиллман таким тоном, словно был рад случаю отвлечься от темы нашего разговора.

Я сбавил ход машины и как можно равнодушнее спросил:

— А что произошло в воскресенье утром?

— Ничего. Это к делу не относится.

— Как знать!

Хиллман лишь плотнее сжал губы.

— Вы говорили, что Карлсоны имеют зуб на Тома?

— Говорил.

— За что же?

— Том очень дружил с дочерью Карлсонов Стеллой, а Джею и Рие это не нравилось… Во всяком случае, не нравилось Рие, как и моей жене Элейн.

Я свернул с шоссе на подъездную аллею. За высокими каменными воротами она переходила в обрамленную пальмами дорогу, пересекавшую участок из конца в конец. Эль Ранчо оказалось одним из тех богатых поместий, владельцам которых вроде бы не полагалось испытывать какие-либо неприятности.

После поворота дорога пошла вдоль площадки для гольфа. Хиллман показал мне довольно глубокую рытвину с еще не успевшей подсохнуть землей. Над рытвиной высилась сосна с полузатянутым желтой смолой шрамом на стволе.

— Вот здесь все и случилось. Я остановил машину.

— Он объяснил вам, как произошла авария?

Хиллман сделал вид, что не слышал вопроса. Вокруг незаметно было никакого движения, лишь на площадке для гольфа маячили фигуры четырех энтузиастов этой игры, которые, как видно, приходили сюда в любую погоду.

— Что-то не вижу следов торможения или юза, — заметил я. — Ваш сын хорошо водит машину?

— Неплохо. Я сам его обучал. В последние годы я стал меньше уделять внимания делам своей фирмы, отчасти потому, что хотел… как бы сказать… любоваться возмужанием сына.

Слова Хиллмана произвели на меня довольно странное впечатление. Если Хиллман действительно хотел «любоваться» возмужанием сына, непонятно, почему он отправил его в «Забытую лагуну» после первого же проступка. А может, и до этого Том совершал нечто предосудительное, о чем отец предпочитает умалчивать?

Один из игроков в гольф увидел нас и приветственно помахал рукой.