Прожектор бил мне в глаза, и я не видел Ни Джорджа, ни Джокера. Иначе я бы на них бросился. Но все сливалось, кроме лиц у самого края площадки, и среди них было лицо Глории. Волны музыки заглушали шум прибоя, звучавшего где-то подо мной, смешиваясь с волнами смеха, криков и свиста.

Я жаждал пулемета. Бомбы. Я хотел зарыть их всех по шею в землю, прогнать по ним табун лошадей. Я хотел...

 Внезапно все, что я хотел, вытеснило одно желание — бежать отсюда. И в этот момент раздался этот нелепый возглас акробатов: «Алле... оп!», и я в ужасе метнулся в сторону. Мария взлетела вверх, ее партнеры ловко поймали ее и, держа —один за руку, другой за ногу,— стали раскачивать, глядя на меня. Раскачивать всё сильнее и сильнее. О, нет, ради бога — нет! Нет!

Они собирались бросить ее мне!

Я отшатнулся, замахав на них руками, под вопли и смех, которые стали еще громче,— они все считали, что это очень весело. Мария раскачивалась все сильнее, то почти касаясь,пола, то взмывая в воздух, а я пятился и кричал:

— Не надо! Пожалуйста, не надо! Если вам дорога ваша...— И тогда они бросили эту женщину прямо в меня.

Мария летела по воздуху, извернувшись в сидячую позу, грациозно поджав под себя одну ногу и подняв над головой слегка согнутую руку. На ее лице сияла счастливая улыбка.

Я вскрикнул в панике, но сделал все то; малое, что смог сделать. Она обрушилась на меня, а я поймал ее за ногу. Мы оба устремились в одном направлении, в том, куда она летела, только теперь, мы скользили по полу: я —лежа на спине, Мария сверху, полуобняв меня за шею, и это было не вовремя и неуместно.

Когда я упал, моя голова чуть не пробила пол, но он оказался таким же крепким, как и голова. Вокруг все бесновались. Я услышал три шли четыре глухих удара, как от падения. Очевидно, зрители вывалились, из своих кресел и с визгом катались по полу.

О, это был небывалый успех!. Я стал звездой, гвоздем программы. Теперь Джокер умрет счастливым, он достиг высочайшей вершины. Может быть: он и умрет счастливым, но, клянусь богом, он умрет непременно.

И вот он рядом со мной, с выражением дьявольского веселья на уродливом лице, по которому катились, слезы. Мария Кармен исчезла,, но я все еще лежал на спиле; оглушенный падением., Я попытался посмотреть направо, туда, где оставались счастливые люди, но в этот момент меня отбросило так далеко, что я оказался за, эстрадой для оркестра. Видимо, это было необходима для осуществления того, что задумал Джокер, потому, что он- сказал:

— Позвольте, я помогу вам, танцор.

Затем он поднял мою голову и, выпустил ее так; что она с силой ударилась об пол. Он ударил: по полу моей головой.'

Вероятно, на какое-то время я потерял сознание, хотя все еще слышал голоса веселящихся людей. Но то, что: происходило сейчас, совершенно очевидно, было порождением моего затуманенного сознания.

Передо мной возникло двое людей. Один, схватил меня за руки, другой за ноги подобно тому,: как Эрнандес и Родригес держали раньше Марию,. и эти двое возле меня были: похожи на Джокера и Джорджа. Должно быть, я все еще не пришел в себя, все происходило во сне.

И в этом сне Джокер и Скоровестимый Мэдисон вынесли меня на площадку, и, держа за руки и за ноги, стали раскачивать. Позади была публика, а впереди ничего, кроме свободного пространства, и звезд, и океана далеко внизу.

И вот я взлетел вверх. Внизу мелькнула поверхность воды. Если бы я не знал, что это глупо, я бы додумал, что они хотят бросить меня в океан.

И в этот момент они меня отпустили, и я увидел, что на меня несутся перила, а потом они пронеслись подо мной, и внизу уже ничего не было, кроме океана.

Странно. Даже эти сумасшедшие бандиты не бросили бы меня в океан.

 11

Как только я перелетел через перила и увидел внизу черную бездну, я понял, что шутки кончились. Даже во время прилива расстояние до низу было не менее сотни футов, во время же отлива... ну, а сейчас начался отлив.

Я мчался по воздуху, как неуправляемый снаряд. Как я попал сюда? Я мчался вниз, брыкаясь и крича, пытаясь падать ногами вперед, чтобы не сломать позвоночник, когда достигну воды — если я ее достигну. Я упал в воду ногами вперед.

Я упал в вертикальном положении, но меня как будто вытолкнуло обратно, а потом, словно молотом, ударило снизу и с боков. Но это была вода, и я был жив и невредим и не собирался умирать. Я брыкался и барахтался, бил по воде руками и продвигался вперед — только не в нужную сторону: я все еще погружался, увлекаемый инерцией падения. Наконец, мое движение вниз замедлилось, и мне показалось, что я иду кверху, хотя даже не был уверен, что плыву по косой. Было ощущение, что я провел под водой добрый час и мои легкие вот-вот вырвутся из груди.

Мне удалось сбросить пиджак, Но это было все, чего я добился перед тем, как начал подниматься.

И вот я пробил головой воду и, крича, стал дышать, пытаясь вобрать в себя весь воздух Акапулько. Постепенно голова моя перестала кружиться. Океан был спокоен. Одежда и обувь тянули меня вниз, и приходилось бороться изо всех сил только для того, чтобы удержаться на поверхности. Все же хотя и медленно, но я продвигался к берегу, и, наконец, .мои пальцы коснулись скалы. Последним усилием я подтянулся и выбрался из воды.

Я лежал и думал, смогу или нет когда-либо двигаться вновь. Скалистая поверхность казалась .мне мягкой, как перина, и мне пришло в голову, что я избрал неверный путь для поисков секретных документов. Наконец, я поднял голову, досмотрел на небо, с которого летел в океан, и увидел огни. Это были лучики фонарей, и они спускались по .ступенькам, ведущим на берег от самого «Эль Фикантадо». Возможно, искали мои останки.

Ведь скорее всего я должен был- разбиться насмерть. Может быть, бандиты думали, что я утонул. Они были наполовину правы: я был почти утопленником. Однако доказывать им, что я жив, не было никакого смысла. Совсем ни к чему, чтобы они узнали, что я жив. На берегу было темно, но мне удалось пробраться вдоль подножия утеса, цепляясь за скалистые выступы и обдирая кожу с рук. Я ушел достаточно далеко от спускающихся огней, так что никто не смог бы заметить меня в темноте, среди скал и камней.

Я отдохнул, чувствуя себя временно в сравнительной безопасности, и попытался понять, чем обусловлено мое фиаско. В одном только я был уверен: Винченте Торелли не принимал в этом никакого участия и едва ли одобрил бы то, что произошло. Люди, подобные ему, просто не прибегают к таким действиям. Если бы он захотел от меня избавиться, он бы сделал это быстро и эффективно. Мне не верилось даже, что Джокер и Мэдисон с самого начала задумали то, что у них в конце концов получилось. Должно быть, они слишком увлеклись, забавляясь своей Шуткой. У меня возникла мысль, что бес внес их в свой черный список. Если это так, значит, они числятся одновременно в двух списках.

Возможно даже, что ни один из гангстеров, кроме Джокера и Мэдисона, не участвовал в этой проделке. Они, вероятно, просто собрались, чтобы позабавиться, не зная заранее, какое развлечение им предложат. На минуту в голове пронеслась мысль о Глории. Была ли она посвящена в то, что должно было произойти? Я не хотел так думать, но все-таки такую возможность не исключал.

Я думал и о том, как сейчас поступить. Вернуться в свой номер в «Лас Америкас» я не мог: Джорджии Джокер утопили бы меня в луже. Может быть,-они и не хотели уничтожить меня, но для моих будущих планов важно было знать это наверняка. Мне нужно было знать множество вещей, например, что было после того, как я исчез, как повели себя бандиты, что делала Глория и что с ней сейчас. Я невольно усмехнулся, подумав, что я исчез из переполненного бандитами ресторана именно тем способом, какой предложил Глории,—«прямо по воздуху».

Однако мне пора было улетучиваться отсюда и хотя бы временно уйти в подполье. О том, чтобы добираться пешком до города, нечего было и думать. Особенно, если они предполагали, что я погиб.

Поразмышляв несколько минут, я решил, что стоит попробовать добраться до моего взятого напрокат «бьюика». Автостоянка находилась на достаточном расстоянии отсюда, в этот час там наверняка почти никого нет, так что, если я буду действовать осмотрительно, все будет в порядке. Имея машину, я смогу уехать в любое место. Например, в Калифорнию. В конце концов, если дела и дальше пойдут таким же образом, пусть гангстеры захватывают Соединенные Штаты. Пусть они захватывают хоть весь мир, и провались они все к черту. А я пройду по этой узкой полоске у воды сотню футов, потом взберусь на утес и отправлюсь в обход к автостоянке. И я пошел.

Через десять минут я был почти у цели. В полутьме, в шестидесяти футах от меня, виднелся мой «бьюик». Но я колебался, решая, что лучше,— подойти к нему с небрежным видом, как ни в чем не бывало, или, быть может, подползти на брюхе. Недалеко от машины вдруг вспыхнул огонек: кто-то закурил сигарету. Кто это мог быть? Кто-нибудь, кто вышел подышать свежим воздухом, или один из бандитов, поджидающий меня на случай, если я остался в живых? Бандиты вооружены... А мой «кольт» остался у Джокера. Я оглядывался — нет ли поблизости других фигур, занявших стратегические точки, и увидел желтый автомобиль, который узнал сразу: «кадиллак» Марии Кармен.

Пять секунд — и я все обдумал. Пригнувшись, чтобы не привлечь ничьего внимания, я. пробрался между рядами машин к желтому «кадиллаку». Он не был занят. Я влез на заднее сиденье и скорчился на полу.

Тянулись долгие минуты, у меня уже начало сводить мышцы, как вдруг я услышал дробный стук высоких каблучков по асфальту. Я запрятался поглубже за спинку сиденья. Кабина водителя открылась, и Мария Кармен проскользнула в машину, захлопнув дверцу. Она что-то напевала про себя, как будто вполне, всем довольная; Я поднялся за ее спиной, перегнулся и схватил одной рукой за плечо, а другой зажал ей рот. Она чуть не ударилась головой о крышу машины.