— Я прошу вас. Умоляю, не говорите мне об этом!

Фиолетовые глаза наполнились слезами.

— У меня нет выбора,— холодно возразил я.— Фремонт видел превосходную секретаршу в очках с толстыми стеклами и в бронированном каркасе, который лишал ее даже подобия женственности. Он, безусловно, знал, что Максин изводила вас своими сочувственными речами, типа: какие длинные вечера у одинокой девушки; что вы относитесь к разряду тех девиц, которые высыхают, преданные своему служебному долгу, девиц, рожденных, чтобы остаться девами, и приговоренных умереть в одиночестве. Но Фремонт внимательно всмотрелся в ваши фиолетовые глаза и понял, что под этой броней прячется женщина нежная и уязвимая, которая только и ждет, чтобы раскрыть себя.

Она слушала меня, а мне казалось, что я повторяю уже давно сказанные по радио слова, но это был единственно возможный способ задеть за живое Урсулу Озен.

— Совершенно неожиданно вы заимели преданного поклонника. Мужчина самый что ни на есть сладкоречивый разглядел в вас нежную женщину. И я представляю себе, как вы тешили себя мыслью, каждый день видя Максин в конторе: «Если бы она только знала!..» А потом, так как дела у вас шли отлично, он стал сходить по вас с ума и заговорил о женитьбе. Вы же не чувствовали никакой привязанности к Максин, которая так издевалась над вами. И она, конечно, получила бы только по заслугам за то, что сделала вам обоим, если бы вы скопировали эту формулу и отдали ее Фремонту.

— Нет! — закричала она, отрицательно мотая головой.— Нет! Это неправда! В отношении формулы во всяком случае! Согласна, Чарли и я — мы собирались пожениться, он меня любит. Но ведь это не преступление! Я только держу это в секрете, потому что по-прежнему работаю у Максин, но мы...

— Значит, он сходит по вас с ума,— жестко перебил я ее,— А сколько — точно — раз вы видели его после того, как отдали ему формулу? У вас было время подумать обо всем этом еще до моего появления с этим нескромным вопросом,

— Я не знаю... не могу вам точно сказать. Но я никогда не давала ему формулу! Вы пытаетесь загнать меня в ловушку для того...

Ее взгляд, взгляд затравленного зверя, тронул меня, Она сняла очки, глаза ее затуманились, а слезы продолжали бежать по щекам.

— Ни одного раза,— прошептала она.— Даже когда вы начали заниматься этим делом, он не пришел повидать меня, просто позвонил из своей конторы и сказав то, что я должна вам говорить. И добавил, что, если вы когда-нибудь узнаете правду, я заплачу за это самой дорогой ценой. Ведь это я украла формулу. Но по его голосу я поняла, что он напуган. Потом я стала убеждать себя, что это мне показалось,— она медленно вы« терла глаза и печально улыбнулась.— Никто не решится сразу отказаться от своей мечты, не так ли?

— Напишите мне обо всем этом, Урсула,—твердо проговорил я.

— Все? — воскликнула она, надев очки и посмотрев на меня с ошеломленным видом.— О Чарли и обо мне?

Я покачал головой.

— Нет. Только то, что он попросил вас осторожно снять копию с формулы. Дату и время, когда вы смогли сделать это, час и место, где вы отдали ему ее. Это все, что я хочу от вас.

Она. встала и направилась неверными шагами к своему секретеру. Я успел выкурить еще одну сигарету, когда она подошла ко мне и протянула свои подписанные показания.

— Вам, конечно, мой вопрос покажется глупым,— проговорила она тихим голосом,— но что же теперь будет?

Я старательно уложил ее показания в бумажник и встал.

— Не знаю,— твердо ответил я,— но скажу вам, как только узнаю сам..

— С одной стороны, я даже рада, что все так произошло,— она так резко прикусила нижнюю губу, что показалась кровь.— Чарли наконец-то спустится с облаков на землю, когда вы покажете ему эти бумаги.

— Без сомнения.

— Вы не сделаете кое-что для меня? Когда увидите мисс Лорд, не сможете ли вы сказать ей, что завтра я не выйду на работу? — Она сделала героическое усилие, чтобы улыбнуться, но у нее ничего не вышло.— Я просто останусь здесь и буду ждать... дрожа.

— Как воровка вы не слишком-то счастливы, Урсула,— сказал я,— но, в сущности, это все к лучшему.

Я повернулся к ней спиной и, не торопясь, направился к выходу, давая ей возможность подумать. Мне казалось, что она начнет умолять меня или предложит сделку, если я вытащу ее из этого дела. Но она не произнесла ни слова. «Действительно, она очень редкое явление»,— подумал я.

На улице холодный воздух прервал мои сентиментальные мысли. На такси я доехал до Шестидесятой улицы, где среди стен, обтянутых бархатом, и с огромными египетскими кошками жили умные люди. Никто не отвечал на мои многочисленные звонки. Я решил, что обитатели особняка отсутствовали под предлогом, что меня не ждали.

Я уже собирался уходить, когда около дома остановилось такси и из него вышла Максин Лорд. Она расплатилась с шофером и пошла по тротуару, отыскивая ключ в своей сумочке.

— Что такое «Дом колдовства» без своей колдуньи?— громко спросил я.

— Как, так... вы?

По тому, как она это произнесла, можно было предположить, что она разговаривает с трупом человека, которого только что убила.

— Вы, может быть, считаете свою шутку остроумной, Бойд?

— Вообще-то я отлично понимаю слова, но смысл ваших слов ускользает от меня,— ответил я.

Максин открыла дверь, включила свет и направилась в холл. Я без промедления последовал за ней, боясь, как бы она не успела хлопнуть дверью перед моим носом. Она резко повернулась и очутилась прямо передо мной;— с лицом, искаженным от гнева. На ней была казачья папаха и лисья накидка, доходившая до черных сапожек. Ей не хватало только хлыста в руках, и тогда она смогла бы обратить в бегство целое стадо львов, испуганно зовущих своих мам.

— Что все это означает? — процедила она.

— А что означает все это? — возразил я таким же тоном.

— Ваша контора была настолько же весела, как может быть весела могила, когда я туда приехала. Мне потребовалось целых десять минут, чтобы разбудить сторожа, этого несчастного малого. Я умирала от холода, стоя на тротуаре, а он, вероятно, принял меня за сумасшедшую или за уличную девку, которая ошиблась адресом!

— У вас, наверное, была веская причина, чтобы примчаться в мою контору поздно ночью,— сказал я,— и мне бы очень хотелось узнать ее.

— Это по крайней мере безрассудно — совершенно не иметь памяти...— В течение нескольких минут она старательно испепеляла меня взглядом, потом губы ее раздвинулись в насмешливой улыбке.

— Или вы круглый идиот, Бойд? Значит, вы абсолютно не помните, что позвонили мне по телефону приблизительно час тому назад и сказали, что хотите немедленно меня видеть, что это вопрос жизни и смерти, и поэтому я должна срочно явиться в вашу контору?!

— И все это сказал я? — По выражению лица Максин я видел, что она не шутит.— А как вы нашли мой голос?

— Таким же отвратительным, как и вы сами! И ваш насморк, из-за которого вы хрипели, как ворона! Что такое?!.—Глаза ее округлились.— Что, это были... не вы?

— Я никогда не хриплю, как ворона,— уверил я ее,— даже когда у меня насморк.

— Значит... кто-то проделал это, уверяя, что это вы? Но почему?

— Просто из зависти,— радостно ответил я.— Кто-то желал походить на меня. Но по-настоящему ведь невозможно стать Дэнни Бойдом: классический профиль, мускулистое тело, почти гениальный ум, отличный характер... А в течение скольких секунд можно было верить этому голосу?

— О! Замолчите! — простонала она. —Не люблю я этого. Ведь должна же быть причина!

И еще какая! Может быть, вы ее узнаете, а может, и нет. Время покажет, как прошептала девушка своему любовнику в то время, как ее папа стоял на страже с ружьем.

— Бывают моменты, Бойд, когда я с удовольствием задушила бы вас!

Максин сняла шапку и накидку, небрежно бросила их на ближайшее кресло и осталась в платье джерси с розовыми полосами. Специально для того, чтобы у меня закружилась голова.

— Кстати, что вы хотите от меня получить? — зло проговорила она.

— Пять тысяч долларов,— ответил я не задумываясь.

Лазурные глаза стали темно-синими.

— Вы знаете того, кто украл формулу?

— Выпишите чек на счет «Предприятия Бойда»,— посоветовал я.— Мы не будем считаться с расходами на такси: пять тысяч долларов круглой цифрой, этого будет достаточно.

Блеск её ледяной улыбки по своей силе мог соперничать с северным сиянием. Она медленно облизала губы, предвкушая чудесное чувство мести.

— Кто? — прошипела она.

— Это не доставит вам удовольствия,—предупредил я ее,—но вы ведь наняли меня для того, чтобы я открыл вам всю правду, не так ли?

— Не теряйте времени, Бойд! Кто украл формулу?

Я вынул из бумажника признание Урсулы и протянул ей. Она вырвала бумагу из моих рук, потом стала пожирать ее глазами— до самой подписи.

— Как сказал один философ: никогда невозможно иметь то, что желаешь,— напомнил я ей.— Я могу привести вам еще несколько аналогичных изречений. Или вы предпочитаете сразу же звонить?

На одно мгновение в глубине ее глаз мелькнуло опасное пламя, потом она разразилась хохотом. Я смотрел на нее, открыв рот, но она смеялась совершенно искренне и очень при этом забавлялась.

— Маленькая свинья! — выдохнула она.— Бедная маленькая Урсула! Девушка, которая ничем бы не рисковала, даже если бы оставалась на необитаемом острову в компании моряков в течение пяти лет. И я еще думала, что все знаю о ней! Держу пари, она даже не поняла, что с ней случилось, когда Чарли стал таким активным! Ну что ж, теперь, когда я проявлю активность, она узнает, что с ней случилось! — проговорила она сквозь сжатые зубы.

— Урсула сейчас у себя и, без сомнения, ожидает появления полиции. Она уже видит себя в наручниках, брошенной в камеру на двадцать четыре года! Но боже мой, для чего? Она знает, что Фремонт просто воспользовался ею, чтобы заполучить формулу, и что она потеряла золотое место!