* * *

Когда пришло письмо, Кит Палмер, как и многие демобилизованные ветераны со времени возникновения войн, пребывал в подавленном состоянии. Он побывал во Вьетнаме, и то, что ему удалось вернуться оттуда целым и невредимым, казалось почти невероятным. Кит до сих пор помнил, как потел от страха в вертолетах.

Сначала его распределили на кухню базы в пяти милях от Дананга, где он устроился совсем неплохо, за исключением ночных минометных атак вьетконговцев, когда не было видно ничего, кроме взрывов. Затем, руководствуясь непостижимой армейской логикой, Кита перевели без единого тренировочного полета пулеметчиком на вертолет, что, разумеется, привело к одной катастрофе за другой.

Впрочем, какая-то логика в этом была, поскольку до поступления в армию Кит занимался металлоломом. Но подобная логика выглядела уж слишком изощренной, чтобы являться чем-то, кроме совпадения.

Тем не менее, Кит умудрился уцелеть. При одной катастрофе он растянул лодыжку, а при другой остался единственным выжившим из всего экипажа и ровно через шестнадцать минут был подобран спасательным вертолетом.

Четверо из тех, кто прошел вместе с ним через тренировочный лагерь, в Теннесси, вернулись в Штаты в покрытых флагами гробах, один — с ампутированной ногой, а еще один заработал венерическую болезнь во время отпуска в Гонконге. Все, с чем вернулся Кит, была собственная жизнь. Конечно, его ждали Джоан и Шмули, как называл малыша Билл Перлберг, но это уже другая история.

Причиной подавленного настроения, помимо Вьетнама и разбившихся вертолетов, было то, что металлоломный бизнес утратил свою привлекательность, и ничто не могло занять его место. Одна бессмысленная работа с калейдоскопической пестротой сменяла другую, а во время одной из интерлюдий Кит спрятался в товарном вагоне поезда, отправляющегося неведомо куда (после чего рассвирепевшая Джоан предупредила, что, если такое случится еще раз, она уедет с маленьким Сэмом, и не в товарном вагоне), так что жизнь отнюдь не выглядела сплошным пивом с кренделями. Что же делать? Эта мысль преследовала Кита, когда пришло письмо из Филлипскилла в штате Нью-Йорк.

Он недоверчиво теребил шуршащую сотенную купюру и половинку тысячной, сидя в маленьком офисе, над входной дверью которого по-прежнему висела вывеска «Палмер и Перлберг» (Билл, его бывший партнер, вернулся из Вьетнама в фирму, все еще на что-то надеясь). Кит пришел к Биллу показать письмо Хендрика Брасса, а также потому, что воскресное утро было пасмурным, ему уже шесть раз пришлось менять Шмули подгузник, а Джоан пребывала не в лучшем настроении.

— Что ты об этом думаешь, Билл?

Экс-партнер медленно переваривал содержание письма.

— По-моему, его прислал какой-то псих.

— А по-моему, нет, — сказал Кит. Внешне оба выглядели симпатичными американскими парнями лет двадцати пяти, каких можно встретить во второразрядной футбольной команде. — Мне это кажется похожим на эпизод из английского романа.

Билл покачал головой:

— Англичане не швыряют деньги на ветер. Это явно американский псих. Ну и что ты собираешься с этим делать?

— А что бы сделал ты, Билл?

— Будь я проклят, если знаю. Звучит привлекательно, но мне нужно заниматься нашим бизнесом.

— Повторяю тебе, что это больше не мой бизнес! Однако…

— Тут есть целых два «однако» — Джоан и Шмули. Ты говорил об этом со своей фрау?

— Нет, побоялся. Она ничего об этом не знает.

— Ну и брак у вас! Почему?

— Потому что она работающая жена. На что, по-твоему, мы живем? Не на те же несколько баксов, которые я получаю, подрабатывая на дорогах.

— Тогда я с ней поговорю.

— Ты на ней не женат.

— Я ни на ком не женат, — напомнил Билл.

— Не могу же я просто так уйти из дому в погоне за отсутствующей половинкой тысячи баксов, которая может оказаться несуществующей. Тем более после той истории с товарным поездом. Или могу?

— Ты начинаешь рассуждать как этот недотепа Гамлет.

— Джоан не простит мне второй такой выходки. Она и так считает меня ни на что не годным.

— Значит, ты откажешься?

— С другой стороны, как я могу отказаться? Это выглядит такой заманчивой перспективой.

— Перспективой чего? Вот в чем вопрос.

— Не знаю. Потому она и заманчивая.

— Тебе лучше поскорее принять решение.

— Поэтому я и пришел к тебе, — сердито отозвался Кит Палмер.

* * *

Во внешности Линн О'Нил было нечто, напоминающее о бескрайних просторах, — особенно когда она смеялась, что происходило теперь. Она вызывала в памяти кинофильмы с ветром прерий, раздувающим длинные каштановые волосы, крытыми фургонами, вереницей тянущимися к западу, ружьями на коленях, обтянутых длинными юбками, и взмыленными лошадьми. От нее исходил аромат свежескошенной луговой тимофеевки, доносимый утренним ветром. Впрочем, все это достигалось с помощью косметики, поскольку Линн была типичной девушкой шестидесятых годов двадцатого столетия. Когда она в последний раз сидела на лошади, та сбросила ее, что привело к перелому трех ребер.

Линн смеялась, вскрыв квадратный конверт, не потому, что из него выпали деньги — это вызвало не смех, а вопль, — а из-за нелепой идеи купить полис страхования жизни. Она не имела ничего против страхования, как такового, но твердо намеревалась дожить до ста лет или по крайней мере до пятидесяти. К тому же оставить страховку ей было решительно некому. А если бы она и была склонна к подобного рода сделкам, то определенно не стала бы покупать полис у Тома или Дика… нет, его звали Харри. Это был весьма расчетливый и неприятный субъект. Линн не согласилась бы ничего у него покупать, а тем более назначать ему свидание, даже если бы он был единственным мужчиной в Уэгон-Спрингсе. Из его ноздрей торчали рыжие волосы, а под куполообразным лбом тошнотворно поблескивали ядовито-зеленые рыбьи глаза.

— Эй! — воскликнул Харри. — Чего это вы разбрасываетесь американскими деньгами, мисс О'Нил?

— Они просто выпали, — отозвалась Линн. — Прошу прощения. Обычно я не вскрываю почту, когда с кем-то разговариваю, но этот конверт выглядит так странно, что я умираю от любопытства.

— Развлекайтесь — я не возражаю, — сказал Харри, чудодейственным образом изгибая свою тощую шею, чтобы заглянуть в письмо.

Линн дважды прочитала письмо Хендрика Брасса. Потом она открыла рот, произнесла «о!» и прочитала его в третий раз.

— Кто-то оставил вам денежки? — пыхтя, спросил Харри.

— Не совсем, — ответила Линн. — Не знаю, что с этим делать.

— Позвольте мне. — К ее изумлению, Харри выхватил у нее два листа веленевой бумаги и начал читать.

— Эй! — Линн сверкнула глазами. — Это мое письмо!

— Мой совет — оставить деньги, а письмо выбросить. Теперь что касается этого полиса…

— Как-нибудь в другой раз. — Линн поднялась.

— Значит, отложим на некоторое время?

— Откладывайте это сами, Харри. — Линн направилась к входной двери. Вернувшись sans[7] Харри, она подобрала стодолларовую купюру и разрезанную кривыми ножницами половинку тысячедолларовой, после чего прочитала письмо в четвертый раз. На Западе, где мужчины оставались мужчинами, Линн приобрела немалый опыт в преодолении искушений. Мог ли этот Брасс преследовать какую-то корыстную цель? Судя по письму, он старик, но это ничего не значит — старики часто бывают прилипчивыми. С другой стороны, в его стиле ощущались юмор и изящество, не вязавшиеся с назойливой похотливостью. В конце концов, все это может обернуться шуткой.

Все решили соображения экономии. Линн не принадлежала к беспокойным натурам, но голод не тетка, а она только что получила выходное пособие, сопровождаемое стандартным типографским бланком с выражениями сожаления.

Географическая дистанция до Филлипскилла в штате Нью-Йорк требовала перелета по воздуху, а даже старомодное путешествие железной дорогой являлось роскошью, которая поглотила бы все ее скудные сбережения. Линн не знала, покроют ли сто долларов переезд, но не сомневалась, что самый дешевый способ передвижения — это автобус, поэтому позвонила на автовокзал, выяснила все факты и цифры, после чего начала собирать вещи.

«Поеду на Восток, — говорила она себе, отглаживая блузки, — и посмотрю, что на уме у этого Хендрика Брасса».

Глава 2

ГДЕ?

Ричард и Джесси Квин быстро ехали в своем «мустанге».

Сменив фамилию, Джесси позволила себе единственную роскошь — она сдала свой ветхий «додж» в счет покупки нового автомобиля, ярко-красного, как пожарная машина, с сиденьями такого же цвета и всеми прибамбасами из репертуара мистера Форда. Ричард, чьи автомобильные потребности вплоть до ухода в отставку удовлетворяла администрация города Нью-Йорка, обрадовался «мустангу», как восьмилетний мальчик — рождественскому подарку.

Будучи старомодным человеком, он воспользовался старомодным маршрутом по Со-Милл-Ривер-Паркуэй к мосту Тэппен-Зи. Возможно, существовал путь и покороче, но старая дорога много лет служила ему верой и правдой, поэтому можно было надеяться, что она не подведет и на этот раз.

День был свежим, и инспектор ощущал, что кровь быстрее струится в его жилах. Это приятное чувство несколько омрачало малое количество фактов, которое ему удалось раздобыть в библиотеке на Сорок второй улице и в газетном хранилище его знакомого.

— О чем ты думаешь? — обвиняющим тоном спросила Джесси.

— Об этих чертовых Брассах.

— Не пора ли посвятить меня в то, что ты узнал, Ричард? Учитывая, что письмо прислали мне.

— Они прибыли из Голландии — их первоначальная фамилия была ван дер Брас или ван ден Брас. Со временем она избавилась от приставок и обзавелась вторым «с».