Агата Кристи - Долина

Инспектор Грэндж допрашивал Берил Коллинз. Он встретил ее холодный и даже враждебный взгляд. «Как она уродлива, — подумал он, — между ней и ее хозяином ничего не могло быть. Но ведь она могла быть влюблена в него…»

Скоро он убедился в том, что ничего не было. На все его вопросы Берил отвечала подробно и без всяких колебаний. Получив сведения о пациентах доктора, инспектор осторожно направил разговор на жизнь супругов Кристоу. Берил заверил его, что супруги уживались очень хорошо.

— Но ведь иногда между ними возникали размолвки, как в любой семье? — спросил Грэндж.

— Нет, насколько я помню, Миссис Кристоу была бесконечно предана своему мужу. Она была как рабыня.

Инспектор заметил в тоне Берил оттенок презрения. «Да эта особа, видно, феминистка», — подумал он. А вслух спросил:

— У нее не было воли?

— Зато очень много воли было у доктора Кристоу.

— Он был тираном?

Прежде чем ответить, она подумала.

— Нет, я бы этого не сказала. Он воспринимал как должное, что жена всегда разделяет его мнение.

— У него случались какие-то сложности в отношениях с пациентками? У врачей это бывает…

С упреком в глазах Берил заявила, что с больными доктор вел себя совершенно безупречно.

— Были ли у него связи с женщинами? Не бойтесь, мисс Коллинз, говорите откровенно. Вы не предадите своего хозяина. Для нас это крайне важно.

— Я все понимаю. Насколько я знаю, нет.

Ответ прозвучал немного поспешно. Может быть, секретарша не знала, но догадывалась? Грэндж продолжал задавать вопросы.

— Что вы знаете о мисс Генриетте Савернейк?

Берил поджала губы.

— Это — близкий друг семьи.

— Мистер и миссис Кристоу никогда не ссорились из-за нее?

— Нет, совершенно точно.

Тон был очень категоричен, может быть, чересчур категоричен. Инспектор перешел к другому вопросу.

— Знаете ли вы мисс Веронику Крей?

— Мисс Веронику Крей? — Берил Коллинз была искренне удивлена. — Я никогда ее не видела, но имя мне почему-то знакомо.

— Это — киноактриса.

— Конечно, я о ней слышала. Но я даже не знала, что доктор с ней знаком.

Она говорила так уверенно, что Грэндж больше об этом не спрашивал. Они подошли к поведению доктора Кристоу в течение субботы, и первый же вопрос инспектора привел Берил в замешательство. Уже не столь решительно она сообщила, что он был не совсем таким, как обычно.

— Что же в нем изменилось?

— Он был рассеян… Он очень долго не принимал последнюю больную. Обычно, когда в субботу ему предстояло покинуть Лондон, он всегда торопился окончить прием. У меня было впечатление, что его мысли определенно что-то занимает…

Однако более определенно она ничего разъяснить не сумела.

Грэндж не был удовлетворен расследованием. Причина преступления оставалась неясной. Инспектор был совершенно уверен, что Герда Кристоу убила своего мужа из ревности, но доказать этого он не мог.

Сержант Кумбс допрашивал слуг. Они подтвердили показания Берил Коллинз: миссис Кристоу была готова целовать следы своего мужа.

Зазвонил телефон. Мисс Коллинз передала трубку Грэнджу.

— Алло, Грэндж слушает… Что вы говорите? Лицо его оставалось невозмутимым, но в голове звучало удивление.

— Да, — сказал он, выслушав то, что ему сказали. — Да, понял. Вы в этом уверены? Ошибки быть не может? Хорошо! Сейчас вернусь. Я здесь уже почти закончил. Понятно!

Он положил трубку и замер в неподвижности. Лишь через несколько минут он вновь обратился к мисс Коллинз, которая смотрела на него с любопытством.

— Нет ли у вас собственных идей по этому делу, мисс Коллинз?

— Вы имеете в виду…

— Каких-нибудь идей о причинах убийства?

— Абсолютно никаких, инспектор.

Она отвечала очень кратко и сухо, но это не обескуражило полицейского.

— Вы ведь знаете, что, когда обнаружили труп, то рядом стояла мисс Кристоу с револьвером в руке…

Грэндж умышленно оставил фразу неоконченной. Берил спокойно сказала:

— Если вы думаете, что миссис Кристоу убила своего мужа, то вы ошибаетесь, я в этом уверена. Миссис Кристоу не может совершить акт насилия. Она очень тихая, безвольная, и доктор делал из нее, что хотел. Она на все смотрела только его глазами. Мне кажется нелепым даже на мгновение представить себе, что это сделала она.

— Кто же тогда убийца?

— Не имею ни малейшего представления. Когда инспектор встал, Берил спросила его, желает ли он видеть миссис Кристоу перед уходом. Он заколебался.

— Пожалуй, нет… А впрочем, да! Это будет лучше!

Верил удивлялась перемене, которая произошла с ним после разговора по телефону: он стал совсем другим.

Вскоре вошла Герда, раздраженная и грустная. Она просила глухим и немного дрожащим голосом:

— Вы нашли убийцу?

— Нет, миссис Кристоу, еще нет.

— Я до сих пор не могу поверить в это преступление.

— Тем не менее, оно совершилось, мадам.

Она опустила голову. Руки мяли платок, превратившийся в маленький влажный комочек..

— Скажите, у вашего мужа были враги? — спросил Грэндж.

— У Джона?.. Конечно нет! Это был замечательный человек. Все его обожали.

— Вы не знаете никого, кто мог бы желать зла ему… или вам?

— Мне?.. О, нет, инспектор!

Она казалась изумленной. Инспектор вздохнул и спросил:

— Вы что-нибудь знаете о Веронике Крей?

— Вероника Крей? Это та женщина, которая пришла, чтобы попросить спички?

— Да. Вы ее знали?

Она покачала головой.

— Я. ее никогда раньше не видела. Джон знал ее много лет тому назад. Так она сказала…

— Не исключено, что у нее были к нему какие-то старые счеты, о которых вы не знали.

Герда с достоинством сказала:

— Я не верю, чтобы кто-нибудь мог иметь в отношении Джона враждебные намерения. Он был самый добрый и самоотверженный человек — один из благороднейших людей.

— Х-м, — произнес инспектор. — Да, конечно. Разумеется. Итак, до свидания, миссис Кристоу. Вы не забыли насчет дознания? В среду в одиннадцать. Ничего страшного. Может быть, придется повременить с неделю, чтобы мы успели провести дальнейшее расследование.

— О, я понимаю. Благодарю вас.

Герда смотрела ему в глаза. Уходя, Греэндж так и не мог понять, дошло ли до нее хоть сейчас, что она — главный подозреваемый.

По дороге он думал об информации, полученной по телефону. Куда приведут его эти новые сведения? Пока совершенно неясно… Это дело кажется на первый взгляд нелепым, глупым и невероятным. Но должен же быть какой-то смысл? Вот это нужно было выяснить…

Становилось ясно, что дело не такое простое, каким он представлял его себе вначале.

Сэр Генри с удивлением посмотрел на инспектора Грэнджа и сказал:

— Я не уверен, что хорошо вас понял, инспектор.

— Все очень просто, сэр Генри! Я вас прошу еще раз проверить вашу коллекцию огнестрельного оружия. У вас ведь есть каталог?

— Конечно!.. Но ведь я же уже опознал револьвер, он из моей коллекции.

— Понимаете, сэр Генри, дело тут в другом… Грэндж колебался, продолжать ли ему. Он не любил расставаться с информацией, которой обладал сам. Он любил сохранять ее для себя. Но тут была другая ситуация, и сэр Генри — важная личность.

— Сэр Генри, — продолжал Грэндж, — револьвер, который вы опознали, не тот, из которого было совершено убийство.

Тот удивленно поднял брови:

— Любопытно!

Это слово выражало и мнение инспектора. Эта история с револьвером, безусловно, была любопытной. Никакого смысла она, по крайней мере сейчас, не имела.

— У вас есть основания думать, что оружие, которым совершено преступление, принадлежит к моей коллекции? — спросил сэр Генри.

— Никаких, но мой долг убедиться в том, что оно не из вашей коллекции.

— Понимаю вас. Сейчас посмотрим. Правда, я боюсь, что проверка займет некоторое время.

Сэр Генри взял в ящике письменного стола записную книжку в кожаном переплете, которую Грэндж уже видел, подошел к большому секретеру и начал сверять оружие с записями в книжке. Прошло минут тридцать. Грэндж только что мельком взглянул на часы. Сэр Генри издал крик удивления.

— Вы что-нибудь обнаружили, сэр Генри?

— У меня не хватает револьвера Смит и Вессон, 38-го калибра. Он был в кожаной кобуре, и я его ненахожу.

Грэндж постарался скрыть свою реакцию. Он спокойно спросил:

— И когда вы его видели на своем месте в последний раз?

— Трудно сказать, — ответил сэр Генри после некоторого размышления. — Я не открывал этот ящик уже неделю. В последний раз револьвер был здесь, я уверен. Если бы его не было, я бы это заметил. Но я не могу поклясться, что видел его в тот день.

Грэндж кивнул, поблагодарил сэра Генри и вышел из его кабинета с решительным видом человека, который знает, что ему следует делать и который не хочет терять время.

Оправившись от неожиданности, сэр Генри вышел в сад, где его жена, вооруженная садовыми ножницами, приводила в порядок свои любимые кусты.

— Чего он хотел, этот инспектор? — спросила она. — Я надеюсь, что он больше не будет надоедать слугам. Они смотрят на вещи не так, как мы. Ничего забавного в этом для них нет.

Сэр Генри не успел выразить свое удивление, потому что Люси продолжала:

— У тебя очень усталый вид, Генри. Ты так переживаешь по поводу этой истории?

— Но, Люси, убийство — это очень серьезно!

Продолжая подстригать кусты, леди Эндкателл возразила:

— Я в этом не уверена, Генри! Почему столько беспокойства из-за какого-то убийства? Когда-нибудь мы все умрем. Не все ли равно, что нас унесет: рак, туберкулез, пуля из револьвера или удар ножа? Все, это приводит к одному и тому же состоянию. Умер, и никаких больше хлопот и забот! Неприятности для тех, кто остался, для родных. Им нужно решить, носить ли траур или нет, они спорят о наследстве, чтобы узнать, кому достанется письменный прибор тети Селины!