— Приму к сведению, — сказал он. — Но этим интересным рассказом, мистер Холмс, вы несколько отвлекли нас в сторону. Пока нам известно только, что имеется какая-то связь между профессором и преступлением в Бирльсто-не. Такой вывод вы делаете из предупреждения, полученного вами от Порлока. Какие еще предложения мы можем сделать относительно Бирльстонского дела?

— Несколько предположений о мотивах этого преступления. Судя по вашему сообщению, это убийство совершенно необъяснимое, по крайней мере пока. Теперь, предполагая, что узел этого преступления кроется там, где мы подозреваем, можно говорить о двух возможных мотивах. Во-первых, скажу вам, что Мориарти держит свой народ в железных тисках. Введенная им дисциплина — ужасна. Единственное наказание в его кодексе — смерть. Мы можем предположить, что убитый Дуглас в каком-либо отношении изменил своему начальнику. Он понес наказание. Когда это станет известно остальным, то страх смерти еще сильнее укрепит в них дисциплину.

— Это одно предположение, мистер Холмс.

— Другое — что это одна из обычных махинаций Мориарти. Был там грабеж?

— Я не слышал об этом.

— Если был, то это говорит против первой гипотезы и в пользу второй. Мориарти мог быть привлечен к преступлению обещанием доли в добыче или руководить за определенную плату наличными деньгами. И то и другое одинаково возможно. Но как бы дело ни происходило, а решение всех вопросов и сомнений мы должны искать в Бирльстоне. Я слишком хорошо знаю этого человека, чтобы предполагать, что он оставил здесь какой-либо след, который может привести нас к нему.

— В таком случае — едем в Бирльстон! — воскликнул Мак-Дональд, вскакивая со стула. — Черт возьми! Мы уже опаздываем. Господа, на сборы я могу вам дать не более пяти минут.

— Этого вполне достаточно, — ответил Холмс, подымаясь со стула и приступая к переодеванию. — Мистер Мак, в дороге вы расскажете мне обо всем подробнее.

Это «обо всем подробнее» оказалось сведениями, довольно краткими и скудными, но все же выяснилось, что ожидавшая нас проблема была совершенно исключительной. Выслушивая сухие и с виду незначительные подробности, Холмс оживился и время от времени, с удовольствием останавливаясь на некоторых деталях, потирал руки, похрустывая тонкими пальцами. Длинному ряду недель, полных бездеятельности, пришел конец, и теперь, наконец, его замечательному дарованию был предложен объект, заслуживающий полного внимания. Его острый ум, как и всякий специальный талант, остающийся без применения, томился бездеятельностью. Теперь, найдя интересную работу, Холмс совершенно переменился: глаза его блестели, бледные щеки приняли более жизненный оттенок, и все тонкое нервное лицо точно озарялось внутренним светом. С напряженным вниманием слушал он краткий рассказ Мак-Дональда о том, что ожидало нас в Суссексе. Письменное сообщение о происшедшем было получено им с первым утренним поездом, доставляющим в Лондон молоко с пригородных ферм. Местный полицейский офицер, Уайт Мэзон, — его личный друг, этим объясняется, что он получил извещение быстрее, чем обычно происходит, когда кто-либо из Скотленд-Ярда вызывается в провинцию.

«Дорогой инспектор Мак-Дональд, — гласило прочтенное письмо, — официальное приглашение — в отдельном конверте. Это я пишу вам частным образом. Телеграфируйте мне, с каким утренним поездом вы можете приехать в Бирльстон, и я вас встречу или, если буду занят, поручу кому-либо встретить вас. Случай очень странный. Приезжайте, не теряя ни минуты. Пожалуйста, привезите, если можно, мистера Холмса, — он найдет здесь немало интересного. Можно было бы подумать, что вся картина рассчитана на театральный эффект, если бы в самой середине не лежал убитый человек. Даю вам слово, этот случай — чрезвычайно странный».

— Ваш приятель, кажется, не глуп, — заметил Холмс.

— Насколько я могу судить, Уайт Мэзон очень дельный человек.

— Хорошо, что еще вы можете сказать?

— Только то, что он расскажет нам при встрече все подробности.

— Как же вы узнали имя мистера Дугласа и то, что он убит каким-то зверским образом?

— Об этом говорилось в официальном сообщении. В нем не упоминается слова «зверски». Это — не официальный термин. Там указано имя — Джон Дуглас. Указано, что рана нанесена в голову, и что орудие убийства — охотничье двуствольное ружье. Сообщается также и время преступления: вскоре после полуночи. Далее добавляется, что это несомненно убийство, но пока никто не арестован. В заключение сказано, что случай совершенно незаурядный, и вся обстановка его дает возможность делать самые различные предположения. Это все, мистер Холмс, что у нас пока имеется.

— В таком случае, мистер Мак, с вашего позволения, мы на этом и остановимся. Стремление преждевременно создавать теории, не имея достаточных данных, — совершенно недопустимо в нашей профессии. Для меня в настоящую минуту только две вещи вполне ясны и несомненны: существование большого и злого ума — в Лондоне и убитый человек — в Суссексе. Это — концы цепи, а средние звенья ее мы должны найти.

 Глава III

Бирльстонская трагедия

Теперь я постараюсь описать события, разыгравшиеся в Бирльстоне.

Деревушка Бирльстон — это группа ветхих полуразвалившихся домиков на северной границе графства Суссекс. Целые века пребывала она в запущенном состоянии, но за последние годы ее живописное местоположение привлекло множество зажиточных горожан, виллы которых находятся теперь в окрестных лесах. Масса мелких лавок возникло в Бирльстоне для нужд увеличивающегося населения, указывая на то, что в скором времени Бирльстон из древней деревушки превратится в современный город. Он будет служить центром значительной площади графства, так как Тенбридж-Уэльс, крупнейший город поблизости, находится в десяти или двенадцати милях.

В полумиле от города, в старом парке, славящемся своими огромными буками, находится старинная Бирльстонская усадьба. Часть этой почтенной постройки относится ко времени первых крестовых походов, когда Гуго Капет построил замок посреди поместья, пожалованного ему Красным Королем. Здание сильно пострадало от огня в 1543 году, но некоторые из его закопченных камней были пущены в дело, и вскоре на месте руин феодального замка появилась кирпичная усадьба. Усадьба эта со своими черепицами и узкими окнами и сейчас выглядит так же, как создал ее архитектор в начале семнадцатого века. Из двух рвов, которые когда-то охраняли воинственных феодалов, внешний предназначен теперь под огороды. Внутренний же ров, имея сорок футов в ширину и в настоящее время лишь несколько футов в глубину, окружает весь дом. Небольшой ключ наполняет его водой, и хотя вода немного мутновата, но все же не застаивается и годна для питья. Окна первого этажа находятся на расстоянии фута от поверхности воды. Единственный доступ к дому через подъемный мост, цепи которого давно уже заржавели и распаялись. Предпоследние обитатели усадьбы, однако же, с большой энергией привели мост в порядок настолько, что могли опускать его каждую ночь и поднимать каждое утро. Таким образом, с возобновлением обычая старого феодального времени усадьба еженощно превращалась в остров — факт, имевший прямое отношение к тайне, которая вскоре привлекла внимание всей Англии.

Дом оставался незанятым долго и грозил уже превратиться в живописную развалину, когда Дугласы приобрели его. Их семья состояла только из двух членов: Джона Дугласа и его жены. Дуглас был замечательным человеком, как по характеру, так и по внешности: ему было около пятидесяти лет, у него было красное лицо с сильными челюстями, седые усы, пронизывающие серые глаза и тонкая рослая фигура с выправкой молодого человека. Он был всегда весел и приветлив со всеми, но что-то в его манере держаться производило такое впечатление, как будто ему в свое время приходилось вращаться в кругах более низких, чем деревенское общество Суссекса. Однако, несмотря на то, что наиболее культурные соседи Дугласа относились к нему с известного рода сдержанным любопытством, он вскоре приобрел большую популярность среди крестьян, интересуясь их проблемами и посещая их незатейливые концерты, в которых и сам нередко исполнял вокальные номера, обладая очень недурным тенором. Карманы его всегда были набиты золотом, о котором говорили, что Дуглас добыл его на калифорнийских приисках. Этот вывод сделали исходя из его собственных рассказов о их с женой жизни в Америке. То хорошее впечатление, какое он произвел своим великодушием и демократическим образом жизни, увеличилось и от укоренившейся за ним репутации отчаянного храбреца. Будучи очень неважным наездником, Дуглас тем не менее ездил всюду верхом и часто сильно расшибался, но все же продолжал стоять на своем и не расставался с седлом. Во время пожара в викариате Дуглас изумил всех бесстрашием, с которым он бросился в горящий дом спасать имущество викария, после того как местная пожарная команда сочла это уже невозможным. Всем этим Джон Дуглас за пять лет пребывания в усадьбе завоевал себе прочную репутацию в Бирльстоне.

Жена его тоже была популярна среди своих новых знакомых, хотя англичане, к тому же провинциалы, неохотно вступают в дружбу с чужеземцами. Поэтому миссис Дуглас вела довольно замкнутый образ жизни и казалась всецело поглощенной заботами о муже и хозяйстве. Было известно, что она — англичанка и познакомилась с Дугласом в Лондоне, когда он овдовел. Она была красивой женщиной, высокой, стройной и смуглой, лет на двадцать моложе своего супруга, — разница совершенно не отражавшаяся на их семейном счастье. Однако наиболее близкие знакомые замечали, что между супругами не существовало взаимного доверия, по-видимому, после того, как жена начала догадываться о прошлом мужа. Кроме того, у миссис Дуглас можно было заметить нервное напряжение, когда ее супруг возвращался домой слишком поздно. В глухой провинции, где сплетники не переводятся, эта слабость хозяйки усадьбы не могла остаться незамеченной, и сплетни о ней разрослись до невероятных размеров, когда произошло преступление.