Глава III

Ложа 341

На следующий день Мак-Мурдо переселился из дома старого Джекоба Шефтера в помещавшиеся на краю города меблированные комнаты вдовы Мак-Намара. Его первый железнодорожный знакомый, Сканлен, вскоре переехал в Вермису и поселился там же. У старой ирландки не было других жильцов, и она предоставляла двоих приятелей самим себе. Они могли говорить и действовать как им угодно, а это было крайне удобно для людей, имевших общие тайны. Шефтер смягчился и позволил Джону приходить к нему обедать; таким образом, свидания молодого ирландца с Этти не прекратились. Напротив, с течением времени их отношения становились все нежнее.

Мак-Мурдо чувствовал себя в полной безопасности в доме старой ирландки и достал свои инструменты для изготовления фальшивых монет. Взяв слово не разглашать тайну, он часто показывал их некоторым братьям ложи, после чего каждый Чистильщик уносил с собою несколько монет, сделанных Джоном так искусно, что они могли не опасаясь пускать их в обращение. Товарищи Джона удивлялись, почему, обладая таким искусством, он снисходил до какой-то другой работы, но всем, кто задавал подобные вопросы, Мак-Мурдо объяснял, что, живя без видимого заработка, он привлечет к себе внимание полиции.

Скоро у него вышло столкновение с одним полицейским, но, на счастье искателя приключений, оно принесло ему больше добра, чем зла. После знакомства с главой ложи Мак-Мурдо стал регулярно заходить в таверну Дома Союза, чтобы поближе познакомиться с «ребятами», как в шутку называли друг друга участники шайки, которая наводняла долину. Смелые манеры и речи сделали Мак-Мур-до всеобщим любимцем и заставили этих грубых людей уважать его.

Однажды вечером, когда в баре собралось особенно много посетителей, в открывшуюся дверь вошел человек в синем мундире «угольной и железной полиции». Этот корпус был составлен владельцами железных дорог и угольных копей для поддержки гражданской полиции, совершенно беспомощной в борьбе с организацией мошенников, которые наводили ужас на всю область. Все затихло, и на вошедшего устремилось множество любопытных взглядов, но в Штатах существуют странные отношения между полицейскими и преступниками, а потому Мак-Гинти не выказал удивления, когда инспектор подошел к его прилавку.

— Дайте виски без примеси, — сказал полицейский. — Кажется, мы еще не знакомы с вами, советник?

— Вы новый инспектор? — вопросом на вопрос ответил Мак-Гинти.

— Да. Мы надеемся, что вы, советник, и другие граждане помогут нам поддерживать закон и порядок в городе. Я — капитан Мервиль.

— Нам было бы лучше без вас, капитан, — холодно заметил Мак-Гинти. — У нас своя городская полиция, и мы не нуждаемся в «привозном добре». Ведь вы только наемное орудие капиталистов и получаете жалованье за то, чтобы бить или убивать ваших бедных сограждан.

— Мы не будем спорить об этом, — добродушно заметил инспектор. — Мне кажется, мы все исполняем свои обязанности так, как понимаем их, только у нас различные взгляды. — Он допил виски, повернулся, чтобы уйти, и в эту минуту увидел лицо Джона, который хмуро стоял рядом с ним. — Э! — произнес Мервиль, оглядывая ирландца с ног до головы. — Старый знакомый!

Мак-Мурдо отшатнулся от него.

— Я никогда не был дружен ни с кем из ищеек, — сказал он.

— Знакомый — не всегда друг, — с широкой улыбкой ответил полицейский капитан. — Вы Джон Мак-Мурдо из Чикаго, не отрицайте этого.

Молодой ирландец пожал плечами.

— И не думаю отрицать, — ответил он. — Надеюсь, вы не считаете, что я стыжусь своего имени?

— Могли бы стыдиться.

— Черт возьми, что вы хотите этим сказать? — прогремел Мак-Мурдо, сжимая кулаки.

— Полно, полно, Джон, это со мной не годится. Перед тем как приехать в эту угольную яму, я служил в Чикаго и с первого взгляда узнаю чикагского мошенника.

Лицо Джона омрачилось.

— Неужели вы Мервиль из Чикагского центрального управления? — произнес он.

— Именно, и мы не забыли застреленного Джонаса Пинто.

— Не я его убил.

— Нет? Это беспристрастное показание? Да? Но его смерть оказалась вам необыкновенно на руку, в противном случае вам пришлось бы плохо за кругляки. Однако оставим прошлое, потому что, скажу по секрету, против вас не нашлось прямых улик, и вы спокойно можете возвращаться в Чикаго.

— Мне и здесь хорошо.

— Во всяком случае, я оказал вам услугу, но не вижу благодарности.

— Пожалуй, у вас действительно были хорошие намерения, спасибо, — неприветливо проговорил Мак-Мурдо.

— Пока вы живете честно, я молчу, — сказал капитан. — Если же приметесь за старое — будет другой разговор.

Мервиль ушел из бара, создав местного героя. О делах Мак-Мурдо в Чикаго давно шептались, но он отделывался от вопросов улыбкой. Теперь же все было подтверждено официально. Посетители окружили Джона и пожимали ему руку. Обычно Джон мог пить очень много, не пьянея, однако, если бы в этот вечер с ним не было Сканлена, прославленный герой провел бы ночь под конторкой.

Вечером в субботу Мак-Мурдо был введен в ложу. Ему казалось, что, как чикагский масон, он вступит в братство Вермисы безо всяких церемоний, но в долине существовали свои обряды, которыми вермисские масоны очень гордились, и каждый вступающий в ложу был обязан пройти определенный ритуал.

Братство собралось в большой комнате Дома Союза, предназначенной именно для таких заседаний. В Вермисе было человек шестьдесят масонов, однако не они составляли основные силы организации, в долине существовало еще много других лож. В случае «серьезного дела» посылали братьев из отдаленной ложи, и, таким образом, преступление иногда совершалось людьми, живущими далеко от места, где оно происходило. В общем, в угольной области насчитывалось не менее пятисот братьев.

В комнате стояло два длинных стола. Чистильщики собрались около одного из них, другой был заставлен бутылками, и многие из общества уже поглядывали в его сторону. На главном месте — Мак-Гинти, черная плоская бархатная шапочка прикрывала его черную гриву, на груди мастера висел кусок красной материи. Это придавало ему вид жреца, совершающего какой-то сатанинский ритуал. Справа и слева от него помещались братья высших степеней, между которыми находился и Тед Бальдвин. Шарфы или медали украшали всех старших Чистильщиков, являясь эмблемами должностей. В основном это были люди, достигшие полного расцвета лет, остальное же общество состояло из молодежи. Младшие братья исполняли приказания старших.

Полные беззакония, кровожадные, как у тигров, души отражались в лицах многих старших Чистильщиков, но, глядя на открытые физиономии молодежи, наблюдателю трудно было бы поверить, что они — опасная шайка убийц и гордятся своими делами, что они смотрят с глубоким уважением на человека, который, как они выражаются, «чисто делает дело». После совершения убийства молодые люди спорили между собой, кто из них действительно нанес роковой удар, и забавляли все общество, описывая вопли и судороги умирающего человека. На первых порах Чистильщики старались действовать тайно, но в то время, к которому относится этот рассказ, их поступки стали необыкновенно открыты, во-первых, так как постоянные неудачи полиции доказали им, что никто не смеет давать показаний против них, а во-вторых, у них было неограниченное количество свидетелей, к которым они могли обратиться за поддержкой, и полная казна, дававшая возможность приглашать для своей защиты самых талантливых людей в Штатах. За десять лет, полных преступлениями, никто не был осужден. Единственная опасность д\я Чистильщиков заключалась в самой жертве, которая, защищаясь, могла ранить или убить кого-нибудь из них.

Мак-Мурдо уже знал, что его ждет какое-то испытание, но никто не говорил ему, в чем оно состоит. Двое братьев торжественно провели Джона в соседнюю комнату. Из-за дощатой перегородки до него долетал гул голосов. Он несколько раз слышал свое имя и понял, что обсуждается его кандидатура. Наконец, дверь отворилась, и к ирландцу подошел страж с зеленым, вышитым золотом шарфом через плечо.

— Мастер приказал засучить рукав, завязать глаза и войти в зал собрания, — сказал он и вместе с двумя братьями, сторожившими Джона, снял с него пиджак, завернул до локтя правый рукав рубашки, чуть выше локтей стянул веревкой его руки и, наконец, надел ему на голову черный капюшон. Надвинув этот колпак на глаза нового брата, Джона ввели в залу.

Мак-Мурдо казалось, что он в полной тьме, ему было душно, и голос заговорившего с ним Мак-Гинти звучал слабо.

— Джон Мак-Мурдо, — сказал глухой голос, — вы уже принадлежите к старинному ордену масонов?

В знак утверждения Мак-Мурдо поклонился.

— Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?

Новый поклон.

— Темные ночи неприятны.

— Да, для странствующих иностранцев.

— Тучи тяжелы.

— Да, подходит буря.

— Довольны ли братья? — спросил мастер.

Ему ответил утвердительный ропот.

— По вашим ответам, брат, мы видим, что вы действительно принадлежите к братству. Однако в нашей области имеется особый ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?

— Да, готов.

— Твердое ли у вас сердце?

— Твердое.

— В доказательство сделайте шаг вперед.

В то же мгновение Джон ощутил давление на глаза и понял, что их касаются два острия. Казалось, что, ступив вперед, он потеряет зрение. Тем не менее ирландец заставил себя двинуться и мгновенно перестал ощущать давление. Послышались одобрительные восклицания.

— У него твердое сердце, — произнес голос. — Умеете ли вы переносить боль?

— Не хуже других.

— Испытайте его.