– Ваши доводы убедительны, – согласился Шерлок. – Здесь требуется подумать. Послушайте, мистер Мейсон, а вы проверили внешнюю сторону рва? Были ли там следы человека, выходившего из воды?

– Абсолютно никаких, мистер Шерлок Холмс. Правда, внешняя сторона рва выложена камнем, следов там ожидать трудно.

– И вы не заметили ни пятен воды, ни отпечатков обуви?

– Нет, потому что их там и не было.

– Тогда, мистер Уайт Мейсон, вы не будете возражать, если мы немедленно отправимся в поместье? Думаю, нам удастся найти там некоторые дополнительные факты.

– Именно это я и хотел предложить вам, мистер Шерлок Холмс, но только после того, как вы познакомитесь с известным мне обстоятельствами. Давайте отправимся на место, и если вас вдруг что-нибудь заинтересует…, – старший детектив мистер Мейсон сочувственно посмотрел на любителя.

– Мне уже доводилось работать с мистером Холмсом, – вставил инспектор Макдональд. – Он умеет играть в наши игры.

– За одним маленьким исключением, – поправил его мой друг. – Я играю в ваши игры по своим правилам. А вступаю я в игру только тогда, когда у полиции не сходятся концы с концами. И единственная причина, по которой меня разделяют с полицией, это нежелание полиции делиться со мной моими же победами. Но я не хочу наживать себе капитал на достижениях полицейских, поэтому позвольте мне, мистер Уайт Мейсон, работать так, как я считаю нужным. Я не люблю рассматривать каждую деталь и каждый факт отдельно, потому и результат моей работы вы увидите сразу.

– Боюсь, вы не так меня поняли, уважаемый мистер Холмс. Для меня большая честь работать бок о бок с вами, – мистер Мейсон слегка поклонился. – Я охотно познакомлю вас с любыми фактами и обстоятельствами. Мне совсем не хочется что-либо скрывать от вас. Буду надеяться, доктор Уотсон, – дружелюбно продолжил он, – что в вашей будущей книжке нам с инспектором найдется немного места.

Наш путь пролегал по прелестной опрятной деревенской улочке с растущими по обеим сторонам вязами, вид которых свидетельствовал о заботливом уходе. Впереди возвышались две старинные каменные колонны, побитые непогодой и местами поросшие мхом. На них виднелись остатки фигур грозных львов, стоявших на задних лапах на вершинах. Несколько веков назад эти мощные столпы отмечали границы владений Гуго де Капоса из Берлстоуна. Несколько минут подъема по тропинке, извивающейся вдоль лужайки, на которой высятся могучие дубы, без которых не обходится ни один английский сельский пейзаж, затем крутой поворот, и перед нами возникло невысокое длинное здание эпохи якобинцев. Кирпичи и камни, из которых оно было построено, потемнели от времени.

Поместье окружал старомодный парк, состоящий из аккуратно подстриженных тисовых деревьев. Подъехав ближе, мы увидели деревянный подъемный мост и прекрасный широкий ров, заполненный водой. В лучах холодного зимнего солнца поверхность её блестела так ярко, что, казалось, будто ров наполнен ртутью. Три столетия пронеслись над Мейнор-хаузом, принося с собой рождения и смерть, идиллические празднества и беды, званых гостей и врагов. Странно, что и теперь, когда годы тревог давно прошли, почтенные стены древнего дома омрачило еще одно трагическое событие. Несмотря на то, что выстроен Мейнор-хауз был, я бы сказал, с претензией на архитектурное веселье – с многочисленными остроконечными шпилями, красивенькими окошечками с витражами – он произвел на меня весьма тягостное впечатление, ибо за всей этой игривостью скрывалась мрачная тайна убийства мистера Дугласа. Всматриваясь в глазницы окон и длинный угрюмый фасад здания, в неторопливо плещущий водный поток, я невольно подумал, что поместье Мейнор-хауз – идеальная сцена для постановки ужасной, кровавой трагедии.

– Вон то окно, – сказал Уайт Мейсон. – Самое первое справа от подъемного моста. Мы оставили его открытым.

– Окно узковатое, – заметил Холмс. – В него не каждый мужчина пролезет.

– Не нужно обладать сильной дедукцией, чтобы это заметить, – ответил Мейсон. – Толстяк в окно не пролезет, но вы или я определенно протиснемся.

Холмс подошел к краю рва и начал пристально осматривать его. Затем он принялся разглядывать каменную облицовку и траву.

– Я все здесь изучил самым тщательным образом, – сообщил Мейсон. – Никаких следов. Но это естественно, с какой стати убийца должен оставлять нам следы?

– Вы правы, ему это совершенно ни к чему. Скажите, поток во рве всегда такой мутный?

– Да, в воду попадает много глины.

– А какова глубина рва?

– Два фута по краям и три – в центре. Не утонешь.

– Значит, идею о том, что убийца в спешке захлебнулся можно выбросить из головы.

– Какое там, – ответил Мейсон. – Этот ров спокойно перейдет вброд и ребенок.

Мы прошли по подъемному мосту, в конце которого нас поджидал дворецкий Эймс, человек с весьма колоритной внешностью – необычайно высокий, сухой, как щепка, с шишковатой головой, все еще бледный и трясущийся от пережитого. Полицейский сержант, выше среднего роста, задумчивый и официальный, все еще стоял на посту в комнате. Доктора не было.

– Есть что-нибудь новенькое, сержант Уилсон? – спросил Уайт Мейсон.

– Никак нет, сэр.

– Тогда ступайте домой, отдохните, вы достаточно много потрудились. Если вы нам понадобитесь, мы за вами пришлем. И передайте дворецкому, чтобы он подождал в коридоре. Да, и пусть он сообщит мистеру Сесилу Баркеру и миссис Дуглас, что нам хотелось бы поговорить с ними. А теперь, джентльмены, позвольте познакомить вас с теми выводами, что я сделал, прибыв на место трагедии. Затем я был бы рад выслушать и ваши гипотезы.

Признаться, этот сельский специалист буквально потряс меня глубиной своих суждений и абсолютной логичностью выводов. Мейсон излагал факты так ясно и четко, он с такой определенностью раскладывал их по полочкам и делал выводы, что было сразу ясно – этот человек далеко не новичок в своей профессии. Шерлок Холмс слушал неторопливую речь Мейсона с предельным вниманием. Многословие, если оно было по существу, не утомляло моего друга, чего я никак не сказал бы о нашем официальном лондонском визави, по лицу которого то и дело пробегала недовольная гримаса, выражавшая нетерпение.

– Прежде всего, нам необходимо выяснить, с чем мы столкнулись, с самоубийством или с убийством, – начал детектив Мейсон. – Если перед нами первое, тогда нам придется согласиться, что, прежде чем выстрелить в себя, мистер Дуглас совершил несколько действий. Первое – он снял с пальца обручальное кольцо и куда-то его спрятал. Затем, уже переодевшись в пижаму и халат, он спустился сюда, набросал за шторой в углу грязь, дабы создать впечатление, будто в комнату проник посторонний, открыл окно, обмазал кровью подоконник…

– Достаточно, – прервал его инспектор Макдональд. – Полагаю, идею о самоубийстве можно забыть.

– Я тоже так думаю, – согласился мистер Мейсон. – Самоубийство отпадает, остается предположить, что в поместье совершено убийство. В таком случае нам нужно определить, кто убийца. Им может быть как один из проживающих в поместье, так и лицом, тайно проникшим в дом.

– Ну что ж, давайте выслушаем ваши аргументы.

– Установить личность убийцы очень сложно, но раз преступление совершено, значит, он должен быть. Допустим, что убийца или убийцы проживают в поместье. В этом случае они охотятся за мистером Дугласом, выслеживают его и убивают. Правда, делают они это в самое неподходящее время тогда, когда в поместье еще никто не спит, пользуясь при этом очень странным, неудобным оружием, которое никто до этой поры в доме не видел. Создается впечатление, будто преступники нарочно выбрали подобное оружие, они словно решили сообщить всем находящимся в поместье, что совершено убийство. Звучит маловероятно, не правда ли?

– Я бы назвал поведение убийц не совсем обычным, – согласился инспектор.

– К тому же вспомните, что утверждают свидетели: они были в комнате уже через минуту после того, как прогремел выстрел. Так, по крайней мере, утверждает мистер Сесил Баркер, который, по его собственным словам, первым прибежал в комнату. Вслед за ним к комнате подошел дворецкий Эймс и миссис Дуглас. Такое вряд ли могло случиться – чтобы всего за какую-то минуту преступник смог снять с пальца мистера Дугласа два кольца, одно засунуть в карман, а другое – снова одеть на палец, после чего, натоптав в углу и измазав кровью подоконник, открыть окно и после этого выскочить из комнаты так, что его никто не заметил. Как вы думаете? – детектив замолчал, ожидая ответа.

– Действительно, это невозможно, – согласился Холмс. – Здесь я склонен полностью согласиться с вами.

– Тогда, выходит, остается последняя версия: убийство совершил посторонний, тайком проникший в поместье. Здесь нас также поджидает много трудностей, но они хотя бы не перерастают, как в предыдущих версиях, в невероятности. Итак, убийца, а я считаю, что он был один, пробирается в дом где-то между половиной пятого и шестью, то есть сразу после наступления сумерек, но до того, как мост был поднят. В тот день Дугласы принимали гостей, и дверь в дом была открыта. Неизвестный, проникший в поместье, мог быть обычным грабителем, решившим поживиться, либо знакомым мистера Дугласа, решившим свести с ним личные счеты. Поскольку последний долгое время жил в Америке, и оружие, как нам любезно объяснил мистер Холмс, американского производства, я больше склоняюсь ко второй версии – убийца «имел зуб» на хозяина поместья. Итак, убийца проникает в дом и прячется за шторой в этой комнате, поскольку она – самая ближайшая к выходу. Убийце пришлось ждать довольно долго – мистер Дуглас появляется здесь только в одиннадцать часов. Так как, по словам миссис Дуглас, с момента ухода её мужа до выстрела прошло несколько минут, можно предположить, что убийца и его жертва о чем-то говорили между собой.

– Судя по свече, мистер Дуглас находился в этой комнате недолго, – заметил Холмс.

– Именно. Свеча новая, и сгорела не более чем на полдюйма. Полагаю, что убийца напал на мистера Дугласа в тот момент, когда тот поставил свечу на стол. В противном случае она упала бы на пол. То есть, убийца напал на свою жертву не сразу, и этот факт наводит на мысль о возможном разговоре. Через минуту после того, как прогремел выстрел, в комнате появляется мистер Баркер и видит, что лампа зажжена, а свеча погасла.