Прошло немного времени, и я понял, что он приближается. Вначале я уловил доносившийся издалека тихий шорох его ботинок по земле и клацанье подковок по камню. Постепенно стук и шуршание становились все громче и громче, вскоре они зазвучали совсем рядом. Прижавшись к стене, я вскинул револьвер. Я был настроен весьма решительно, и в случае необходимости ничто бы не удержало меня от выстрела. Но, прежде всего я должен, ничем не выдавая своего присутствия, первым увидеть таинственного незнакомца. Внезапно шаги снаружи стихли, последовавшая долгая пауза немного смутила меня, но затем они послышались снова, и на вход в пещеру начала падать тень. Вот эта тень вползла в пещеру, и её вход загородил чей-то силуэт. Я еще крепче вжался в стену.

– Прекрасный сегодня выдался вечер, не правда ли, мой дорогой Уотсон? – вдруг услышал я знакомый голос и оторопел.

Глава 12

Смерть на болоте

Вначале я не поверил своим ушам. От волнения у меня перехватило дыхание. С минуту я сидел не шевелясь. Затем, я, наконец, понял смысл происходящего, и вновь обрел дар речи. В то же время я ощутил громадное облегчение, словно холодный камень свалился с моей души. Почувствовав, что на мне уже не лежит никакой ответственности, я вновь обрел легкость. Ведь этот бесстрастный, язвительный голос, мог принадлежать только одному человеку в мире.

– Холмс! – радостно воскликнул я. – Это вы!

– Выходите быстрее, – сказал он. – И, пожалуйста, осторожнее с револьвером.

Я вышел на свет божий и сразу же увидел Холмса, сидящего на камне у входа в пещеру. Стальные глаза моего друга светились весельем, на лице играла легкая улыбка. Наверное, вид у меня был, и в самом деле, ошарашенный. Холмс выглядел похудевшим и осунувшимся, но по-прежнему внимательным и собранным. Лицо его потемнело от загара, кожа огрубела от ветра. В сереньком костюмчике и матерчатой шапочке мой друг выглядел, словно турист, прогуливающийся по болотам. Казалось, жизнь в пещере нисколько не отразилась на привычках Холмса, особенно на его кошачьем пристрастии к чистоплотности. Костюмчик его выглядел прекрасно, словно его только что вынули из шкафа. Впалые щеки моего друга были идеально выбриты, а рубашка сверкала поразительной белизной. Если бы не эта худоба, можно было бы подумать, что Холмс вышел пройтись из своего дома по Бейкер-стрит.

– Вы даже не представляете, как вы кстати, мой дорогой друг! – горячо проговорил я, тряся его руку. – Я очень, очень рад вашему появлению!

– Я бы сказал, что вы, скорее, удивлены.

– Должен признать, что и это тоже.

– Гордитесь, Уотсон. Уверяю вас, что вам удалось меня удивить. Я не предполагал, что вы обнаружите моё временное жилище, и уж совсем не рассчитывал обнаружить вас внутри. Вы научились скрывать свои следы. Я только за двадцать метров от пещеры догадался, что вы здесь.

– Как, вы увидели мои следы?

– Нет, Уотсон. Я вынужден признать, что не смог бы отличить ваши следы среди сотен других. Дело совсем не в этом. Если вы как-нибудь всерьез решите провести меня, то прежде смените сорт табака, иначе, увидев окурок с надписью “Бредли, Оксфорд-стрит”, я сразу пойму, что вы находитесь где-то поблизости. Вон он, ваш окурок, валяется недалеко от тропы. Вы отшвырнули эту важнейшую улику перед тем, как устремиться в мою скромную обитель,

– Совершенно верно.

– И вот еще что: зная вашу поразительную въедливость, я был убежден, что вы, в ожидании моего возвращения, сидите внутри, выставив вперед револьвер. Итак, вы и в самом деле, подумали, что здесь живет тот беглый преступник?

– Я не знал, кто здесь живет, но собирался это выяснить.

– Браво, Уотсон! А как вам удалось обнаружить меня? Прошу вас, скажите, пожалуйста. Хотя, постойте… Я же стоял на фоне луны. Ах, какая недопустимая оплошность!

– Да, именно тогда я и увидел вас.

– И, конечно же, обыскали все жилища, прежде сем натолкнулись на это?

– Ничего подобного. Я выследил вашего мальчишку, а он сразу привел меня на нужное место.

– А удалось вам это сделать, конечно же, с помощью телескопа. Какая досада, я слишком поздно заметил блеск его линз на крыше, – Шерлок поднялся и заглянул в пещеру. – Ха! Я вижу, Картрайт принес провизию. А это что за бумажка? Так значит, вы были в Кумби-Трейси?

– Да.

– И разговаривали с мисс Лаурой Лайонз?

– Именно так.

– Вы просто молодец. Значит, в своих расследованиях мы идем в одном и том же направлении. Так давайте же поделимся результатами, и получим полную картину преступления.

– От всей души рад, что вы здесь, Холмс. Я просто устал уже от этого груза ответственности. Таинственность дела и постоянное напряжение плохо сказываются на мох нервах. Я совсем издергался. Но, скажите, пожалуйста, каким чудом вы здесь оказались в этой пещере и что здесь делаете? Я ведь думал, что вы в Лондоне, на Бейкер-стрит, занимаетесь делом о мошенничестве.

– И очень хорошо, думали так. В этом и состояла моя задача.

– Значит, вы не доверяете мне? – воскликнул я с горечью. – Мне казалось, Холмс, что я заслуживаю вашего доверия, а на самом деле я был лишь игрушкой в ваших руках.

– Мой дорогой друг, вы слишком жестоки ко мне. Впрочем, в описаниях моего характера вы никогда не отличались особой щепетильностью. Ну, все равно, простите меня, если вам кажется, что я сыграл с вами какую-то злую шутку. Хотя, сказать по правде, все это время я только и делал, что заботился о вас. Я догадывался, в какое опасное дело втягиваю вас, и именно сознание постоянно висящей беды заставило меня приехать сюда и самому заняться расследованием. И еще: находись я вместе с вами с сэром Генри в Баскервиль-холле, я бы видел ровно столько же, сколько и вы. Да и само мое присутствие спугнуло бы наших противников, смею заметить, очень хитрых и опасных. А, живя здесь, я могу не только следить за событиями, которые происходят в поместье, но и за некоторыми другими. При этом я остаюсь никем не замеченным, но всегда готов в критический момент вступить в игру.

– Но зачем же держать меня в неведении?

– Ради нашего же блага. Знай вы о моем убежище, вы невольно могли неосторожным словом или движением выдать меня преступникам. Разузнав о чем-нибудь существенном, вы по присущей вам доброте захотите немедленно рассказать мне об этом. Но один только неверный шаг – и преступники забеспокоятся, словно потревоженное осиное гнездо. Вот поэтому, не желая подвергать ненужному риску ни вас, ни расследуемое нами дело, я решил ничего не говорить вам. Я приехал сюда почтовым поездом вместе с Картрайтом – этого сорванца вы уже знаете. Он же приносит мне сюда все необходимое, а мои потребности весьма скромны: всего кусок хлеба и чистый воротничок. Ничего больше мне не нужно. К тому же, у меня появилась лишняя пара внимательных глаз, и пара очень быстрых ног, предметов в моем положении просто бесценных.

– Выходит, что все мои отчеты никому не нужны?! – дрогнувшим от обиды голосом воскликнул я, вспоминая, в каких муках рождались у меня эти творения детективной мысли. Значит, гордость, с которой я упивался, выводя их строки, сомнения и переживания – что, все это насмарку?!

Холмс молча вытащил из кармана аккуратно сложенные листки.

– Вот они, ваши отчеты, все здесь. Каждую строчку их я читал с предельным вниманием. Они помогли мне сделать некоторые любопытные выводы и подготовиться к событиям. Единственная неприятность – это то, что я получал их с задержкой в один день. Примите мои искренние поздравления, Уотсон. Порой я даже завидовал вашей настойчивости и уму – эти качества сквозят в каждой строке ваших отчетов. Вы очень грамотно распутываете весьма сложное дело.

Моя обида на Холмса начала понемногу проходить. Откровенность его слов, теплый, дружеский голос растопили в моей душе лед злобы. Его аргументы звучали очень убедительно, и я даже пожалел, что позволил грубость по отношению к нему. Он прав всегда и во всем, прав и сейчас. Конечно, мне не нужно было знать, что он находится здесь, на болоте.

– Вот так-то лучше, – сказал Холмс, видя, как с моего лица постепенно сходит тень недовольства. – А теперь расскажите мне о результатах своего разговора с миссис Лаурой Лайонз. Нетрудно догадаться, что вы были у нее, раз совершили в поездку в Кумби-Трейси. Мне уже известно, что она – единственный человек во всем городке, способный помочь нам в нашем деле. Честно говоря, если бы вы не направились к ней сегодня, то очень вероятно, что я бы сам сделал это завтра.

Солнце уже село, и на болота опустился мрак. Стало холодно, и мы в поисках тепла перебрались в пещеру. Мы сидели рядом в сумерках древнего жилища, и я подробно рассказывал Холмсу о своей беседе с миссис Лайонз. Шерлок настолько заинтересовался некоторыми деталями разговора, что просил меня снова и снова повторить их.

– Интересно, интересно, – сказал он, когда я закончил свое повествование. – Если до настоящего момента мне и было кое-то неясно, то теперь общая картина вполне сложилась. Связь между всеми событиями, даже самыми сложными и запутанными, проступает очень отчетливо. Вы, конечно, уже догадались, что между дамой и этим натуралистом, Стэплтоном, существуют довольно теплые отношения.

– Я бы не назвал их “довольно теплыми”.

– И, тем не менее, они таковы, в чем я ничуть не сомневаюсь. Они встречаются, переписываются, и между ними давно достигнуто полное согласие. Ну, вот и все, Уотсон. Отныне у нас в руках есть очень мощное оружие, и нам остается подумать об одном – как бы получше воспользоваться им, чтобы вбить клин между Стэплтоном и его сообщницей, то есть женой.

– Какой женой?

– А-а-а…, – протянул Холмс. – Сейчас, Уотсон, в обмен на ваши сведения, я сообщу вам свои. Дело в том, что дама, которую вы все называете мисс Стэплтон, на самом деле – миссис, жена мистера Стэплтона.

– Боже мой! Не может быть! Холмс, неужели это правда!? Скажите, вы не ошибаетесь? Нет? Но, как же тогда он допустил, чтобы сэр Генри влюбился в нее?