– И что же?

– Это означает… Привет, мой друг, что случилось?

Мы вышли на верхнюю площадку и столкнулись там с сэром Генри. Он выскочил на лестницу разъяренный, с покрасневшим от гнева лицом. В руке он держал старый, пыльный ботинок. От ярости молодой лорд не мог вымолвить ни слова, а когда обрел дар речи, то сразу же заговорил с сильным американским акцентом, которого мы утром у него не заметили.

– Они, что, в этом отеле, за дурачка меня принимают? – кричал он. – Если они не найдут мой второй башмак, я устрою тут такой скандал! Я сам люблю пошутить, мистер Холмс, но на этот раз здешние юмористы немного переборщили.

– Вы все еще заняты поисками своего второго ботинка?

– Да, сэр, и надеюсь вскоре найти его.

– Но, насколько я помню, тот ботинок был коричневого цвета.

– Да, вы правы. Но сегодня – точно такая же история с черным.

– То есть как это?

– А вот так! У меня было три пары ботинок – новые коричневые, старые черные и лакированные, которые сейчас на мне. Прошлой ночью пропал коричневый, а сегодня еще и черный стащили.

На месте действия появился коридорный-немец. Он был взбудоражен не меньше лорда Баскервиля.

– Нет, сэр. Я обыскал весь отель, но никто ничего не знает, – бормотал он.

– Значит так. Или ботинок появится у дверей моей комнаты, или я иду к управляющему и заявляю ему, что ни минуты не останусь в вашем бедламе. Даю вам времени до вечера. Все, прощайте.

– Сэр, не волнуйтесь. Ваш ботинок обязательно найдется, я в этом совершенно уверен. Немного терпения, и все будет на месте.

– И молитесь, чтобы у меня больше ничего не пропало! Боже! Где я нахожусь?! Да это какой-то воровской притон! Холмс, дорогой, простите, что я вам надоедаю подобными мелочами…

– Полагаю, это – совсем не мелочь. По крайней мере, имеет смысл побеспокоиться о пропаже.

– Что? Вам все происходящее кажется серьезным?

– Даже очень. Каждое событие нуждается в объяснении. Как вы объясните пропажу у себя ботинок?

– Я и не собирался ломать над этим голову. Дикость какая-то. Странно, конечно, что все это случается со мной.

– Более чем странно, – задумчиво проговорил Холмс.

– А вы сами-то, что обо всем этом думаете?

– Многое мне пока не совсем ясно. Дело ваше, сэр Генри, крайне запутанно. Если бы не смерть вашего дядюшки, все обстояло бы намного проще. А так… Скажу вам, что мною раскрыты тысячи преступлений, пятьсот из которых отличаются крайней сложностью. Но ваш случай будет, пожалуй, посложнее. Слишком глубоко лежат его причины. У нас в руках есть три нити, и хотя бы одна из них должна привести нас к раскрытию тайны. Мы, конечно, можем перепутать – ухватиться не за ту нить, что нам нужна, и потерять некоторое время, но рано или поздно мы все равно докопаемся до истины.

Мы прекрасно позавтракали, почти не касаясь того странного дела, что свело нас вместе. И только потом, когда мы перешли в уютную комнатку, Шерлок Холмс осведомился о дальнейших планах сэра Баскервиля.

– Что я собираюсь делать? – удивился тот. – Разумеется, ехать в Баскервиль-холл.

– И когда?

– В конце недели.

– Полагаю, что в целом ваше решение правильно, – согласился Холмс. – Я подозреваю, и не без оснований, что в Лондоне за вами следят. В пользу этого свидетельствуют некоторые события. Но здесь, в миллионном городе, очень трудно выяснить, кто эти люди и какие цели преследуют. Если допустить, что они действуют с дурными намерениями, то тогда вам, несомненно, угрожает опасность. Предотвратить ее здесь, в Лондоне, мы не можем. Кстати, доктор Мортимер, вы не заметили за собой слежку?

– Слежку? – доктор изумленно смотрел на Холмса.

– Да, да, – повторил Холмс. – С того самого момента, как вы вышли из моего дома, за вами неотступно следили. Скажите, среди ваших знакомых в Дартмуре нет человека с широкой окладистой бородой?

– Нет. Хотя, постойте. У Берримора, дворецкого в доме сэра Генри, есть борода. Черная.

– Ах, вот как? А где сейчас находится Берримор?

– В Баскервиль-холле. Я оставил его присматривать за поместьем.

– В таком случае нам необходимо сейчас же выяснить, где он на самом деле – в поместье или в Лондоне. Не исключено, что он мог по каким-либо делам уехать.

– Но как вы это узнаете?

– Подайте мне, пожалуйста, телеграфный бланк. Благодарю вас. “Все ли готово к приезду сэра Генри?” Этого хватит. Адресуем телеграмму Берримору, в Баскервиль-холл. Почта далеко от вас? В Гримпене? Отлично. Пошлем вторую телеграмму в Гримпен, начальнику почты. “Телеграмму для мистера Берримора отдать только в собственные его руки. В случае его отсутствия отправьте телеграмму обратно по адресу: Сэру Генри Баскервилю, отель “Нортумберленд”. Вот и все. К вечеру мы уже будем знать, находится ли Берримор на своем посту или нет.

– Точно, – сказал сэр Генри, кивая. – А, кстати, мистер Мортимер, кто такой этот Берримор?

– Сын прежнего управляющего поместьем. Отец его давно умер. В Баскервиль-холле служат уже четыре поколения Берриморов. Насколько мне известно, и сам Берримор, и его жена – люди почтенные и уважаемые.

– Прекрасно устроились, – заявил сэр Генри. – Дом пустой, хозяев нет, живи да радуйся. Ведь совершенно ясно, что им там нечего делать.

– Ну, в общем, так.

– А Берриморы получили что-нибудь по завещанию сэра Чарльза?

– Да. Супруги Берримор получили по пятьсот фунтов каждый.

– Неплохо. А они знали о сумме, полагающейся им по завещанию?

– Конечно. Сэр Чарльз не только никогда не делал из него тайны, но и частенько обсуждал его условия.

– Оч-ч-чень интересно.

– Надеюсь, – продолжал мистер Мортимер, – вы не подозреваете всех, кто получил от сэра Чарльза наследство? Мне он, например, завещал тысячу фунтов.

– Да? И кому еще? – поинтересовался Холмс.

– Сэр Чарльз завещал множество мелких сумм, пожертвовал на благотворительные цели в различные фонды. Но это – только малая толика наследства. Основную его часть получит сэр Генри.

– И какова эта часть, не знаете?

– Семьсот сорок тысяч фунтов, – ответил мистер Мортимер.

Шерлок Холмс изумленно поднял брови.

– Я и не предполагал, что разговор идет о такой гигантской сумме.

– Мы и сами этого не знали. Все предполагали, что сэр Чарльз богат, но не до такой степени. Его богатство вскрылось только после его смерти, когда мы ознакомились с его бумагами. Скажу, что общая стоимость поместья и всех ценных бумаг оценивается в миллион.

– Боже милостивый! Да ради таких денег многие люди решатся на любое преступление. И еще один вопрос, мистер Мортимер. Допустим, что с нашим молодым другом что-то случится, – извините, но это всего лишь предположение, – кто тогда становится наследником?

– Поскольку Роджер Баскервиль, младший брат сэра Чарльза, умер бездетным, вся собственность перейдет в руки Дезмондов, дальних родственников Баскервилей. Из них я знаю только одного, Джеймса Дезмонда, он – приходской священник в Вестморленде.

– Ага, благодарю вас. Вы рассказали много интересного. Насколько я понял, вы встречались с Джеймсом Дезмондом?

– Да, он приезжал навестить сэра Чарльза. Правда, всего один раз. Очень приятный человек, скромный. В своем приходе он считается почти святым, ведет жизнь беспорочную и безгрешную.

– И этот возвышенный человек унаследует миллион фунтов? Я снова прошу прощения, но я всего лишь теоретизирую.

– Здесь возможны два варианта. Если нынешний наследник не оставит завещания, то Джеймсу Дезмонду переходит все. Но и в случае составления завещания, Дезмонд обязан получить недвижимость, то есть Баскервиль-холл. Собственно говоря, нынешний наследник волен распоряжаться только деньгами.

– А вы еще не составили завещания, сэр Генри?

– Нет, мистер Холмс, не составил. Да у меня на это и времени не было, я ведь только вчера обо всем этом узнал. Я лично считаю, что и деньги, и поместье, и титул должны перейти к одному человеку. Такова была идея моего бедного дяди, и я с ней полностью согласен. Да и как же иначе? Где дом, там и доллары.

– Очень разумно. Ну что ж, сэр Генри, я одобряю ваше желание незамедлительно уехать в Девоншир, но с одним условием. Вам нельзя ехать туда одному.

– Со мной отправится доктор Мортимер.

– У доктора Мортимера есть, чем заниматься. У него – пациенты, работа. При всем своем желании он не может сопровождать вас. Нет, сэр Генри, возле вас постоянно, отметьте это, постоянно должен находиться человек, которому можно полностью доверять.

– Вы хотите сказать, мистер Холмс, что едете со мной?

– Я постараюсь появиться, когда дело примет серьезный оборот. Сейчас же я не смогу этого сделать. Я занят, мои консультации требуются многим. Нет, нет, я определенно не составлю вам компании, мое присутствие в Лондоне просто необходимо. В настоящее время к моей помощи прибегло одно почтенное семейство, фамилия которого известна всей Британии. Оно страдает от шантажиста, и только я могу предотвратить надвигающийся громкий скандал. Видите как? Увы, и простите меня, но я с вами не еду.

– Но кого бы вы порекомендовали мне в качестве спутника?

– Если мой друг согласится сопровождать вас, то о лучшем товарище вы не могли бы и мечтать. Он – участник войны и бывал в самых разных переделках. К тому же с его помощью я раскрыл не одно опасное преступление. Уж можете мне поверить, он вас не подведет.

Признаюсь, что высказанное Холмсом предложение застало меня врасплох. И к тому же, я так редко слышал из уст Холмса столько комплиментов в свой адрес. Но пока я приходил в себя и искал, что бы мне ответить, сэр Генри, подойдя ко мне, уже тряс мою руку.

– От всего сердца благодарю вас, – говорил он, не замечая моего удивления. – Вы очень, очень, любезны. Едемте со мной. Вы же видите и мое положение, и знаете все обстоятельства дела. Если вы поедете в Баскервиль-холл и будете всегда находиться рядом со мной, я никогда не забуду этой услуги.