Мы услышали, как шаги наших гостей застучали по ступенькам, и хлопнула парадная дверь. В ту же секунду Холмс очнулся от своего полусонного состояния и принялся метаться по комнате.

– Одевайтесь, Уотсон! Нельзя терять ни секунды! – выскочив из гостиной и на ходу снимая халат, Холмс через несколько минут вернулся уже в сюртуке. Мы бегом кинулись вниз по ступенькам, а затем – на улицу. Доктор Мортимер и сэр Генри Баскервиль еще находились в поле нашей видимости – они не спеша шли по Оксфорд-стрит.

– Может, догнать их?

– Даже и не думайте, мой дорогой Уотсон. Мне будет вполне достаточно, если вы позволите мне прогуляться с вами. Взгляните, какая сегодня на улице изумительная погода. Как нельзя больше располагает к прогулкам. Вон, впереди наши друзья – давайте последуем их примеру и тоже прогуляемся.

Холмс шел довольно быстро, пока расстояние между нами и парочкой наших посетителей не сократилось наполовину. Так, на расстоянии ста ярдов, мы прошли за ними по Оксфорд-стрит и дальше по Риджент-стрит. Один раз наши друзья остановились у витрины какого-то магазина. Мы тоже остановились. Через минуту Холмс удовлетворенно воскликнул. Тут я увидел, что он краем глаза куда-то смотрит. Проследив за взглядом моего друга, я увидел, что параллельно нам на другой стороне улицы остановился кэб. Тут сидящий в нем мужчина увидел, что мы его заметили, кэб тронулся и медленно поехал по улице.

– Уотсон, вон тот самый человек, который нам нужен! Быстрее! Раз мы пока не можем его поймать, давайте хотя бы хорошенько его рассмотрим.

В тот же момент мимо нас промелькнуло лицо с густой, темной бородой и на секунду в нас впились проницательные, острые, словно буравчики, глаза. Внезапно верхнее окошечко кэба приоткрылось, сидящий в нем что-то крикнул кучеру, кэб рванул и с безумной скоростью понесся по Риджент-стрит. Холмс нетерпеливо оглядывался по сторонам, но, как назло, на улице не оказалось ни одного свободного кэба. Тогда он в погоне за быстро исчезающей у нас на глазах целью кинулся в самую гущу оживленного потока экипажей. Но ситуация явно складывалась не в пользу моего друга, и вскоре кэб скрылся из виду.

– Черт побери! – задыхаясь, выговорил Холмс, вынырнув из скопища экипажей. В его голосе звучало сожаление. – Вот незадача! Да я и сам во всем виноват. Настоятельно прошу вас, Уотсон, внесите сегодняшний промах вместе с перечнем моих успехов в свои биографические записи.

– Кто этот человек?

– Понятия не имею.

– Он за кем-нибудь следил?

– Скорее всего, этот человек неотступно следует за сэром Генри Баскервилем по всему городу. Но каким образом ему удалось так быстро узнать, в какой именно гостинице решил остановиться сэр Генри? Я рассудил так – если он следил за ним в первый день, значит, он будет следить за ним и во второй. Вы, наверное, заметили, что пока доктор Мортимер зачитывал нам свою древнюю легенду, я дважды подходил к окну?

– Прекрасно помню.

– Я ожидал увидеть тех субъектов, которые с напускным равнодушием слоняются под окнами. Но никого подозрительного не обнаружил. Мы имеем дело с умным и расчетливым противником, Уотсон. Дело принимать довольно серьезный оборот. И хотя мне еще не ясно, какие здесь действуют силы – добрые или злые, я вполне реально себе представляю, на что они способны. Когда наши друзья ушли, я немедленно бросился вслед за ними в надежде увидеть их незримого соглядатая. Да, а он хитер, наш бородатый шпион. Он не понадеялся на свои ноги и решил вести наблюдение из кэба. К тому же, кэб, как он рассудил, дает ему очевидное преимущество – при необходимости он может осторожно красться за своей дичью, но в любой момент он способен броситься за ней в погоню. Наблюдая за сэром Генри из окошка кэба, он стопроцентно уверен, что никогда не потеряет баронета из виду.

– Наверняка, он подкупил кэбмена.

– Иначе и быть не может.

– Вот уж поистине не повезло: мы даже и номер кэба не запомнили.

– Неужели, Уотсон, после сегодняшнего небольшого промаха вы обо мне такого невысокого мнения? Номер кэба – две тысячи семьсот четыре. Но это нам пока ничего не дает.

– Да, вы уже попытались добиться более ценной информации. И что из этого вышло? К сожалению, ничего.

– Могу объяснить вам, в чем причина. Пытаясь найти свободный кэб, я развил слишком бурную деятельность – все время оглядывался по сторонам, и метался по улице. Я хотел поехать за этим шпионом, или, еще лучше, отправится сразу к отелю “Нортумберленд” и спокойно подождать его там. Я рассудил так: как только наш бородатый незнакомец доехал бы за сэром Генри до гостиницы, у нас появилась бы великолепная возможность поиграть с ним в кошки-мышки и выяснить, где он сам остановился. Но сие не вполне благоразумное рвение сыграло со мной злу шутку – я сам себя выдал, что было на руку сидящему в кэбе. Он, быстро сообразив, что к чему, дал знак кучеру, и кэб рванул с места.

Мы шли, не торопясь, медленным, прогулочным шагом по Риджент-стрит и беседовали. Доктор Мортимер и сер Генри были далеко впереди, и вскоре мы их уже не видели.

– Теперь уже нам бессмысленно продолжать наблюдать за ними, – произнес Холмс. – Мы неосторожно спугнули тень. И сегодня она больше не появится. Надо посмотреть, какие козыри у нас на руках, и смело бить ими. Вы запомнили лицо того, что сидел в кэбе?

– Я успел заметить только густую бороду.

– То же самое – и я, из чего можно смело сделать вывод, что его борода фальшивая. Если человек пускается в столь опасное путешествие, и если он по-настоящему умен, то он обязательно попытается скрыть свою истинную внешность. Давайте зайдем сюда, Уотсон, – с этими словами Холмс вошел в одну из рассыльных контор. Хозяин встретил его необычайно радушно.

– Ах, Вилсон, Вилсон! Вижу, вы никак не забудете ту пустяковую услугу, которую мне посчастливилось вам оказать.

– Да разве я могу забыть, сэр?! Вы спасли мое имя, а, может, даже и мою жизнь.

– Вы преувеличиваете, мой дорогой друг. Помнится, у вас одно время служил парнишка по имени Картрайт. Он еще помог мне в расследовании вашего дела. Мне он показался довольно способным.

– Он и сейчас служит у меня, мистер Холмс.

– Не могли бы вы позвать его? Заранее благодарен. И еще, разменяйте мне, пожалуйста, пять фунтов.

Тут в комнату вошел парень лет четырнадцати, с живым, умным лицом. Он стоял и с благоговейным трепетом смотрел на великого сыщика.

– Будьте любезны, подайте мне гостиничный справочник. Благодарю. Так вот, здесь даны названия двадцати трех гостиниц. Все они расположены недалеко от Черринг-Кросса. Видите, Картрайт?

– Да, сэр.

– Вы должны зайти в каждую из них.

– Да, сэр.

– В каждой гостинице вы дадите швейцару шиллинг – держите, здесь ровно двадцать три шиллинга.

– Понятно, сэр.

– И скажите, что хотели бы просмотреть бумаги, которые вчера вынули из мусорной корзины. Объясните, что вчера очень важная телеграмма была доставлена по неверному адресу, и вам необходимо ее срочно найти. Понятно?

– Да, сэр.

– Но на самом деле вы будете искать страницу “Таймс”, изрезанную ножницами. Вот вам газета, а страницу будете искать вот эту. Сможете отличить ее от других?

– Конечно, сэр.

– Швейцары, конечно, будут отсылать вас к коридорным – вы и им дадите шиллинг. Вот вам еще двадцать три шиллинга. В двадцати случаях из двадцати трех, мусор, возможно, уже будет сожжен или выброшен. Но в остальных трех вам обязательно покажут огромную гору бумаг, в которой вы и будете искать нужную страницу. Могут сложиться различные обстоятельства, препятствующие вашим поискам. Вот вам еще десять шиллингов на крайний случай. Ближе к вечеру телеграфируйте мне на Бейкер-стрит, как у вас дела. А нам, Уотсон, остается лишь установить личность кэбмена под номером две тысячи семьсот четыре. Дабы скоротать время до обеда, давайте отправимся в картинную галерею на Бонд-стрит и насладимся искусством.

Глава 5

Три разорванные нити

Шерлок Холмс обладал удивительной способностью мгновенно переключаться, переходить от одного занятия к другому. Последующие два часа он, казалось, совершенно забыл о расследовании и полностью растворился в изучении картин современных бельгийских художников. Он говорил только об искусстве. Выйдя из галереи, он продолжал делиться со мной свежеиспеченными идеями, и так, ведя непринужденную беседу, мы обнаружили, что уже подошли к отелю “Нортумберленд”.

– Сэр Генри Баскервиль ожидает вас наверху, – сообщил клерк, сидящий за столиком регистратора.

– Вы позволите мне взглянуть на ваш регистрационный журнал? – спросил Холмс.

– Конечно.

В книге после имени сэра Генри значились еще две записи. Одним из постояльцев оказался Теофилус Джонсон с семьей из Ньюкасла, а другим – миссис Олдмор с горничной из Хай-Лоджа, Элтон.

– Возможно, этот Джонсон – мой старый знакомый, – обратился Холмс к портье. – Ваш постоялец, случайно, не седой адвокат? Он ходит с тростью?

– Нет, сэр, мистер Джонсон – владелец угольных шахт, весьма подвижный джентльмен примерно вашего возраста.

– Вы не ошиблись?

– Нет, сэр, он уже много лет останавливается в нашем отеле. И весь наш персонал его прекрасно знает.

– Миссис Олдмор… Постойте-ка, мне это имя кажется знакомым. Понимаете, так часто бывает – ищешь одного знакомого, а находишь другого.

– Эта женщина – инвалид, сэр, – произнес регистратор. – Муж её когда-то был мэром Глостера. Приезжая в город, она всегда останавливается у нас.

– Спасибо. Боюсь, я ошибся. Это не моя знакомая… По ходу этих вопросов мы установили один весьма важный факт, Уотсон, – понижая голос, произнес Холмс, когда мы поднимались по ступенькам гостиницы. – Теперь нам доподлинно известно, что люди, которые следят за сэром Генри, остановились не здесь. Значит, пристально наблюдая за каждым его шагом, – а в этом мы уже убедились, – они так же старательно избегают попасться ему на глаза. Полагаю, это означает только одно…