– Ах, как жаль, что меня там не было! – воскликнул он. – Случай определенно любопытный. Такой научному эксперту предоставляется нечасто. А теперь эта гравиевая дорожка, из которой я бы многое узнал, размыта дождем. Не сомневаюсь, что там побывало немало ротозеев. Эх, доктор Мортимер, доктор Мортимер. Если б вы только сразу обратились ко мне… А сейчас перед нами одни только вопросы, и на все необходимо ответить.

– Я не мог сразу обратиться к вам, – оправдывался мистер Мортимер. – Иначе мне пришлось бы рассказать всем о следах собаки. Представляете, какой бы поднялся шум? А я вам уже, кажется, рассказывал, что у меня были личные мотивы умолчать о следах. Да и, кроме того…

– Кроме того, что? Отчего вы замолчали?

– Существуют области, в которых даже самые известные сыщики беспомощны.

– Вы, кажется, говорите о сверхъестественном? Вы верите в возможность проявления иных сил на дорожке?

– Ну, я так не сказал, – замялся мистер Мортимер.

– Но явно подумали.

– Видите ли, мистер Холмс, с тех пор, как случилось это несчастье, до меня начали доходить слухи о неких странных событиях, которые очень трудно отнести к естественным явлениям.

– Ну, например?

– Я выяснил, что незадолго до разыгравшейся в Баскервиль-холле трагедии несколько человек видели на болотах существо, полностью соответствующее описанию баскервильского дьявола. Свидетели в один голос заявляют, что в природе таких чудищ не встречается. Это громадное животное жуткого вида, с дикими горящими глазами. Я разговаривал с теми, кто видел его – это все люди трезвого поведения, и не из пугливого десятка. Один из них мой сосед, второй – здешний кузнец, и третий – фермер. Все они говорят то же самое: видели ужасающих размеров чудовище, о котором гласит легенда. Уверяю вас, что в округе у нас уже началась паника. Никто, кроме беспробудных пьяниц, не рискует вечерами выходить к болотам.

– И вы, человек науки, верите в предрассудки?

– Я уже не знаю, во что мне нужно верить, – тяжело вздохнул мистер Мортимер.

Холмс пожал плечами.

– Потусторонними силами я не занимаюсь, – произнес он. – Я предпочитаю ограничить сферу своей деятельности миром материальным. – Конечно, я в какой-то мере борюсь со злом, но сразиться с князем тьмы – это задача непосильная даже для меня. Так вы уверены, что видели следы?

– Абсолютно. И скажу, что собаке такого размера ничего не стоит перегрызть глотку самому сильному человеку. Нет, определенно в этом животном есть что-то дьявольское.

– Мне кажется, вы слишком увлеклись. Неужели вы и в самом деле верите, что в этом деле не обошлось без участия сверхъестественных сил? – доктор молчал. – Но тогда скажите мне, – продолжал Шерлок, – если вы заранее говорите, что расследовать дело о гибели сэра Чарльза Баскервиля бесполезно, почему в таком случае вы обратились ко мне? Почему вы желаете поручить мне это дело?

– Я не говорил о своем желании поручать вам что-нибудь.

– Но тогда чем я могу вам помочь?

– Советом. Скажите мне, что я должен говорить сэру Генри Баскервилю, который приезжает сегодня на вокзал Ватерлоо, – мистер Мортимер посмотрел на часы. – Он будет там через час с четвертью.

– Он – наследник сэра Чарльза?

– Да. Мы искали его, и нашли в Канаде. Он занимался там фермерством. По слухам сэр Генри – приятный человек, общительный, веселого нрава. Меня попросили встретить его, поскольку я – душеприказчик сэра Чарльза. И я прошу вашего совета не как врач, а как лицо доверенное.

– Больше, как я понимаю, претендентов на наследство нет?

– Нет. У сэра Чарльза было два младших брата. Роджер Баскервиль – самый младший. Средний, отец сэра Генри, умер. Роджер – паршивая овца семейства, вылитая копия своего беспутного предка Гуго, как внешне, так и внутренне. Он унаследовал худшие качества своей фамилии. В Англии он заработал себе такую скверную репутацию, что вынужден был уехать в Центральную Америку, где в тысяча восемьсот семьдесят шестом году умер от тропической лихорадки. Сэр Генри – последний из рода Баскервилей. Его-то я и обязан встретить через час и пять минут на вокзале Ватерлоо. Телеграмму о его прибытии в Саутгемптон я получил утром. Так что же вы посоветуете сказать ему, мистер Холмс?

– Ничего не рассказывайте. Просто отвезите сэра Генри в дом его предков.

– Что будет вполне естественно, не так ли? В то же время все Баскервили, прибывшие туда, умерли страной загадочной смертью. Думаю, что если бы в тот печальный вечер сэру Чарльзу удалось перед смертью поговорить со мной, он бы запретил мне привозить в столь мрачное место, как Баскервиль-холл, последнего отпрыска древнего рода и наследника огромного состояния. И, тем не менее, было бы неумным отрицать, что благосостояние всего нашего бедного и заброшенного округа зависит от того, поселится или не поселится сэр Генри в поместье. Все то доброе, что сделал для нас сэр Чарльз, рухнет без поддержки сэра Генри. Вы знаете, я места себе не нахожу. Что делать? С одной стороны – мой личный интерес и интерес остальных жителей, с другой… Вот за этим я и пришел к вам, мистер Холмс. Подскажите, как мне лучше поступить?

Несколько минут Шерлок изучающе смотрел на мистера Мортимера.

– Расскажите ему в двух словах обо всем, – сказал он. – Поведайте сэру Генри о своих наблюдениях. Ведь насколько я вас понял, вы считаете Дартмур действующим филиалом агентской конторы “Дьявол и Ко”, что делает проживание Баскервилей небезопасным?

– По крайней мере, у меня есть основания так считать.

– Значит, я не ошибся. Но только если ваша теория о вмешательстве потусторонних сил верна, то ничего не мешает им настичь молодого лорда и в Лондоне. Согласитесь, дьявол с географически ограниченной сферой действия – это просто нонсенс. Лично мне такое представить трудновато.

– Вольно же вам шутить, мистер Холмс. Хотел бы я посмотреть на вас, доведись вам пережить то же самое, что и мне. Значит, по-вашему, совершенно безразлично, где молодой человек остановится – в Лондоне ли, в Дартмуре. Так я вас понимаю? Ну, ладно. Поезд приходит через пятьдесят минут. Что бы вы мне порекомендовали сделать?

– Я бы порекомендовал вам, сэр, взять кэб и, прихватив с собой того спаниеля, что скребется сейчас под дверью, отправляться на вокзал встречать сэра Генри Баскервиля.

– А потом?

– А потом запастись терпением и ждать, пока у меня созреет план последующих действий. И я бы посоветовал ничего не говорить ему.

– И сколько вам нужно на раздумья?

– Двадцать четыре часа. Буду весьма вам признателен, доктор Мортимер, если вы завтра заглянете ко мне часиков в десять. Будет лучше, если вы приведете с собой сэра Генри – мне необходимо с ним познакомиться.

– Хорошо, мистер Холмс, – нацарапав дату встречи на манжете рукава, он поспешно удалился, все так же рассеянно оглядываясь по сторонам.

Холмс окрикнул его на лестничной площадке:

– Один вопрос, доктор Мортимер. Вы сказали, это приведение видели на болотах и раньше?

– Да, кое-кто рассказывал, что видели. Их трое.

– А после смерти сера Чарльза Баскервиля?

– Может и, да, только я об этом не слышал.

– Спасибо. Всего хорошего.

Холмс вернулся на свое место с явно самодовольным видом, означавшим, что наконец-то он нашел себе занятие по плечу.

– Уходите, Уотсон?

– Ну, пока я вам не нужен.

– Нет, мой друг, я обращаюсь к вам тогда, когда необходимо действовать. Знаете, я пришел к выводу, что это невероятно увлекательное расследование. Да, кстати, будете проходить мимо Бредли, попросите его прислать фунт крепкого табаку. Заранее спасибо. Мне хотелось бы до вечера побыть одному. А после я с удовольствием обменяюсь с вами впечатлениями по поводу этой любопытной истории.

Я хорошо знал, что в периоды размышлений моему другу просто необходимы покой и уединение. Оставшись один, он тщательно взвешивает все до мельчайших деталей, строит всевозможные теории и, сравнивая их, решает, какие факты являются основными в этом расследовании. Поэтому я, проведя весь день в клубе, только под вечер вернулся на Бейкер-стрит.

Открыв дверь, я не поверил своим глазам. Сначала я подумал, что у нас в квартире пожар. Но постепенно сквозь плотную дымовую завесу я различил стоящую на столе тускло мерцающую лампу. Но как только мне в нос ударил крепкий запах дешевого табака, я понял, что мои опасения напрасны. Сквозь туман проступали неясные очертания фигуры Холмса, свернувшегося в кресле со старой глиняной трубкой во рту. Вокруг него в беспорядке лежали какое-то рулоны бумаги. У меня запершило в горле, и я закашлял.

– Простудились, Уотсон? – спросил он.

– Нет, это все ваша отрава.

– Может, вы и правы, здесь немного накурено…

– И это вы называете немного?! Да здесь просто дышать нечем!

– Ну, так откройте окно! Полагаю, вы весь день провели в клубе?

– Холмс, дорогой мой!

– Что, разве, я не прав?!

– Прав, но как, скажите,…

Глядя на мое смущенное лицо, он рассмеялся, и произнес:

– Ваше простодушие восхитительно! Если б вы знали, какое удовольствие мне доставляет проверять на вас свои скромные возможности! Джентльмен выходит их дому в мерзкую, дождливую погоду, а вечером возвращается без единого пятнышка, в начищенных ботинках. Следовательно, весь день он провел в помещении. Близких друзей у него нет. Где он был? Ответ очевиден.

– Да, действительно, все очень просто.

– Мир полон подобных очевидностей, однако их никто не замечает. Где, вы думаете, я был весь день?

– Весь день просидели в кресле.

– А вот и нет. Я уже успел побывать в Девоншире.

– Мысленно?

– Ну, разумеется. А тем временем мое тело, оставаясь в этом кресле, успело выпить два больших кофейника и выкурить невероятное количество табаку. Поле того, как вы ушли, мне принесли от Стемфорда карту болот, и мой дух летал над ними. Полагаю, теперь я достаточно подробно изучил эту местность.