– Все, Морстан. Пора посылать бумаги, уходить в отставку. Платить мне больше нечем, – говорил Шолто. – Отныне я – человек конченый.

– Да ну, выброси ты из головы эту ерунду. Все образуется, – утешал его Морстан, похлопывая по плечу. – У меня самого куча долгов, но, как видишь, ничего, живу спо…

Что они говорили потом, я уже не слышал, но мне и этого было достаточно, чтобы крепко задуматься. И я задумался.

Прошло два дня, и я увидел майора Шолто гуляющим вдоль берега. Я рискнул подойти к нему.

– Хотелось бы попросить у вас совета, мистер Шолто, – сказал я.

– Да? Ну, говори, Смолл. Чем я могу тебе помочь? – ответил он, вынимая изо рта трубку.

– Тут вот какое дело, сэр. Знаю я одно место, где лежит клад в полмиллиона фунтов. Так вот, я хотел бы передать его властям. Мог бы я, скажем, надеяться, что за это мне скостят срок? И если да, то не знаете ли вы какого-нибудь надежного человека, которому можно поручить это дело?

– Полмиллиона, говоришь? – изумился Шолто и внимательно посмотрел на меня. – А ты, случайно, не шутишь?

– Да нет, сэр, – ответил я, спокойно выдержав его взгляд. – Ровно полмиллиона. Драгоценные камни, жемчуг. Клад лежит себе спокойно и дожидается человека, который возьмет его. А владелец его, по странности судьбы, сидит на каторге и не имеет возможности воспользоваться своим богатством.

– Владелец клада, Смолл, правительство Британии, – наставительно произнес Шолто. Но я-то хорошо слышал, как дрожит его голос и сразу догадался – мои слова попали точно в цель. А о правительстве он упомянул исключительно для очистки совести.

– Значит, вы советуете мне обратиться к губернатору? – решил я поддеть его.

– Пока никуда обращаться не нужно, – торопливо сказал Шолто. – Никогда ничего не делай в спешке. Сначала расскажи мне, откуда у тебя появился этот клад. Нужны детали, а потом мы все обмозгуем и решим, как поступить.

Ничего не скрывая, я рассказал ему мою историю, не назвав, правда, точного места, куда мы запрятали клад. Шолто слушал меня, раскрыв рот от изумления. Когда я закончил, он минут пять молчал, не мог найти слов. Справившись с волнением, он заговорил.

– Прежде всего, Смолл, больше никому не рассказывай об этом. Молчи, а денька через два давай снова встретимся.

Ровно через два дня Шолто и его друг, капитан Морстан, пришли в мою хижину.

– Смолл, расскажи все, что ты знаешь о кладе капитану Морстану, – попросил Шолто. – Пусть он тоже выслушает твою историю.

Я слово в слово повторил все, что рассказывал Шолто.

– Очень похоже на правду, – произнес Морстан, когда я закончил свой рассказ. – Можно попробовать достать клад. Заодно и проверим подлинность повествования.

Майор Шолто согласно кивнул.

– Послушай, Смолл, – заговорил он. – Мы с капитаном Морстаном все обсудили и пришли к такому вот решению. В это дело правительство вмешивать не нужно. В конце концов, речь идет о твоей частной собственности. К чему нам иметь дело с властями? Мы и сами можем со всем справиться. Поэтому скажи нам. Если мы отыщем клад, какую часть его хочешь ты? Я не хочу сказать, что мы сейчас же бросимся откапывать твои мифические сокровища. Я интересуюсь просто так, из любопытства. Хотя интересно было бы посмотреть на все эти камни.

Он пытался говорить безразличным тоном, но это у него плохо получалось. Я отчетливо видел, что мысль о кладе полностью завладела им.

– А, вот вы о чем, – я старательно имитировал удивление, хотя был возбужден не меньше Шолто. – Стало быть, вы хотите сами откопать клад. Вон он что… Ну, ладно. А что касается моей доли…В моем положении, сами понимаете, на многое не приходится рассчитывать. Мои условия такие – сначала свободу мне и трем моим товарищам, а там уже будем говорить о вашей доле. Пока же я могу обещать вам, джентльмены, только пятую часть сокровищ.

– И всего-то? Пятая часть – это не заманчиво.

– Сто тысяч фунтов на вас двоих, – уточнил я.

– Ну а что мы должны сделать для вашего освобождения? – поинтересовался Морстан. – Сам знаешь, многим мы тебе здесь помочь не сможем, на нарушение долга не пойдем.

– Вам не придется ничего нарушать, – успокоил я их. – Я уже все обдумал. Нам нужна лодка и немного провизии, чтобы продержаться несколько дней, пока мы не достигнем берега. Здесь в бухте стоит множество яхт и небольших кораблей, курсирующих между Андаманами и Бомбеем или Калькуттой. Отвезите нас на одной из них, – мы сядем ночью, – и доставьте до индийского берега. Большего от вас не требуется.

– Если бы дело касалось одного человека…, – задумчиво произнес Шолто. – Но ты говоришь, что вас четверо. Это уже опасно.

– Или все четверо, или ни одного, – ответил я.

– Видишь, Морстан, – сказал Шолто. – как Смолл бьется за своих друзей? Знаешь, я чувствую, что он не врет. Я даже уверен в этом.

– Он, конечно, не врет, – кивнул Морстан. – Но выполнить все это довольно сложно. Хотя в случае успеха можно смело выходить в отставку и жить в свое удовольствие.

– Значит, так, Смолл, – Шолто нахмурился. – Мы согласны, но прежде мне хотелось бы окончательно проверить твой рассказ. Скажи, где находится ларец, и я съезжу в Индию, проверю, не выдумал ли ты все про этот клад.

– Не так быстро, джентльмены. – Я видел, что Шолто начинает злиться, но от этого только еще больше осмелел. Теперь офицеры были в моих руках, и я решил диктовать свои условия. – Сначала мне необходимо посоветоваться с товарищами.

– Да к черту этих товарищей! – вскипел Шолто. – Какое отношение к нашему делу имеют какие-то черномазые?!

– Какого бы цвета они не были, они – мои друзья, и я ничего не сделаю без их согласия, – решительно заявил я.

На второй встрече присутствовали и Магомет Сингх, и Абдулла Хан, и Дост Акбар. Мы начали обговаривать детали нашего плана, долго и горячо спорили, но, в конце концов, пришли к соглашению. Мы согласились дать Морстану или Шолто план, на котором указывалось место, где мы спрятали драгоценности. Один из офицеров должен был отправиться в Индию, в Агру, проверить наши слова. Он осмотрит ларец и снова закопает его. Мы условились, что он пришлет за нами небольшую яхту, которая станет возле острова Рутланд и будет ждать нас четверых. На ней мы доберемся до Агры, разделим сокровища, после чего офицер вернется на Андаманы. Таков был наш план. Кинули жребий, кому из офицеров плыть в Индию, он достался Шолто. Затем мы скрепили наш уговор клятвой, самой страшной из всех, что способен придумать ум и вымолвить язык, после чего разошлись. Всю ночь я провел за столом, кропотливо вычерчивая новые карты, четыре – для нас и две – для Шолто и Морстана.

– О, я вижу, джентльмены, что несколько утомил вас своим повествованием. Мистер Джонс явно недоволен. Ему не терпится упечь меня в кутузку. Потерпите, осталось совсем немного. Так вот. Мерзавец Шолто отправился в Индию, где и благополучно исчез. Больше мы о нем ничего не слышали. Немного погодя капитан Морстан показал мне газетку, в которой перечислялись имена пассажиров, отправлявшихся в Англию. Среди них было и имя Шолто. Там также говорилось о том, что его дядя умер, оставив майору приличное состояние, и именно поэтому Шолто ушел в отставку. Спустя некоторое время в Агру поехал капитан Морстан и, как мы и ожидали, нашел тайник пустым. Вот такую свинью Шолто подложил и нам, и своему товарищу-офицеру. Мерзавец украл сокровище, нарушив данную клятву. Он хитростью выманил у нас нашу тайну, и подло обманул всех. С того дня я думал только о мщении. Я вынашивал план мести днем и ночью. Это стало моей страстью, частью меня самого. Я придумывал все новые и новые планы убийства Шолто, с этими мыслями я ложился спать и с ними же вставал. Меня не страшила ответственность перед законом, настолько жажда мести овладела мной.

Почти все, что я замышлял в этой жизни, мне удавалось выполнить. Но прошло много тягостных монотонных лет, прежде чем я смог приступить к осуществлению своего плана. Я уже говорил вам, что приобрел кое-какие познания в медицине. И вот однажды, когда наш доктор, мистер Сомертон, мучался от приступа тропической лихорадки, в наш лагерь принесли туземца. Его нашли в лесу, больного, почти без признаков жизни. У местных дикарей есть такой обычай – тяжело больной уходит из племени, чтобы умереть в одиночестве. Я понес его к себе, хотя он из последних сил шипел и извивался, как молодой змей. Два месяца я выхаживал его, и дикарь привязался ко мне. Выздоровев, он не захотел идти в лес, а постоянно сидел возле моей хижины. Так он у меня и остался. Понемногу я выучил от него десятка два слов на местном языке, что помогло мне переговариваться с ним. Через пень колоду, конечно, но вполне достаточно, чтобы понять друг друга.

Убедившись, что туземец искренне привязался ко мне, я решил воспользоваться его помощью. У Тонга, – так звали этого дикаря, – было вместительное каноэ, которым он прекрасно управлял. Однажды я попросил его приплыть на нем к старой неохраняемой пристани, где не было других лодок, и там спрятать. С той минуты я начал готовиться к побегу. Мы набрали несколько тыкв с пресной водой, с полмешка рису, мешок сладкого картофеля, и кокосовых орехов.

Да, Тонга был настоящим другом, верным и надежным. Второго такого у меня никогда не было и, наверное, уже не будет. В ночь побега он сидел в каноэ и ждал меня. И надо ж такому случиться, что на пристань ненароком забрел охранник-индус по имени Патан. Он мне, гаденыш, буквально жить не давал. Никогда, бывало, не пройдет мимо, чтобы не поддеть или оскорбить. Вот на кого у меня тоже кулаки чесались, доложу я вам. Увидев его, я страшно обрадовался. Ну, думаю, сейчас я с тобой за все расквитаюсь. Патан стоял на берегу, закинув карабин за спину. Я подполз к нему сзади и стал искать камень, чтоб им пробить индусу башку, но, как на грех, ни одного рядом не казалось.

Тогда в голову мне пришла одна забавная мысль. Я подумал, что оружие у меня есть и увесистое. Сев, я отвязал деревяшку, затем встал и, держа деревяшку в руках, запрыгал на одной ноге к Патану. Он обернулся в мою сторону и быстро снял с плеча карабин. Я заметил, как мелькнули его глаза, охваченные ужасом. Но выстрелить не успел – на его голову обрушился удар страшной силы. Я ему всю физиономию снес. Видите отметину? – Смолл показал нам на протез. – Вот этим местом я его и пришиб. После удара мы оба упали, но поднялся я один. Патан остался лежать на пристани. Я бросился к лодке, мы отплыли, и уже через час мы были в открытом море. Среди вещей, прихваченных Тонга, кроме провизии, оружия и фигурок богов, было длинное бамбуковое копье и несколько циновок. Из них я соорудил некое подобие паруса. Десять дней мы болтались в океане без всякой надежды на спасение, полагаясь только на удачу, а на одиннадцатый нас подобрала торговая шхуна, шедшая из Сингапура в Джидду, с грузом малайских пилигримов. Хорошие они люди, в друзья не набивались, и вопросов лишних не задавали. Мы с Тонга прекрасно ужились с ними.