– Да, толчея приличная. Мастеровые торопятся с работы домой.

– Если б только домой, – сокрушенно произнес Холмс. – По большей части летят в пивные. Хотя, полагаю, что и в самом горьком пропойце есть искра Божья. Правда, если судить по внешнему виду, божественного в них маловато. Но только разве можно сказать заранее, кто и на что способен? Да, воистину человек – существо странное и загадочное.

– Кое-кто называет его зверем с глубоко спрятанной душой, – вставил я.

– Мастерски раскрывает природу человека Винвуд Рид. Вот кого нужно читать, – наставительно проговорил Холмс. – Он пишет, что загадкой является только отдельно взятая личность. Поведение группы людей уже предсказуемо, поскольку поддается математическому анализу. Вы, например, никогда не угадаете, как в некоей ситуации поступит тот или иной человек, но с абсолютной точностью предскажете, как будет действовать среднестатистический индивидуум. Возможны, конечно, небольшие отклонения, но в среднем определить вы все-таки сможете, причем с очень большой долей вероятности. Постойте, я, кажется, вижу платок. Да, да, мой часовой машет нам.

– Совершенно верно! – воскликнул я. – Это ваш мальчишка. – Я хорошо вижу его.

– А вот и наша «Аврора». Идет на всех парах. А ну-ка, наддай, механики! Мы во что бы то ни стало должны нагнать катер с желтым фонарем сбоку! Никогда не прощу себе, если мы его упустим!

«Аврора» вылетела из ворот дока и молнией помчалась по реке. В первые минуты мы не заметили ее, и теперь у набравшего скорость катера было некоторое преимущество перед нами. На бешеной скорости катер несся недалеко от берега. Джонс мрачно посмотрел на «Аврору» и покачал головой.

– Очень быстроходный катер. Едва ли мы сможем догнать его.

– Мы обязаны это сделать! – произнес Холмс сквозь зубы. – Выжмите из своей посудины все, на что она способна, сожгите машину, но догоните «Аврору».

Наш катер набирал скорость. Ревел двигатель, от грохота и лязга металла закладывало уши. Рассекая острым поднятым носом воду, легкое суденышко летело вперед, и пенистые буруны с шипением разбегались по бокам его. Методичный стук машины напоминал биение металлического сердца. С каждым его ударом наше суденышко подбрасывало вверх. И эта пульсация машины, и это мерное движение делало наш катер похожим на живой организм. Полицейские включили левый прожектор. Темноту наступающей ночи взрезал длинный желтый луч. Полоснув по воде, он нашел идущий впереди нас катер, – это была «Аврора», – и застыл на нем. Все пространство вокруг катера было покрыто пеной, что говорило о предельной скорости судна.

Мы проносились мимо барж и пароходов, что сновали взад и вперед по реке. Теперь они казались мне жалкими улитками. Порой нам приходилось опасно лавировать между ними. Вслед нам неслась ругань и проклятия. «Аврора» летела стрелой, но, несмотря на опасения Джонса, наш катерок не отставал от нее.

– Давайте, ребята! Давайте! – шептал Холмс, поглядывая на машинное отделение, где двое взмокших полицейских, как заведенные, махали лопатами, подбрасывая в топку уголь.

Джонс смотрел на «Аврору», как удав на кролика.

– Мне кажется, мы ее догоняем, – вдруг произнес он. – Да, – уверенно добавил он. – Понемногу, но мы к ней приближаемся.

– А я уже давно это заметил, – подтвердил я его слова. – Вот увидите, не пройдет и десяти минут, как мы их настигнем.

Но злая судьба словно издевалась над нами. В тот самый момент, когда я отвечал Джонсу, между нами и «Авророй» неожиданно возник буксир с тремя небольшими баржами. От неминуемой гибели нас спасло только мастерство и хладнокровие рулевого. В последнюю секунду, уходя от смертельного препятствия, он успел резко вывернуть руль. Когда мы вновь вернулись на середину реки, «Аврора» была от нас не менее, чем в ста футах. Ночь обещала быть звездной, чистой и светлой. В пробивающемся сквозь пелену облаков свете луны, разогнавшим сумерки, мы отчетливо видели идущий впереди катер. Котлы нашей машины работали на полную мощность, непрочный корпус утлого полицейского суденышка вибрировал и потрескивал, грозя каждую минуту рассыпаться. Но, несмотря на все опасения, мы продолжали лететь вперед, движимые скрывающейся в котлах могучей силой. Мы миновали Вест-индские доки и Пул, прошли вдоль длинной Дептфордской косы, обогнули изгибы Собачьего острова. Вскоре бесформенное пятно впереди нас начало принимать очертания «Авроры». Едва различимые вначале, они постепенно становились все яснее и яснее. Джонс повел по воде прожектором, нащупал преследуемый катер, и мы увидели находящихся в нем людей. Один из пассажиров катера сидел на корме, согнувшись над каким-то предметом, стоящим у него в ногах. Рядом с ним лежала какая-то темная масса неопределенной формы, издали очень похожая на собаку-ньюфаундленда. Мальчишка держал в руках румпель, а у топки стоял могучий Смит, голый по пояс, и все махал и махал лопатой. Он явно догадывался, что от частоты его движений зависит его безопасность. Если в самом начале погони у него и были какие-то сомнения на этот счет, то теперь они исчезли. Остальные также понимали наши намерения. У Гринвича расстояние между нами составляло примерно триста шагов, у Блэквелла оно сократилось до двухсот пятидесяти. Жизнь моя была извилиста и переменчива, она бросала меня из страны в страну, где мне частенько доводилось охотиться и преследовать животных, но ни разу я не ощущал столь сильного волнения, как в ту памятную ночь, когда в качестве дичи были не животные, а люди. Медленно, но верно, ярд за ярдом мы настигали «Аврору». В тишине ночи мы слышали работу ее машины. Тот, кто находился на корме, продолжал все так же сидеть. Руки его беспрестанно двигались, словно занятые каким-то делом. Поминутно он поднимал голову и смотрел на нас, стараясь на глаз прикинуть разделявшее нас расстояние. Наш катер неумолимо приближался к «Авроре». Джонс закричал, приказывая Смиту остановиться, но тот лишь еще энергичнее замахал лопатой. Хотя он, конечно, понимал всю бессмысленность попытки уйти от нас. Прошло несколько минут, и между нами было уже не более полутора десятков метров. Наши катера с бешеной скоростью неслись по Темзе, рассекая воду и оставляя за собой молочную пену. Река на этом участке была пустынна: по ее правому берегу тянулась равнина Баркинглевел, слева – угрюмые и мрачные Пламстедские топи. Услышав голос инспектора тот, что сидел на корме, вскочил и, потрясая в воздухе кулаками, начал грубым и сиплым голосом изрыгать на нас проклятия. Высокий и кряжистый, он стоял, широко расставив ноги, и я сразу увидел, что вместо одной из них у него была деревяшка. Она начиналась у самого бедра. При звуках его злобного голоса лежащая у его ног неподвижная масса вдруг зашевелилась и начала приподниматься. Вскоре эта бесформенная груда неожиданно превратилась в очень маленького, если не крошечного чернокожего человечка. Мне, достаточно поскитавшемуся по странам и континентам, таких лилипутов видеть не приходилось. Голова его, покрытая курчавым, всклокоченными волосами, была уродливо-бесформенной. Заметив, что Холмс уже держит в руке револьвер, я тоже вытащил из кармана свой. Дикарь пристально смотрел на нас. Одетый то ли в балахон, то ли в одеяло, весь он не был нам виден. Открытым оставалось только часть его лица, но и этого, полагаю, оказалось бы вполне достаточно, чтобы увидевшему это создание неделю снились кошмары. Никогда я не встречал более мерзкой и злобной физиономии. Черты ее, от природы искаженные звериной ненавистью и жестокостью, внушали панический ужас. Губы злобного карлика, толстые, вывернутые наружу, обнажали крупные кривые зубы, рот был оскален в звериной гримасе.

– Если он поднимет руку, немедленно стреляйте, – предупредил меня Холмс.

Теперь нас разделяло не более пяти метров. Я мог отчетливо разглядеть фигуры находящихся в «Авроре» людей. Они словно застыли на своих местах: высокий – широко расставив ноги, а свирепый жуткий карлик – переминаясь, трясясь и хрипя от злобы. В свете фонаря я заметил угрожающий блеск его глаз и слышал звериное клацанье желтых зубов.

Нам повезло, что мы видели его, ибо, взвизгнув, он с необыкновенной быстротой сунул руку за пазуху, вытащил какой-то деревянный предмет, издали напоминающий школьную линейку, и поднес его ко рту. Мы с Холмсом нажали на курки почти одновременно. Грянули выстрелы, и карлика отбросило в сторону. Из горла его донесся захлебывающийся кашель, и, нелепо взмахнув руками, дикарь рухнул за борт, в стремительно уходящий поток. Лишь на миг, проносясь мимо него, мы увидели в воде его перекошенное злобой лицо. Даже в смертной муке оно остался таким же жестоким и устрашающим. В тот самый момент, когда карлик упал в реку, человек с деревянной ногой бросился к рулю и навалился на него, направляя катер к южному берегу Темзы. Места там были дикие и безлюдные, лунный свет отражался на мутной поверхности болота, где в затхлой стоячей воде плавали пятна гниющих растений. Раздался глухой удар, «Аврора» на полном ходу врезалась в топкий берег. Нос катера взмыл вверх и с глухим шлепком опустился, корма же его находилась в воде. Преступник выскочил на берег, но деревяшка его сразу же увязла в болоте. Силясь вытащить ее, он все глубже погружался в топь. Когда мы подплыли к берегу, он отчаянно боролся за жизнь, в бессильно ярости ударяя кулаками по затхлой воде и крича проклятия. Но страшная трясина, словно издеваясь над его тщетными попытками, продолжала засасывать его в свою топкую муть. Вытащить его мы смогли только с помощью веревки. Молча, мы бросили ему конец ее, он обвязался, и мы вытянули его, как рыбу, громадную и хищную. Оба Смита, отец и сын, потупившись, стояли на своем катере. Мы приказали им перейти на наш катер, и они послушно направились к нам. Затем мы привязали к корме нашего катера «Аврору», на палубе которой стоял объемистый ларец ручной индийской работы. В нем и находилось то самое сокровище Агры, что принесло столько бед и семейству Шолто, и многим другим. Ключа к нему не было. Мы осторожно перенесли довольно увесистый ларец к себе на полицейский катер и медленно поплыли вверх по реке. Джонс включил прожектор и стал обшаривать им поверхность воды, но островитянина не обнаружил. Злобное дикое существо, нежеланный гость наших берегов, исчез в волнах Темзы. Тело его покоилось на тинистом дне реки.