– У него твердое сердце, – снова раздался голос. – Но умеете ли вы, брат, терпеть боль?

– Не хуже других.

– Тогда испытайте его, – приказал голос.

Макмердо едва удержался, чтобы не вскрикнуть: жгучая мучительная боль пронзила его руку, столь сильная и внезапная, что он едва не потерял сознание. Закусив губу, он напряг руки и подавил боль.

– Я мог бы вытерпеть и худшее, – произнес он.

На этот раз в раздавшихся одобрительных голосах послышалось восхищение. Кто-то даже похлопал Макмердо по плечу, затем с него сняли капюшон. Щурясь от света и стараясь изобразить на лице улыбку, Макмердо смотрел на братьев.

– Теперь последнее, брат Макмердо, – продолжил Макгинти.

– Только что вы дали клятву хранить в тайне все, что вам станет известно и хранить верность нашему братству. Сознаете ли вы, что в случае её нарушения вас ждет неминуемая смерть?

– Да, – ответил Макмердо.

– В таком случае, именем ложи триста сорок один города Вермиссы вы становитесь её членом, обладаете равными с нами привилегиями и имеете право участвовать во всех обсуждениях. А теперь прошу всех к столу. Брат Скэнлэн, побудьте сегодня барменом, угостите нас.

Макмердо одел принесенный пиджак, но прежде рассмотрел правую руку, от которой еще пахло паленым. Там, чуть пониже предплечья, стояло тавро – круг, а в центре его треугольник. Свежая рана выглядела ужасно и сильно болела, но Макмердо, не отводя глаз, внимательно рассматривал её. Кое-кто из стоявших рядом с Макмердо братьев закатали рукава и показали ему такие же отметины. Круг с треугольником в центре – таков был знак ложи, в которую Макмердо только что вступил.

– У всех нас стоят такие же знаки, – пояснили Макмердо. – Только, нужно признаться, не все выдержали испытания с таким же мужеством.

– Да ну что вы, – ответил Макмердо и усмехнулся. – Вы мне просто льстите. – Дорого давался ему этот раскованный тон, ибо боль была просто дикой.

Церемония инициации закончилась вместе со спиртными напиткам, после чего братство приступило к обсуждению текущих дел. Макмердо, привыкший к неформальным заседаниям чикагской ложи, раскрыв глаза от изумления, следил за происходящим. Но еще больше поразила его финальная часть собрания.

– Итак, переходим к рассмотрению важнейших вопросов, – сообщил братьям Макгинти. В перечне вопросов первым у нас стоит ознакомление с письмом от управителя области Уиндла из двести сорок девятой ложи. Вот что он нам пишет:

«Уважаемый сэр, следовало бы поработать с Эндрю Рэймом, одним из владельцев шахты «Рэй и Стермеш», Вы наверняка помните, что после того патрульного, которым прошлой осенью занимались наши братья, за вашей ложей образовался должок. Пришлите в распоряжение казначея нашей ложи Хиггинса, адрес которого вы знаете, пару надежных парней.

Ваш брат по воле – Дж. В. Уиндл».

– Уиндл никогда не отказывал нам, он всегда откликался на наши просьбы и присылал своих ребят. Не следует и нам отказывать ему, – Макгинти помолчал, обводя зал злобными бесцветными глазами. – Есть желающие выполнить «работу»? – спросил он.

Несколько молодых людей разом подняли руки. Мастер с одобрительной улыбкой посмотрел на них.

– Ты подойдешь. Тигр Кормак. Действуешь ты отважно, решительно… Храбрец… И ты тоже, Уилсон, годишься.

– Только у меня нет револьвера, – сказал Уилсон, совсем еще мальчишка.

– Идешь на первое дело, не так ли? Что же, все мы когда-то получали крещение кровью. Завидую тебе, прекрасное начало пути. А револьвер, конечно, для тебя найдется. Приходи в понедельник он будет ждать тебя.

– Награда какая-нибудь будет? – спросил Кормак, коренастый смуглый молодой человек свирепого вида, за особую жестокость при расправах заслуживший себе кличку «тигр».

– Не заботьтесь о награде, брат, «работайте» ради чести. Впрочем, по окончанию работы на дне шкатулки для вас найдется несколько лишних долларов.

– А что сделал этот Рэй? – поинтересовался молодой Уилсон.

– Тебя не должно интересовать, что он сделал, парень. Он осужден – и это все, что тебе требуется знать. Твое дело выполнить их приказ так же безукоризненно, как если бы он исходил от меня. Кстати сказать, мы попросили двоих братьев из мертонской ложи приехать к нам «поработать».

– Кто такие? – раздался чей-то голос.

– Признак мудрости – не любопытство, а вера. Меньше знаешь – больше доверяешь. Не волнуйтесь, ребята вполне надежные и «работу» выполнят чисто.

– И очень вовремя, – в разговор вмешался Тэд Болдуин. Голос его дрожал от злобы. – Народ здесь совершено распустился. Смотрите, что делается – только за последнюю неделю начальник участка Блэйкер уволил троих наших. Моя б воля, я б ему устроил…

– И что б ты ему сделал? – прошептал ему на ухо Макмердо.

– Хорошенько угостил бы его свинцом. Барабана не пожалел бы, – громко смеясь, ответил он. – Ну, как, мистер, нравятся вам наши порядки? – он вызывающе посмотрел на Макмердо.

Преступная душонка Макмердо уже вполне впитала в себя дух насилия, царившую на сборище. В атмосфере убийств он чувствовал себя как рыба в воде.

– Ваши порядки мне вполне по душе, – ответил он. – Здесь у вас самое место для смелых ребят.

Сидевшие рядом братья согласно закивали, а кое-кто и зааплодировал.

– Эй, что там у вас? – воскликнул мастер ложи, тряхнув нечесаной гривой.

– Наш новый брат говорит, что ему по нраву наши порядки, – прозвучал ответ.

Макмердо поднялся.

– Почтенный мастер, – заговорил он, кланяясь, – я хотел сказать, что если вам понадобится смелый человек, я почел бы за честь помочь ложе.

На этот раз зал просто-таки взорвался аплодисментами. Казалось, над ложей вновь встает солнце и только старейшим из братьев показалось, что новичок прогрессирует слишком уж быстро.

– Мне кажется, – заговорил секретарь ложи Харрауэй, злобного вида старик с длиннющей седой бородой, – что наш новый брат немного торопится. Помогать ложе – высшая честь, которую нужно заслужить.

– Именно это я и хотел сказать, – Макмердо снова поклонился. – Я полностью отдаю себя в руки ложи.

– Потерпи немного, брат. Твое время скоро придет, – заметил Макгинти. – Мы видим, что ты человек смелый и не замедлим поручить тебе «работу». А её в здешних местах на всех хватит. Кстати, есть одно маленькое дельце, сегодня вечером, в котором и ты тоже можешь поучаствовать. Если, конечно, имеешь желание.

– Маленькое? – задумчиво повторил Макмердо. – Пожалуй, уж лучше я подожду чего-нибудь более крупного.

– Как хочешь. Но, в любом случае, можешь прийти сегодня посмотреть, чего мы добиваемся от местных жителей. Я сообщу об этом позже, – сказал Макгинти, заметив вопросительные взгляды. А пока давайте еще обсудим пару вопросов. Прежде всего, давайте послушаем, как обстоят наши финансовые дела. Нам нужно определить пенсию вдове Карнавей, её муж, наш брат, погиб, защищая честь ложи. Грех, если бедная вдова будет нуждаться.

– Джима застрелили в прошлом месяце, когда он напал на Честера Вилкокса, – пояснил Макмердо его сосед.

– Сейчас наши финансовые дела идут как нельзя лучше, – заговорил казначей ложи, раскрывая бухгалтерскую книгу. – Фирмы щедро расплачиваются с нами. Макс Линдер прислал пятьсот долларов, Уокеры сто, но я позволил себе от лица ложи вернуть их обратно и попросил прислать пятьсот. Если Уокеры не ответят к среде, у них испортится кое-что из оборудования. Помните, в прошлом году нам пришлось спалить их дробилку, только после этого они сделались более благоразумными. Что еще… Да, западное отделение угольных компаний также прислало взнос. Так что мы можем выполнять наши финансовые обязательства.

– А как там ведет себя Арчи Свиндон?

– Он продал свой участок и уехал. Старый черт оставил записку, в которой написал, что скорее станет бродягой, чем заплатит нам. Его счастье, что мы получили записку после того, как он уехал. Этот мерзавец никогда больше не покажется здесь.

Сидевший напротив председателя пожилой человек с мягкими, добрыми чертами и чисто выбритым лицом поднялся и произнес:

– Позвольте вас спросить, уважаемый казначей: а кто именно купил собственность нашего недовольного беглеца?

– Здесь нет секретов, брат Моррис. Собственность Свиндона приобретена местной железнодорожной компанией.

– А кому теперь принадлежит шахты Тодмана и Ли?

– Той же компании, брат Моррис.

– Теперь скажите, кто владелец предприятий ныне покойных Менсона, Шумана, Ван Дебера и Артвуда?

– Их скупила западная Гилмертонская угольная компания.

– Брат Моррис, какое это имеет отношение к нашему разговору? – возмутился председатель. Тот ли владелец или этот – никакой разницы, компании-то все остались здесь.

– При всем моем уважении к вам, почтеннейший председатель, я вынужден с вами не согласиться. Вот уже десять лет, как мы с вами совершаем грубую ошибку: выбиваем из Вермиссы мелких владельцев. Их собственность переходит в руки мощных, сильных компаний, директорат которых находится далеко отсюда, в Филадельфии и Нью-Йорке. Влияния на них мы оказать не можем. Ну что толку, если мы убьем пару-тройку мастеров или начальников участков? На их место пришлют новых. А денег мы от них не добьемся. Мы рубим сук, на котором сидим, уважаемый председатель. Большие компании опасны, они способны наводнить здешние места полицейским и сделать нашу жизнь невыносимой. Наша опора – мелкие собственники, они и платят охотней, и беды от них никакой, потому что они не обладают властью. Уважаемый председатель, если мы и дальше будем продолжать вышибать отсюда мелких предпринимателей, постепенно вся собственность перейдет в руки больших компаний, которые ничего не пожалеют, чтобы сжить нас со света.

При всей мягкости манер и изложения речь Морриса была воспринята остальными братьями с нескрываемой тревогой. Лица присутствующих помрачнели, в голосах некоторых из громил послышался испуг. Привыкшие к безнаказанности, они всегда гнали от себя мысль о том, что когда-то им придется отвечать за свои злодеяния. И вдруг они совершенно явственно ощутили, что над ними навис карающий меч возмездия.