— Ну конечно, Роджер все знал,— обратилась Эйлин к Спенсеру.

Она смотрела на него со снисходительной улыбкой, словно он не сразу понимал. Как она это разыгрывала!

— Почему же вы назвали неверную дату? — сухо спросил он.— Почему вы сказали, что человек пропал без вести в сороковом году, когда это произошло в сорок втором? Почему вы носите этот медальон, если он не был вам подарен, и все время подчеркиваете, что кто-то вам его подарил?

— Вероятно, я находилась в полусне,—тихо ответила Эйлин,— Или, вернее сказать, в кошмаре. Многие мои друзья погибли от бомбежек. Если тогда кому-нибудь говорили «спокойной ночи», то это звучало как прощание навсегда. Так часто бывало. Еще тяжелее было прощаться с солдатом. Всегда погибали самые милые, самые порядочные.

Я молчал, Спенсер тоже. Эйлин посмотрела на медальон, лежавший перед ней на столе, потом взяла его и снова прикрепила к цепочке на шее.

— Знаю, я не имею права подвергать вас допросу,-— медленно проговорил Спенсер.— Оставим это! Марлоу придал значку и венчанию слишком большое значение. На один момент он действительно поставил меня в тупик,

— Мистер Марлоу,— тихо заметила Эйлин,— любит делать из пустяков большие дела. Но когда речь идет о действительно важном деле — например о спасении человеческой жизни,— то он стоит на берегу озера и глазеет на моторную лодку.

— И вы больше не видели Пола Марстона? — спросил я.

— Как я могла его видеть, когда он погиб?

— Вы же точно этого не знаете. От Красного Креста не было сообщения о его смерти. Он ведь мог находиться в плену.

Эйлин вдруг взяла себя в руки.

— В октябре 1944 года,— медленно проговорила она,— Гитлер дал приказ передать гестапо всех пленных из спецкоманд. Я и все мы знали, что это означает.—Она снова сделала над собой усилие и обратилась ко мне: — Вы ужасный человек! Вы заставляете меня заново переживать все это, чтобы наказать меня за маленькую невинную ложь. Представьте же себе, что человек, которого вы любите, попал им в руки и вам известно, что с ним произойдет! Разве так удивительно, что мои воспоминания были не совсем верными?

— Мне нужно что-нибудь выпить,—заявил Говард.—. Обязательно чего-нибудь выпить.

Эйлин хлопнула в ладоши, и Канди, как всегда, появился словно ниоткуда. Он вежливо склонился над Спенсером.

— Что бы вы хотели, сеньор Спенсер?

— Чистого виски, только крепкого! — ответил тот.

Канди прошел в угол и выдвинул бар из стены. Потом достал бутылку, налил в бокал изрядную порцию и поставил его перед Спенсером. Сделав это, он повернулся и собрался уходить.

— Канди,— тихо сказала Эйлин,— может быть, мистер Марлоу тоже хочет выпить.

— Нет, спасибо,— сказал я.— Мне не надо.

Канди фыркнул и вышел. Снова наступила пауза. Спенсер выпил половину, поставил бокал на стол и закурил сигарету. Он, не глядя, обратился ко мне:

— Миссис Эд или Канди могут довезти меня до Беверли-хилл. Или я возьму такси. Я полагаю, что вы уже сказали все, что хотели.

Я сложил заверенную копию брачного свидетельства и сунул ее в карман.

— Вы на самом деле хотите все это так оставить?— спросил я его.

— Всё этого хотят,

— Хорошо.

Я встал.

— Кажется, я совершил глупость, пытаясь действовать таким путем. Как крупный издатель, вы должны быть умным человеком — если для вашей профессии требуется ум. Вы должны понять, что я не приехал бы сюда ради пустяков. Я раскопал эту старую историю и потратил на это собственные деньги не затем, чтобы просто схватить кого-либо за горло. Я не стал бы выяснять прошлое Пола Марстона из-за того, что его убили в гестапо, или из-за того, что миссис Эд носит фальшивый медальон. Я сделал это не из-за того, что она переврала даты, не из-за ее поспешного брака с ним. Я ничего не знал, кроме его имени. Откуда, вы думаете, я его узнал?

— Наверно, кто-нибудь назвал вам его имя,— ответил Спенсер.

— Правильно, мистер Спенсер. Некто, встретившийся с ним в Нью-Йорке после войны, а позже видевший его с женой у Чейзена.

— Марстон довольно распространенная фамилия,— заметил Говард и приложился к бокалу. Я снова сел,— Вероятно, Пол Марстон не один на свете. В телефонном справочнике Нью-Йорка, например, есть 19 Говардов Спенсеров.

— Совершенно верно. Но как вы думаете, у скольких Полов Марстонов было ранено взрывом снаряда лицо и остались шрамы от небрежно сделанной операции?

Спенсер умолк, слышно было его дыхание. Он вынул носовой платок и вытер виски.

— Сколько, по вашему мнению, Полов Марстонов во время войны могли спасти в Норвегии жизнь двум отчаянным азартным игрокам, некоему Менди Менендецу и Рэнди Стару? Они оба еще ворочают делами и имеют хорошую память. Можете спросить их, если хотите. Почему мы должны продолжать разговор, Спенсер? Да потому, что Пол Марстон и Терри Ленокс — одна и та же личность. Это доказано, и никаких сомнений быть не может.

Я почувствовал укол чем-то острым в затылок. Я нагнулся вперед и оглянулся. Сзади меня стоял Канди с ножом в руке. Его смуглое лицо окаменело, но в глазах было мрачное, незнакомое выражение.

— Вы устали, амиго,— нежно сказал он.— Я приготовлю вам выпить, хорошо?

Канди защелкнул нож, и тот исчез в боковом кармане его пиджака. Он бесшумно отошел.

Только теперь я посмотрел на Эйлин. Она сидела, нагнувшись вперед и крепко сжав руки. Когда она стала говорить, ее голос доносился словно издалека, будто механический голос по телефону сообщал точное время, нисколько не изменяя интонаций.

— Однажды я его увидела, Говард, только один раз. Я с ним не разговаривала. Он страшно изменился. Его волосы поседели, а лицо уже не было прежним. Но я его, конечно, узнала, он меня тоже. Мы посмотрели друг на друга, и больше ничего не было. Потом он вышел из комнаты, а на следующий день исчез из своего дома. Его и ее я видела у Лорингов, ранним вечером. Вы тоже там были, Говард, и Роджер там был. Я полагаю, вы тоже его видели.

— Мы были друг другу представлены,—сказал Спенсер.— Я знал, на ком он был женат.

— Линда Лоринг сказала мне, что он просто исчез. По какой причине, она не говорила, но никакой ссоры не было. Через некоторое время та женщина развелась с ним, но еще позже я узнала, что она снова нашла его и они снова поженились. Бог знает почему. Думается мне, что он сидел без денег, и это явилось главной причиной. Он знал, что я замужем за Роджером. Мы были потеряны друг для друга.

— Почему? — спросил Говард.

Канди молча поставил передо мной бокал бурбона. Он вопросительно посмотрел на Говарда, но тот покачал головой. Канди удалился, никто не обращал на него внимания. Он был подобен рабочему по реквизиту на спектакле в китайском театре, который переставляет предметы на сцене, а актеры и публика не замечают его.

— Почему?— повторила Эйлин,—Ах, этого вам не понять. То, что было между нами, безвозвратно прошло. Это нельзя было восстановить. Я обманывала саму себя, когда надеялась снова найти его —такого же сильного, молодого и неиспорченного. Я нашла мужа этой рыжей твари, и мне стало противно. В то время я уже знала, что между ней и Роджером что-то было. Я не сомневаюсь, что Пол это тоже знал. И Линда Лоринг тоже, она сама немного распутная. Такие уж они все в этой семье. Линда спросила меня, почему я не разведусь с Роджером и не вернусь к Полу. После того как он побывал в объятиях, в которых побывал и Роджер? Нет, спасибо! Для этого требовалось немного больше вдохновения. Роджера я могла простить: он пил и не соображал, что делает. Он был озабочен своей работой и сам себя ненавидел за то, что работает только ради денег. Он был слабохарактерный, неуравновешенный, в разладе с самим собой. Для меня он был просто мужем, а Пол для меня — все или ничто. Под конец он стал ничем.

Я выпил глоток из бокала. Спенсер свой уже осушил. Он царапал ногтем материю на кушетке, забыв про стопу бумаги, лежащую перед ним,— этот незаконченный роман известного писателя.

— Я бы не сказал, что он был ничем,— возразил я.

Эйлин подняла взор и неуверенно посмотрела на меня, затем снова опустила глаза.

— Меньше чем ничем,— иронически сказала она.— Он знал, что она собой представляла, и все же женился на ней. А потом убил ее, удрал и покончил с собой.

— Он не убивал ее, и вы это знаете,— заявил я.

Эйлин гибким движением выпрямилась и пристально посмотрела на меня ничего не выражающими глазами. Спенсер пробормотал про себя что-то неразборчивое.

— Ее убил Роджер,— сказал я,— И вы это тоже знаете.

— Он вам признался в этом? — тихо спросила Эйлин.

— В этом не было необходимости. Но он несколько раз намекал на это. Когда-нибудь он обязательно сказал бы об этом мне или кому-либо другому. Его терзало сознание того, что он не может на это решиться.

Эйлин покачала головой.

— Нет, мистер Марлоу, не это терзало его. Роджер не помнил, что убил ее. Его сознание было полностью отключено. Он знал, что нечто произошло, и пытался восстановить это в памяти, но безуспешно. Шок загасил его память. Может быть, когда-нибудь он вспомнил бы это, возможно, он вспомнил в последние минуты своей жизни, но не раньше. Не раньше.

— Этого же просто не бывает, Эйлин,— пробурчал Говард.

— Нет, бывает! — возразил я.— Мне известны два хороших примера. В одном случае человек так напился, что ничего не соображал. Он убил женщину, которую подцепил в баре. Задушил ее платком, который был на ней, заколотый красивой булавкой. Она привела его к себе домой, и что там случилось — не знаю. Но когда нашли ее труп и полиция поймала этого типа, то булавка эта находилась в его галстуке, а он не имел никакого понятия, где он ее взял.