— В ней было какое — то безумие. Она, может быть, все равно его убила бы.

— Может быть.

— Ну, расслабьтесь вы немного. Пойдем выпьем где — нибудь в тишине и прохладе.

— Времени нет, сеньор Майоранос.

— Мы ведь когда — то дружили, — печально сказал он.

— Разве? Я забыл. По — моему, это были какие — то другие люди. Постоянно живете в Мексике?

— О, да. Я и приехал — то незаконно. И всегда здесь жил незаконно. Я вам сказал, что родился в Солт — Лейк — Сити. В Канаде я родился, в Монреале. Скоро получу мексиканское гражданство. Для этого нужен только хороший адвокат. Мне всегда нравилось в Мексике. Пойти к Виктору выпить «лимонную корочку» не составит большого риска.

— Забирайте свои деньги, сеньор Майоранос. Слишком на них много крови.

— Вы же бедняк.

— А вы откуда знаете?

Он взял купюру, растянул ее между тонкими пальцами и небрежно сунул во внутренний карман. Прикусил губу. Зубы, как у всех людей с темной кожей, казались очень белыми.

— В то утро, когда вы повезли меня в Тихуану, я не мог вам ничего рассказать. Я дал вам шанс позвонить в полицию и выдать меня.

— Я не обижаюсь. Уж такой вы человек. Очень долго я не мог вас раскусить. В вас было много хорошего, приятные манеры, но при этом что — то мне мешало. У вас были принципы, и вы их соблюдали — но чисто личные. Они не имели отношения ни к этике, ни к совести. Вы были славный парень — по природе славный. Но с бандитами и хулиганьем вам было так же уютно, как с честными людьми. Если эти бандиты прилично говорили по — английски и умели вести себя за столом. Мораль для вас не существует. Не знаю, война ли это с вами сделала, или вы родились таким.

— Не понимаю, — сказал он. — Ей — богу, не понимаю. Пытаюсь вам отплатить, а вы мне не даете. Не мог я в то утро вам все рассказать. Вы бы тогда не согласились.

— Приятно слышать.

— Я рад, что вам хоть что — то во мне нравится. Я попал в передрягу.

Случилось так, что некоторые мои знакомые умели выпутываться из передряг.

Они были у меня в долгу за то, что произошло на войне. Может быть, тогда единственный раз в жизни я сразу поступил правильно, инстинктивно, как мышь.

И когда я к ним обратился, они откликнулись. Причем бесплатно. Думаете, Марлоу, на всех, кроме вас, висит ярлычок с ценой?

Он перегнулся через стол и взял у меня сигарету. На лице у него под густым загаром проступил неровный румянец. Шрамы резко выделялись. Я смотрел, как он достает из кармана шикарную газовую зажигалку и прикуривает.

На меня опять пахнуло духами.

— Приличный кусок души вы у меня отхватили, Терри. Расплачивались улыбкой, кивком, приветственным жестом, нашими тихими выпивками в тихих барах. Славно это было, пока не кончилось. Пока, амиго. Не стану говорить «до свидания», Я уже с вами попрощался, когда для меня это кое — что значило.

Когда было грустно, одиноко и безвозвратно.

— Слишком поздно я вернулся, — сказал он. — На пластические операции уходит много времени.

— Вы бы вовсе не вернулись, если бы я вас оттуда не выкурил.

Внезапно у него в глазах блеснули слезы. Он быстро надел темные очки.

— Сомневался я тогда, — произнес он. — решиться не мог. Они не хотели, чтобы я вам рассказал. Я, просто не мог решиться.

— Не волнуйтесь, Терри. За вас всегда кто — нибудь решит.

— Я служил в коммандос, приятель. Туда просто так не берут. Я был тяжело ранен, и у этих нацистских врачей мне не сладко пришлось. Что — то во мне от этого изменилось.

— Это я все знаю, Терри. Вы очень милый парень во многих отношениях. Не мне вас судить. Я этим никогда и не занимался. Просто вас здесь больше нет.

Вы давно уехали. У вас красивый костюмчик, духи хорошие, и вы элегантны, как пятидесятидолларовая шлюха.

— Да это все игра, — сказал он почти с отчаянием в голосе.

— От которой вы получаете удовольствие, верно?

Углы губ у него дрогнули в горькой улыбке. Он энергично и выразительно пожал плечами, как латиноамериканец.

— Конечно. Только играть и остается. Больше ничего. Здесь… — он постучал себя по груди зажигалкой, — здесь пусто. Все, Марлоу. Все давно кончилось. Что ж — наверно, пора закругляться.

Он встал. Я встал. Он протянул худую руку. Я ее пожал.

— Пока, сеньор Майоранос. Приятно было с вами пообщаться — хоть и недолго.

— До свидания.

Он повернулся, пересек комнату и вышел. Я смотрел, как закрылась дверь.

Слушал, как удаляются его шаги по коридору, выложенному поддельным мрамором.

Скоро они стали стихать, потом умолкли. Я все равно продолжал слушать.

Зачем? Может быть, я хотел, чтобы он внезапно остановился, вернулся и уговорами вывел меня из этого состояния? Но этого он не сделал. Я видел его в последний раз.

Ни с кем из них я никогда не встречался — кроме полицейских. Способа распрощаться с ними навсегда еще не придумали.

Обратный ход

Глава 1

Голос в трубке казался резким и властным, но я все равно не мог разобрать слов спросонья, да и трубка была почему — то вверх ногами. Распутав наконец провод, я повернул трубку и сказал: «Алло».

— Алло, вы меня слышите? Я говорю, что я — Клайд Амни, адвокат.

— Не знаю я никаких Амни, ни адвокатов, ни прочих.

— Это вы будете Марлоу?

— Кем же мне еще быть? — спросил я и глянул на часы. На них было 6.30 утра, не лучшее время для остроумных телефонных бесед.

— Не дерзи мне, парень.

— Простите, мистер Амни, но я не парень, увы. Я старый человек, усталый и сонный. Чем могу служить?

— Вы должны встретить в восемь утра скорый поезд «Супер Чиф», установить слежку за одной пассажиркой, узнать, где она сойдет, и отчитаться лично передо мной. Все ясно?

— Нет.

— Что — нет? — выпалил он.

— Я не могу решить, браться ли за дело, не зная всех фактов, — Меня зовут Клайд Ам…

— Не надо, — прервал я его. — А то у меня начнется истерика. Просто изложите факты. Может, вам лучше взять другого сыщика. Я никогда не служил в ФВР.

— Моя секретарша, мисс Вермильи, будет у вас в комнате через полчаса.

Она вас снабдит всей необходимой информацией. Она свое дело знает; надеюсь, что вы знаете свое.

— Знаю. Пришлите ее сюда после завтрака, ладно?

— Куда — сюда?

Я дал ему адрес своей берлоги на Юкка — авеню и объяснил, как добраться.

— Ладно, — нехотя согласился он, — но зарубите на носу: объект не должен заметить слежки. Это — непременное условие. Я представляю интересы влиятельной юридической конторы из Вашингтона, и они на этом настаивают.

Мисс Вермильи выдаст вам аванс и 250 долларов на расходы. Надеюсь, что вы проявите профессионализм. И давайте не тратить время на болтовню.

— Сделаю все, что в моих силах, мистер Амни.

Он повесил трубку. Я выбрался из постели, ополоснулся под душем, побрился и смаковал третью чашку кофе, когда раздался звонок в дверь.

— Я мисс Вермильи, секретарша Амни, — сказала она разбитным голосом.

— Входите пожалуйста.

Она была баба что надо. Белый плащ с поясом, без шляпки, копна ухоженных платиновых волос, сапожки под цвет плаща, складной зонтик, серо — голубые глаза, смотревшие на меня с презрением. Я помог ей снять плащ.

Пахло от нее чудесно, И ноги в чулках — паутинках были до самых плеч, я пялился на них вовсю, особенно когда она закинула ногу на ногу и потянулась сигаретой к моей зажигалке.

— «Кристиан Диор», — сказала она, запросто читая мои мысли. — Больше ничего не ношу. Да зажгите наконец.

— Сегодня на вас надето куда больше, — сказал я, чиркая зажигалкой.

— Сейчас не время для флирта.

— Когда вам было б удобней, мисс Вермильи? Она ответила ехидной улыбкой и, порывшись в своей сумочке, выудила коричневый конверт.

— Здесь вы найдете все, что вам может понадобиться.

— Ну уж и все.

— Кончай трепаться, болван. Я всю твою подноготную знаю. Почему, думаешь, Амни выбрал именно тебя? Это не он, это я. И хватит пялиться на мои ноги.

Я распечатал конверт. Внутри был другой, запечатанный, и два чека на мое имя. Один, на 250 долларов, был помечен: «Аванс в счет гонорара», а другой, на 200 долларов, — «Аванс в счет расходов».

— В расходах дадите отчет мне, — сказала мисс Вермильи, — а за выпивку платите из собственного кармана. Я все еще не распечатывал второго конверта.

— Почему Амни думает, что я возьмусь за дело, о котором ничего не знаю?

— Возьметесь. Ничего особенного от вас и не требуется, за это я ручаюсь.

— Мне от вас не поручительство нужно.

— Об этом мы как — нибудь потолкуем за рюмкой дождливым вечерком, когда я буду не слишком занята.

— Заметано.

Я распечатал второй конверт. В нем было фото девушки. Она держалась непринужденно, но это могла быть и привычка к позированию. Темные или рыжие волосы, широкий чистый лоб, серьезные глаза, высокие скулы, нервные ноздри, хранящие тайну уста. Тонкие, строгие черты лица. Грустное лицо.

— И на обороте, — сказала мисс Вермильи.

На обороте снимка было отпечатано:

«Имя: Элеонора Кинг. Рост: 163 см. Возраст: 29 лет. Волосы: темно — рыжие, густые, волнистые. Осанка прямая, голос низкий, выговор четкий, одевается хорошо, но не вычурно. Косметикой пользуется в меру. Шрамов нет.