Я встал и обошел вокруг кресла. Он следил за мной с холодным вниманием.

Я снова сел. Мне нужно было, чтобы чуть-чуть повезло. И даже не чуть-чуть, черт побери.

– О'кей, м-р Поттер, так что же дальше?

Он не слушал. Хитро погрузился в собственные мысли.

– Странная вещь – деньги, – продолжал он. – В больших количествах они обретают собственную жизнь, даже собственную совесть. Их власть становится очень трудно контролировать. Человек всегда был продажным животным. Рост населения, огромная стоимость войн, постоянное давление налогов – все это делает его еще более продажным. Средний человек устал и напуган, а усталый напуганный человек не может позволить себе роскошь иметь идеалы. Ему надо покупать еду для семьи. В наше время наблюдается катастрофический упадок личной и общественной морали. Как можно иметь людей высокого качества, если их жизнь основана на отсутствии качества? Качество несовместимо с массовым производством. Оно не нужно, потому что слишком долговечно. Вместо качества жизни предлагают стиль жизни – коммерческий обман, направленный на искусственное устаревание вещей. Массовое производство не могло бы каждый год продавать свои товары, если бы не заставляло то, что куплено в этом году, выходить из моды. У нас самые сверкающие кухни и самые белоснежные ванные в мире. Но в прелестной сверкающей кухне средняя американская домохозяйка не может приготовить еду, которая была бы не съедобна, а прелестная белоснежная ванная – прежде всего, склад дезодорантов, слабительных, снотворного и продуктов того жульнического бизнеса, который именуется косметической индустрией. Мы выпускаем самую прекрасную упаковку в мире, м-р Марлоу. То, что внутри – в основном отбросы.

Он вынул большой белый платок и коснулся им висков. Я сидел, разинув рот, размышляя, что же внутри у него самого. Он ненавидел все вокруг.

– Жарковато здесь для меня, – сказал он. – Я привык к более прохладному климату. Похож на передовицу, которая забыла, о чем в ней идет речь.

– Я понял, о чем речь, м-р Поттер. Вам не нравится то, что происходит в мире, и вы используете свою власть, чтобы отгородить себе уголок и жить в нем по возможности так, как жили, по вашим воспоминаниям, люди пятьдесят лет назад, до эры массового производства. У вас сто миллионов долларов, и все, что вы себе на них купили – это раздражение.

Он растянул платок за два конца, потом скомкал и запихал в карман.

– И что же? – отрывисто спросил он.

– Вот и все, больше ничего. Вам все равно, кто убил вашу дочь, м-р Поттер. Вы давно списали ее со счетов как негодный товар. Даже если Терри Леннокс ее не убивал, а настоящий убийца гуляет на воле, вам все равно. Вы не хотите, чтобы его поймали, потому что снова начнется скандал, будет суд, защита взорвет ваше уединение, и оно разлетится выше Эмпайр Стейт Билдинга.

Если, конечно, убийца не будет так любезен и не покончит с собой до суда.

Желательно на Таити, или в Гватемале, или посреди пустыни Сахара. Где-нибудь подальше, чтобы округ пожалел денег и не послал кого-нибудь проверить, что произошло.

Он внезапно улыбнулся, широкой грубоватой улыбкой, в которой было даже некоторое дружелюбие.

– Чего вы хотите от меня, Марлоу?

– Если это значит – сколько денег, то ничего. Я сюда не напрашивался.

Меня привезли. Я сказал правду о том, как познакомился с Роджером Уэйдом. Но он все-таки знал вашу дочь, и за ним все-таки числится агрессивность, хотя я ее не замечал. Вчера ночью он пытался застрелиться. Ему что-то не дает покоя. У него здоровенный комплекс вины. Если бы я искал, кого заподозрить, он вполне подошел бы. Я понимаю, что он всего-навсего один из многих, но других я не знаю.

Он встал. Огромный, как гора. И неласковый. Он подошел и остановился передо мной.

– Всего один телефонный звонок, м-р Марлоу, и вы лишитесь лицензии. Не идите против меня. Я этого не потерплю.

– Два телефонных звонка, и я окажусь в канаве, да еще затылка у меня будет не хватать. Он резко рассмеялся.

– Это не мои методы. Вероятно, при вашей причудливой профессии это, естественно, приходит в голову. Я уделил вам слишком много времени. Позвоню дворецкому, он вас проводит.

– Этого не требуется, – сказал я и тоже встал. – Я пришел, мне объяснили.

Спасибо за прием. Он протянул руку.

– Благодарю, что пришли. По-моему, вы довольно честный парень. Не лезьте в герои, молодой человек. От этого никакой прибыли.

Я ответил на рукопожатие. Зажал он мне руку, словно гаечным ключом.

Теперь он улыбался благосклонно. Он был Мистер Главный, победитель, все под контролем.

– Может быть, я как-нибудь обращусь к вам по делу, – сообщил он. – И не думайте, что я покупаю политиков или полицейских. Мне этого не приходится делать. До свидания, м-р Марлоу. Еще раз спасибо, что пришли.

Он стоял и смотрел, как я выхожу из комнаты. Едва я дотронулся до парадной двери, откуда-то из тени выскочила Линда Лоринг.

– Ну? – спокойно осведомилась она. – Как вы поладили с отцом?

– Прекрасно. Он объяснил мне про цивилизацию. То есть, как она выглядит с его точки зрения. Он еще даст ей посуществовать. Только пусть будет осторожна и не нарушает его личную жизнь. Иначе он, пожалуй, позвонит Господу Богу и отменит заказ.

– Вы безнадежны, – заявила она.

– Я? Это я безнадежен? Дорогая дама, присмотритесь к своему старику. По сравнению с ним я голубоглазый младенец с новенькой погремушкой.

Я вышел, Эймос ждал меня в «кадиллаке». Он отвез меня обратно в Голливуд. Я предложил ему доллар, но он не взял, Я предложил ему в подарок сборник стихов Т. С. Элиота. Он сказал, что у него уже есть.

Глава 33

Прошла неделя, а от Уэйдов не было никаких известий. Погода была жаркая и липкая, едкая пелена смога расползалась на запад до самого Беверли Хиллз.

С высоты холма Мулхоллэнд было видно, как она окутала город, словно болотный туман. Попав в смог, вы ощущали его вкус и запах, и от него щипало глаза.

Все кругом ходили злые. В Пасадене, куда укрылись привередливые миллионеры после того, как Беверли Хиллз был осквернен нашествием киношников, отцы города вопили от ярости. Смог был виноват во всем. Если канарейка отказывалась петь, разносчик молока опаздывал, болонку кусали блохи, а у старика в крахмальном воротничке случался сердечный приступ по дороге в церковь, все это было из-за смога. Там, где я жил, обычно ясно было ранним утром и почти всегда по вечерам. Иногда и целый день выдавался ясный, никто не понимал почему.

Именно в такой день – это оказался четверг – мне позвонил Роджер Уэйд.

– Как поживаете? Это Уэйд. – Голос у него был хороший.

– Прекрасно. А вы?

– Трезв как будто. Вкалываю в поте лица. Нам бы надо поговорить. И, по-моему, я вам должен деньги.

– Ошибаетесь.

– Ладно, как насчет ленча сегодня? Вы бы не выбрались к нам после двенадцати?

– Это можно. Как там Кэнди?

– Кэнди? – Он вроде как удивился. Видно, в ту ночь вырубился напрочь.?

Ах, да, он тогда ночью помогал вам уложить меня в постель.

– Именно. Заботливый паренек – когда захочет. А как м-с Уэйд?

– Тоже прекрасно. Поехала сегодня в город за покупками.

Мы повесили трубки, я посидел и покачался на своем вращающемся кресле.

Надо было мне спросить, как продвигается книга. А может быть, им чертовски надоели эти вопросы.

Через некоторое время мне опять позвонили, незнакомый голос.

– Это Рой Аштерфелт. Джордж Питерс сказал, чтобы я вам позвонил, Марлоу.

– А, да, спасибо. Вы тот парень, который был знаком с Терри Ленноксом в Нью-Йорке. Когда он называл себя Марстоном.

– Верно. Закладывал он тогда прилично. Но это тот самый, точно. Его ни с кем не спутаешь. Здесь я однажды видел его в ресторане Чейзена с женой. Я был с клиентом. Клиент знал их. К сожалению, имени клиента назвать не могу.

– Понимаю. Сейчас, наверно, это уже неважно. Как звали Марстона по имени?

– Погодите минутку, почешу в затылке. Ara, Фрэнк. Фрэнк Марстон. И вот еще что, если вас это интересует. На нем был значок британской армии. Знаете -"подстреленная утка" в их варианте.

– Понятно. И что с ним дальше стало?

– Не знаю. Я уехал на Запад. В следующий раз увидел его уже здесь, он женился на этой взбалмошной дочке Харлана Поттера. Но дальше вы знаете сами.

– Их обоих уже нет в живых. Но спасибо, что рассказали.

– Не за что. Рад помочь. Это вам что-нибудь дает?

– Абсолютно ничего, – сказал я, бесстыдно солгав. – Я никогда не расспрашивал про его жизнь. Однажды он сказал, что вырос в приюте. А ошибиться вы никак не могли?

– Эти седые волосы, лицо в шрамах – ну уж нет, братец. Я, конечно, могу забыть лицо, но не такое.

– А он вас здесь видел?

– Если видел, то ухом не повел. Я ничего другого и не ждал. Да и вообще мог меня запамятовать. В Нью-Йорке-то он всегда был налит до бровей.

Я еще раз поблагодарил, он ответил – не за что, рад был помочь, и мы повесили трубки.

Я немного поразмышлял под немузыкальное сопровождение уличного движения за окном. Шум был слишком сильный. Летом в жаркую погоду все звучит слишком громко. Я встал, закрыл окно и позвонил сержанту Грину из отдела по расследованию убийств. Он проявил любезность, оказавшись на месте.

– Слушайте, – сказал я, покончив с формальностями, – я узнал кое-что насчет Терри Леннокса, и это меня удивляет. Один мой знакомый знал его в Нью-Йорке под другим именем. Вы проверяли, где он служил в войну?

– Таких, как вы, ничем не проймешь, – раздраженно заявил Грин. – Сказано вам, не высовывайтесь. Это дело закрыто, заперто, припечатано свинцом и утоплено в море. Ясно?

– На прошлой неделе я встречался с Харланом Поттером в доме его дочери, в Беспечной Долине. Хотите проверить?

– И чем вы занимались? – язвительно осведомился он. – Даже если допустить, что это правда.