— По-моему, вы ошибаетесь, — сказал я. — Я Терри Леннокса хорошо знал. Он давно уже махнул на себя рукой. Если бы его привезли сюда живым, он позволил бы им делать, что хотят. Признался бы в непредумышленном убийстве.
Лонни Морган покачал головой. Я заранее знал, что он скажет.
— Это не прошло бы. Если бы он ее застрелил или череп проломил — тогда да. Но слишком уж это было по-зверски. У нее лицо разбито в кашу. В лучшем случае его обвинили бы в убийстве второй степени, и то галдеж бы поднялся.
Я сказал:
— Может, вы и правы.
Он снова взглянул на меня.
— Значит, вы его знали. Верите во все это?
— Я устал. Мозги не ворочаются.
Наступило долгое молчание. Потом Лонни Морган спокойно заметил:
— Будь у меня ума побольше, чем у простого газетчика, я бы решил, что он ее вовсе и не убивал.
— Тоже мысль.
Он сунул в зубы сигарету и прикурил, чиркнув спичкой о щиток. Молча затянулся. На худом его лице было сосредоточенное и хмурое выражение. Мы доехали до Лаврового Ущелья, я сказал ему, где свернуть с бульвара и где поворот на мою улицу. Машина взобралась в гору и остановилась у подножия лестницы.
Я вылез.
— Спасибо, Морган. Выпить хотите?
— В следующий раз. Вам, наверное, лучше побыть одному.
— Это я успею. На это время всегда есть.
— Вам надо с другом попрощаться, — произнес он. — Видно, это была настоящая дружба, раз вы дали из-за него упрятать себя за решетку.
— Кто это вам сказал? — Он слегка усмехнулся.
— Мало ли что я знаю, да напечатать не могу. Пока. До встречи.
Я захлопнул дверцу, он развернулся и покатил вниз. Когда хвостовые огни исчезли за поворотом, я вскарабкался по лестнице, подобрал газеты с порога и открыл себе дверь в пустой дом. Зажег все лампы и открыл все окна. Воздух был затхлый.
Я сварил кофе, выпил его и достал из банки пять сотенных бумажек. Они были туго свернуты и засунуты сбоку под кофе. Я походил взад-вперед с чашкой в руке, включил телевизор, выключил, посидел, постоял и снова сел. Проглядел газеты, накопившиеся на крыльце. Дело Леннокса сперва подавалось с помпой, но уже сегодня утром ушло с первых страниц. Была фотография Сильвии, а Терри не было. Был моментальный снимок с меня, о существовании которого я и не подозревал. «Частный детектив задержан для допроса». Было большое фото дома Ленноксов в Энсино. Псевдоанглийское строение, с огромной островерхой крышей, а на мытье окон, должно быть, уходило не меньше ста долларов. Оно стояло на бугре посреди участка акра в два, что для Лос-Анджелеса немало.
Был снимок и дома для гостей — миниатюрной копии большого здания. Его окружали густые деревья. Оба снимка были явно сделаны издалека, а потом увеличены. Фотографии того, что газеты именовали «комнатой смерти», не было.
Все это я видел раньше, в тюрьме, но теперь читал и смотрел другими глазами. Понять можно было одно — что убили богатую и красивую женщину и что прессу близко не допускали. Значит, влияние старика было пущено в ход уже давно. Уголовные репортеры, конечно, скрежетали зубами, но впустую. Все сходилось. Если Терри дозвонился тестю в Пасадену в ту самую ночь, как ее убили, то вокруг дома был расставлен десяток охранников еще до того, как про убийство узнала полиция.
Не сходилось лишь одно — то, как именно ее убили. Ни за какие деньги я не поверил бы, что Терри мог такое сделать.
Я выключил свет лампы и сел у открытого окна. В листве пересмешник выдал несколько трелей и, очень довольный собой, отошел ко сну. У меня зачесалась шея, тогда я побрился, принял душ и лег. Я лежал на спине, вслушиваясь в темноту, словно вдали зазвучит голос спокойный и терпеливый, который все объяснит. Голоса не было, я знал, что и не будет. Никто не собирался объяснять мне дело Леннокса. Да это было и ни к чему. Убийца сознался и ушел из жизни. Даже предварительного слушания не будет.
Очень кстати — как выразился Лонни Морган из «Еженедельника». Если Терри Леннокс убил свою жену — прекрасно. Теперь его не нужно судить и вытаскивать на свет все некрасивые подробности. Если он ее не убивал — тоже прекрасно. Мертвец — лучший козел отпущения на свете. Он не будет оправдываться.
Глава 11
Утром я снова побрился, затем оделся, поехал своей обычной дорогой в город, поставил машину на обычном месте. Если служитель на стоянке и знал, что я теперь лицо известное, то скрыл это очень ловко. Я поднялся наверх, пошел по коридору и достал ключи от конторы. За мной наблюдал какой-то смуглый парень пижонского типа.
— Ты Марло?
— Ну?
— Будь на месте, — сказал он. — С тобой поговорить хотят. — Он отклеил спину от стены и удалился неспешной походкой.
Я вошел к себе и подобрал с пола почту. Часть лежала на столе, куда ее положила вечером уборщица. Распахнув окна, я вскрыл конверты и выбросил ненужное, то есть практически все. Переключив входной звонок на другую дверь, набил трубку и стал сидеть, ждать, не раздастся ли крик о помощи.
Я думал о Терри Ленноксе как-то отвлеченно. Он был уже далеко — седые волосы, лицо в шрамах, легкое обаяние и гордость на свой особый лад. Я его не судил, не анализировал — ведь не спрашивал я его раньше, как его ранило или угораздило жениться на Сильвии. Он был словно человек, с которым знакомишься на пароходе. Вроде бы хорошо узнаешь, но в то же время и не знаешь вовсе. И исчез он похоже — попрощались на пирсе, пока, старина, будем держать связь — но ты знаешь, что ни ты, ни он больше не объявятся. Очень возможно, что вы с ним никогда уже не встретитесь. А если и встретитесь, это будет абсолютно другой человек — член фешенебельного клуба. Как бизнес? Да неплохо. Хорошо выглядите. Вы тоже. Я в весе слишком прибавил. Ох, не говорите. Помните нашу поездку на «Франконии» (или как ее там?). Еще бы, прекрасно прокатились, правда?
Черта с два, прекрасно. Ты подыхал со скуки. Только потому и заговорил с соседом, что рядом не было никого поинтереснее. Может, и у нас с Терри Ленноксом так было? Нет, не совсем так. Во мне жила часть Терри. Я вложил в него время, и деньги, и три дня в каталажке, не говоря уже про хук в челюсть и удар по шее, который я чувствовал при каждом глотке. А теперь он умер, и я не мог вернуть ему его пять сотен. От этого я разозлился. Всегда злишься на мелочи.
Звонок в дверь и по телефону раздались одновременно. Я взял сперва трубку — звонок в дверь означал всего лишь, что кто-то вошел в мою тесную приемную.
— Мистер Марло? С вами будет говорить мистер Эндикотт.
Он подошел к телефону.
— Это Сюэлл Эндикотт, — представился он, будто не знал, что его чертова секретарша уже довела это до моего сведения.
— Доброе утро, мистер Эндикотт.
— Приятно услышать, что вас выпустили. Наверное, ваша идея — не оказывать сопротивления — оказалась правильной.
— Это не моя идея. Просто упрямство.
— Сомневаюсь, что вы снова услышите об этом деле. Но если услышите и вам понадобится помощь, дайте мне знать.
— Вряд ли. Он умер. Поди докажи, что мы с ним вообще встречались. Потом надо доказать, что я знал о преступлении. А потом — что он преступник и скрывается от закона.
Он прочистил горло.
— Может быть, — осторожно заметил он, — вам не сказали, что он оставил полное признание?
— Сказали, мистер Эндикотт. Я сейчас говорю с юристом. Разрешается ли мне произнести, что и подлинность, и правдивость этого признания тоже еще надо доказывать?
— Боюсь, что у меня нет времени для юридических дискуссий, — отрезал он. — Я улетаю в Мексику для выполнения довольно грустного долга. Догадываетесь, какого?
— Гм. Смотря кого вы представляете. Вы ведь так и не сказали, помните?
— Прекрасно помню. Ну, до свидания, Марло. Мое предложение о помощи остается в силе. Но позвольте дать вам еще и совет. Не будьте слишком уверены, что у вас все в порядке. Ваш бизнес очень уязвим.
Он повесил трубку. Я посидел минутку, не снимая руки с телефона и насупившись. Затем стер с лица хмурое выражение, встал и открыл дверь в приемную.
Возле окна сидел человек и листал журнал. На нем был серо-голубоватый костюм в еле заметную клеточку, на скрещенных ногах — черные мокасины, удобные, как домашние туфли — такие не протирают на каждом шагу дырки в носках. Белый платок был сложен квадратиком, и за ним виднелся краешек темных очков. Волосы у него были густые, темные и волнистые. Загорел он до черноты. Он вскинул на меня глаза, блестевшие, словно у птицы, и растянул в улыбке губы под ниточкой усов. Галстук у него был темно-коричневый, прекрасно вывязанный, рубашка сверкала белизной.
Он отбросил журнал.
— Ну и дерьмо печатают, — сообщил он. — Это я про Костелло читал. Многие знают насчет Костелло. Столько же, сколько я про Елену Прекрасную.
— Чем могу вам быть полезен?
Он неторопливо смерил меня взглядом.
— Ишь, Тарзан на красном самокате, — сказал он.
— Что?
— Ты, Марло, Тарзан на красном самокате. Потрепали они тебя прилично?
— Так себе. Вам до этого какое дело?
— А после звонка Олбрайта Грегориусу трогали тебя?
— Нет. После — нет. — Он быстро кивнул.
— Ну, ты и нахал — самого Олбрайта попросил вызволить тебя от этого жлоба.
— Я спрашиваю, какое вам до этого дело. Кстати, я не знаком с начальником полиции Олбрайтом и ни о чем его не просил. С какой стати ему за меня заступаться?
Он угрюмо уставился на меня. Потом медленно встал — грациозно, как пантера. Прошелся по комнате, заглянул в кабинет. Дернул в мою сторону подбородком и вошел туда. Такие парни всюду хозяева. Я вошел следом и закрыл дверь. Он стоял у окна, насмешливо обозревая помещение.
— Мелочь ты, — изрек он. — Совсем мелкая рыбешка. — Я сел на стол, ожидая, что будет дальше.
"Долгое прощание" отзывы
Отзывы читателей о книге "Долгое прощание", автор: Рэймонд Чандлер. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Долгое прощание" друзьям в соцсетях.