Но он только хмыкнул. Этот кретин, похоже, не знал, как вести себя в такой ситуации. Его плохо проинструктировали. Надо подтолкнуть джентльмена к более активным действиям!

Я выхватила из его губ сигарету и легким движением «перечеркнула» щеку. Сначала этот убогий схватился за обожженное место, потом занес кулак, чтобы ударить меня, но я опередила его, что есть силы стукнув носком своей туфли по голени.

Мужчина от боли запрыгал на одной ноге и стал честить меня на все лады. Я же подперла кулаками бока и принялась изображать из себя ревнивую супругу, заставшую неверного мужа на месте преступления. Возможно, со стороны это так и выглядело. Но, как мне кажется, никто на нас и не смотрел: наша «сценка» была частью шумного феерического карнавала, все «узоры» которого разглядеть мог разве что сам господь Бог!..

— Говорите, что вы должны были сделать с мистером де Шеном? — прошипела я в самое ухо «супруга».

Он, наконец, справился с болью и смотрел на меня с ненавистью.

— Я не знал, что вместо него придете вы...

— Говорите! — я занесла ногу для нового удара.

— Хорошо, я скажу, — парень, видимо, сдался. — Мне нужно было встретить этого господина и провести его в апартаменты шефа.

— Значит, сейчас вместо де Шена к шефу вы отведете меня. Меня!

Слегка прихрамывая, парень потащился из отеля на улицу. Я — за ним. Я слышала, как он бормочет себе под нос ругательства и проклятия, и улыбалась.

Шли мы недолго и свернули к зданию... ну уж, не знаю какого предназначения. Но это, наверняка, был один из самых красивых домов города. Мозаичный пол вестибюля был выложен из минералов, белоснежные стройные колонны взмывали на высоту полета голубя. Здесь было много роскоши, и если чего и недоставало, так это храмовой тишины. Безалаберное карнавальное действо плохо вписывалось в интерьер шикарных апартаментов: это выглядело так, как если бы леди нацепила на себя дешевую пластмассовую бижутерию, сработанную в китайских квартальчиках. Коридоры и лестницы были наполнены полуодетыми размалеванными людьми. Было много девушек в трико и майках телесного цвета — я поначалу решила, что они демонстрируют костюм Евы. Впрочем, у девушек были безупречные фигуры, а облегающая одежда делала из них воплощенное искушение. Редкий мужчина проходил мимо, опустив руки.

— Ну, и куда мы попали? — строго спросила я провожатого.

— На тусовку кипиджей.

— Экипажей? Никогда не думала, что на флоте работает столько девушек. Да здесь каждая вторая годится если не в «мисс Вселенная», то в «мисс Новый Орлеан»! А еще говорят:

женщина на корабле — плохая примета.

— Я не сказал «экипажей»!

Парень, кажется, опять выругался, но я пропустила все его эпитеты мимо ушей.

— Кипиджи — это те, кто участвует в организации карнавала, кто заводит публику.

— Теперь я все поняла. У вас плохая дикция.

— Или у вас плохой слух.

— Мы пришли сюда проверять свои органы чувств?

— Нет.

Он осторожно потрогал обожженную щеку и указал на лестницу:

— Надо подняться еще на один этаж. Уже почти пришли.

Вскоре мы оказались возле какой-то двери, мужчина с гвоздикой постучал условным стуком, вошел и жестом пригласил войти меня.

Я шагнула через порог.

Мой спутник закрыл дверь и замкнул ее на ключ.

Кажется, начинается что-то интересное. Я всегда готова к бою. Только кто я здесь: тореадор или бык? Нет, на последнюю роль я не соглашусь, да и по физическим данным эта роль — не моя.

В помещении находились и другие действующие лица, только я не могла понять, кто именно.

— Шеф, простите, но вместо де Шена я вынужден был привести ее, — провожатый указал кому-то, сидящему в кресле, на меня. — Она утверждает, что представляет интересы де Шена и готова на наши условия. Это ее слова.

— Чудеса! — раздался из кресла мурлыкающий голос. Впрочем, если этот человек был из породы кошачьих, то это, несомненно, был кот с одышкой.

Я увидела, что кресло медленно поворачивается. Тяжело опираясь на подлокотники, приподнялся и плюхнулся обратно в объятия плюша и поролона очень толстый, я бы сказала, пышный человек. В нем не было углов — одни овалы. Только взгляд его уколол меня, как игла.

— Чудеса... — повторил Большое Пузо более жестко, чем в первый раз.

Настала пора объяснений.

— Мистер Рауль де Шен обратился ко мне с просьбой помочь ему. Некто покушается на жизнь этого господина, а он даже не знает, почему, — я говорила четко и спокойно. — Если это шантаж, то надо назвать сумму и условия. Если это что-то другое, давайте откроем карты. Быть может, мистер де Шен нанес кому-то материальный ущерб или навредил в финансовых делах... Я здесь для того, чтобы выяснить это и уладить дело. Я обладаю всеми полномочиями...

Большое Пузо как будто и не слушал меня. Он ощупывал каждую косточку моего тела, каждую складку одежды. Он вспотел в своем усердии. Вытер лоб и сказал очень просто:

— Милая, как вас зовут?

— Мэвис Зейдлиц.

— Никогда еще ко мне не залетала такая глупая болтливая пташка.

Я осеклась и пробормотала:

— Так вот... Если вы... Мы можем...

— Питер! — властным голосом Большое Пузо позвал того, кто привел меня сюда. — Сделайте так, чтобы мисс немного помолчала. Ей удобнее будет молчать в связанном состоянии.

— Выполню с удовольствием.

— Но почему?.. — всполошилась я. — Мы же ни о чем не успели договориться! Если так пойдет...

— Питер, поторопитесь. И без крови.

Хозяин апартаментов — он же хозяин положения — сказал это так буднично, по-домашнему, что я онемела. Меня не испугал холодный ствол, упершийся в спину слева, где сердце. Меня потрясла собственная никчемность. Все усилия пошли прахом. Большое Пузо не принял меня всерьез и дал понять что я всего-навсего воробышек, залетевший прямо повару в котел. От одной мысли о провале мне стало не по себе. Я перестала сопротивляться. Я слышала, что Питер предупреждает: если я закричу, то он... и если я ударю его, то он... и если я попробую убежать, то он...

Мне было все равно, сделает из меня Питер мертвое тело или нет. Честное слово, меня это нисколько не занимало, зря Питер распинался.

Я дала этому мужлану все возможности привязать меня к стулу. Руки мои были заброшены за спинку стула и представляли благодаря веревке единое целое с этой красивой мебелью. Рот был завязан. Только глаза остались выполнять свою привычную функцию — фиксировать происходящее.

Питер вышел.

Мое заточение происходило в комнате, смежной с той, которую занимал Большое Пузо. Некоторое время я слышала голоса оттуда, потом они смолкли.

Заломленные руки болели в плечевых суставах, ныли мышцы, но голова моя была занята другим. Сколько я уже здесь сижу? Час, полчаса?.. Если бы вдруг открылась дверь и вошел Джонни... О, нет! Мне стыдно: я обманула его, чтобы вести это дело единолично. Джонни уверен, что я в отпуске, что веселюсь и танцую. А я сижу, связанная, и терзаюсь. Я провалила поручение клиента, теперь его убьют по моей милости. И тень этого убийства может пасть на агентство Рио. Но где была допущена ошибка? Почему наш план не сработал? Неужели я не произвожу на людей должного впечатления?

Страх за Рауля де Шена, стыд перед Джонни Рио, муки совести и потеря воли — все это подействовало на меня самым непонятным образом. Вы не поверите, но мне очень сильно захотелось... принять ванну. Я мысленно представила эту ванну, до краев наполненную душистой пеной. Теплые струи гладят мою кожу. Нежное полотенце щекочет лицо и руки. Музыка успокаивает нервы... Нет, эта музыка не годится! Кто ее включил?!

Я встряхнула головой, прогоняя видение. В соседней комнате звучала громкая, резкая музыка, слышались крики, смех — там, несомненно, находились участники карнавала.

Внезапно дверь открылась, и весь этот тарарам оказался у меня под носом.

Люди в масках перестали веселиться и замолкли. Наверное, мои ноги, каждая из которых была привязана к своей ножке стула, поразили их своей балетной утонченностью.

— Да... У вас, мисс, потрясающий карнавальный костюм, — сказал, наконец, один из кипиджей. — Как вам удалось так энергично обвить себя веревками?

— Кто-то решил скрыть эту девушку от нас! — воодушевился другой. — Но мы не отдадим ее Синей Бороде. Мне эта красотка нравится. А тебе?

— Это самая лучшая находка за всю мою жизнь!

— Клад надо разделить на всех!

Так они дурачились и смеялись, но между тем руки их, не менее проворные, чем языки, развязали веревки, и я вздохнула с облегчением.

Первым делом я принялась растирать запястья и щиколотки. Потом схватилась за спасительную пудреницу. А когда закрыла ее, самый экзальтированный из кипиджей крикнул:

— Мы выбираем вас королевой бала!

Я вздрогнула: именно это мне предсказывал Джонни.

Наверное, длинноногие красавицы-кипиджи были ревнивы: они мигом нацепили мне на голову маску.

— Теперь, дорогая, вы ничем не отличаетесь от нас. У всех на карнавале должны быть равные шансы.

— Да, конечно, — я уже пришла в себя и поняла, что проголодалась. — А у вас нет случайно сандвичей?

Мужчины услышали и загалдели наперебой:

— Кошмар! Мы держим бэби голодной!

— А у нас ведь много чего выпить и закусить!

Толпа хлынула в коридор, закружила меня в своем водовороте.

Кто-то протянул мне стакан с выпивкой.

— Подкрепи свои силы.

Это было дешевое вино, но я обрадовалась ему, как драгоценному напитку. Мое сказочное освобождение и эта славная компания, и этот карнавал, замечательный в своей безыскусности, — все действовало на меня ободряюще и успокаивающе. Я уже острила, смеялась чужим остротам и радовалась жизни, как могла.

И вдруг я увидела Большое Пузо. Он вернулся.

Заметил ли толстяк меня? Какое счастье, что мое лицо скрывает маска! Я прокралась в уголок и оттуда следила за единственным по-настоящему озабоченным человеком в этой праздной толпе.