Джон Диксон Карр - Девять неправильных ответов

— Я никому ничего не рассказывал. Не беспокойтесь — я не нарушу условия сделки со старым козлом.

— Тогда немедленно отпустите меня.

— Ну нет! Это не предусмотрено договором. Кстати, сейчас мое имя — Билл Досон.

Он не сомневался, что Гейлорд Херст не позволил себе даже намекнуть Хэтто о том, что вместо Лэрри к нему явился самозванец. Конечно, Хэтто знал о договоре, но все еще считал Билла Лоренсом Херстом. Его следующие слова это подтвердили.

— Как интересно! — пробормотал «епископ».

— Не так ли? — отозвался Билл. Его левая рука держала раскрытые «Следы африканской дичи». Билл провел краем форзаца с прикрепленными к нему лезвиями по тыльной стороне ладони Хэтто, порезав ее от основания пальцев до запястья.

Дернувшись, Хэтто попытался повернуть к Биллу объектив камеры. Билл сильнее прижал к нему дуло револьвера. Хэтто понимал, что ему не удастся повернуть камеру, но продолжал шарить под черным шелком, очевидно в поисках спускового крючка. Порез на руке был глубоким, и он обернул ее несколькими складками шелка.

— Нет, Рэбби! — послышался крик Вальтера. — Тебе не нужна борода Линкольна. Сними ее, и побыстрее! Сейчас уже…

— Щенок начинает меня утомлять, — прошипел Хэтто. — Когда я увижу вас на будущей неделе, Лоренс, то дам вам урок, который вы никогда не забудете.

От слова «урок» у Билла стало красно в глазах.

— Слушай, ты, свинья! — шепнул он. — Тебе конец! Вбей это в свою тупую башку! Это никакая не камера. Ты не осмелиться выстрелить в присутствии пятидесяти свидетелей, иначе тебя повесят. А если попытаешься, я всажу в тебя всю обойму. Тебе отсюда не выбраться.

— В самом деле? — послышался невозмутимый шепот.

— И тебе не удастся их одурачить. Они захотят узнать, в чем дело, а когда разберутся, вызовут полицию. Попробуй выстрелить или убежать…

— Мы готовы, дорогой Досон, — громко возвестил Эрик Чивер. — Пожалуйста, позвольте мистеру… мистеру Хэтфилду делать его работу.

— Охотно! — Билл быстро отошел от Хэтто, оставив его в одиночестве у белой стены. Хэтто бросил взгляд на дверь, охраняемую теперь не только дежурным, но и одним из звукооператоров.

Билл стиснул рукоятку револьвера, готовый в любой момент открыть огонь. Часы показывали двадцать восемь минут одиннадцатого.

— Снимайте, приятель! — крикнул Вальтер. — Вы как рал успеете, если поспешите!

— Да, — подхватил Чивер. — Ради бога, поторопитесь!

Хэтто застыл возле смертоносной камеры.

В студии воцарилась гробовая тишина. Наконец послышался негромкий щелчок.

— Готово, сэр! — почтительным тоном возвестил Хэтто. — Надеюсь, леди и джентльмены, снимок вас удовлетворит.

— Постойте! — озадаченно воскликнул Чивер. — Почему не было вспышки?

— Да у него же там наполовину черная лампочка! — заговорил высокий мужчина, играющий президента Дейвиса. — Он даже не вставил новую!

— Более того, — добавил «президент Линкольн». — У этих камер видоискатель обычно сзади, а камера позади задрапирована. Даже если он спереди, то все равно прикрыт.

За длинной стеклянной панелью Билл видел отчаянно жестикулирующую Би Робертс. У окна сидели двое мужчин — очевидно, радиокритик из «Таймс» и контролер программы, которых упоминал Чивер. Один смотрел на ручные часы, другой — на карманные. До начала передачи оставалась одна минута.

— Сейчас мы выясним, в чем тут дело! — рявкнул Вальтер. — Мистер Хэтфилд, позвольте мне взглянуть на эту камеру.

И Вальтер направился к Хэтто.

Впервые камера шевельнулась по-настоящему. Хэтто повернул ее вправо, нацелив объектив на Билла. В свою очередь Билл выхватил револьвер и прицелился в грудь Хэтто, снова шарившего под черным шелком.

Несколько секунд объектив и револьвер были направлены друг на друга. Затем рука Хэтто опустилась. Билл понимал, что, хотя Хэтто и обуял приступ ненависти, он был слишком благоразумен, чтобы выстрелить в него или в кого-нибудь еще.

— Пожалуйста, покажите камеру, — снова потребовал Вальтер.

— Да, Хэтфилд, — присоединился к нему Эрик Чивер. — Мы должны посмотреть на вашу камеру.

Хэтто шагнул назад:

— Она сконструирована по моему специальному заказу, сэр. Я предпочел бы не…

— Ради бога! — крикнула в микрофон Би Робертс. — Уже мигает красная лампочка! Через секунду пора выходить в эфир! Все по местам! Вальтер, если ты хочешь…

Началась невообразимая суматоха.

Вальтер побежал в комнату для прослушивания. В тот же момент двое мужчин, только что смотревших на часы, поспешили в студию, явно жаждая чей-то крови.

Дежурный и звукооператор у двери, напуганные присутствием столь важных особ, распахнули дверь настежь. Билл сунул револьвер в карман и помчался к двери, вновь ощущая всю горечь отчаяния.

Когда обе важные персоны задержались в тускло освещенном дверном проеме, Хэтто так ловко проскользнул между ними, что дежурный и звукооператор ничего не заметили. С опозданием не более чем на две секунды в студии прозвучал сигнал горна. Хэтто с усмешкой посмотрел на Билла и постучал пальцем по камере, прежде чем исчезнуть. Билл устремился следом за ним, оказавшись в самой гуще сумятицы.

К студии бежали два актера — очевидно, генерал Вашингтон и Джексон Каменная Стена. Навстречу им мчалась Норма, зашедшая в студию понаблюдать за происходящим и теперь спешащая назад к своему хронометру. Чивер столкнулся с ней, а Билл налетел на обоих.

Все молча толкались в дверях, слишком хорошо тренированные, чтобы нарушать тишину во время передачи.

Пнув Чивера в голень и ударив контролера программ головой в живот, Билл прорвался в коридор, таща за собой Норму, которую бросил возле комнаты для прослушивания. В середине узкого коридора невозмутимый Хэтто двигался вперед бесшумным, неторопливым шагом, который Билл должен был узнать еще на лестнице.

Билл побежал по коридору — точнее, ему казалось, будто он бежит. Впереди неожиданно возникла дверь, которой следовало находиться справа. Он избежал лобового столкновения, протянув вперед правую руку.

Внезапно его зрение затуманилось, а в висках застучало. Левую руку пронзила боль, и «Следы африканской дичи» упали на пол. Пошатнувшись, Билл ударился о стену.

Он упустил Хэтто. Его снова постигла неудача.

— Мистер Досон! — послышался резкий голос.

Словно в тумане перед ним возникло недовольное лицо Эрика Чивера.

— Надеюсь, мистер Досон, не вы привели этого полоумного фотографа Хэтфилда на нашу передачу?

— Нет, — с трудом отозвался Билл. — Я его не приводил. Я ненавижу его и сейчас гонюсь за ним.

— Тем не менее боюсь, что понадобится расследование.

«Даже не пытайся, старина, — подумал Билл. — Ты неплохой парень, но…»

— Мистер Досон, — продолжал Чивер более любезным тоном, — по многим причинам я бы хотел, чтобы мы стали друзьями. Давайте забудем этот неприятный инцидент. Я… э-э… обратил внимание на ваши глаза и лоб. Скажем, вы просто выпили лишнего.

— Я не пьян, идиот. Меня отравили!

— Отравили? — В опустевшем коридоре слово прозвучало как вопль.

— Вы ничего не поймете, но все равно слушайте. Пистолет в камере не должен был убить меня или даже ранить. Епископ мог много раз прикончить меня на лестнице, если бы захотел. Он мог продырявить меня сзади, когда я бежал по этому коридору…

— Успокойтесь, Досон! Вы больны! Я не…

— Добрый старый Чизкейк! Гей заставил меня сосредоточиться на безобидном духовом пистолете, чтобы я не замечал симптомов. Берегитесь этой книги! В форзаце спрятаны отравленные лезвия. Старый козел отравил меня. Я…

Руки Билла скользнули по стене. Он упал на пол, удивляясь, что не чувствует боли.

— Не шевелитесь! — сказал Чивер. — Я помогу вам встать. Не знаю, что все это означает, но…

— Со мной все в порядке. — Билл с трудом поднялся. — Вы не могли бы поймать для меня такси?

— Конечно, старина! Не беспокойтесь о книге. Я возьму такси и сам отвезу вас домой.

Но в такси Билл потерял сознание.

— Ну, — промолвил доктор, — в целом вы были очень хорошим пациентом. Вы держали повязку на глазах… сегодня у нас двадцать первое… да, целую неделю.

— Но… — начал Билл.

— Я все знаю, мистер Херст! — В голосе невидимого доктора слышался неподдельный интерес к больному, что всегда является даром Божьим. — Для вас было подлинной пыткой то, что до сегодняшнего дня вам не разрешали задавать никакие вопросы. Но на то имелись веские причины. Мне пришлось держать вас на опиатах три ночи подряд.

— Неужели дела были настолько плохи?

— Нет, — усмехнулся доктор Пардонер. — Но это помогло. Впрочем, действие снотворных давно прекратилось. У вас превосходный аппетит, и если со зрением будет все в порядке, когда мы снимем повязку, то можно считать, что вам повезло. Вы готовы снять бинты?

— Готов ли я? — Билл чувствовал себя настолько отдохнувшим, что надеялся сразу решить все проблемы, если только ему удастся собрать воедино фрагменты воспоминаний о пережитом кошмаре. — Говорите, сегодня 21 июня? — спросил он. На этот вечер у него были определенные планы в отношении Хэтто и Гейлорда Херста. — Я вижу через повязку свет в комнате. Но я долго спал. Сколько сейчас времени?

— Девятнадцать двадцать, — ответил доктор Пардонер. — Ваша ночная сиделка прибыла в семь. Хотите увидеть мисс Конуэй, мистер Херст?

— Еще бы! — воскликнул Билл. — Я просто мечтаю об этом!

— Интересно, почему? — весьма холодно осведомилась мисс Конуэй. — Уверена, что мистеру Херсту и без меня есть на что посмотреть.

— Тем не менее, мисс Конуэй, если вы не против, опустите шторы. А вы, мой дорогой сэр, сядьте прямо и смотрите вниз.