— Это вы его украли! — воскликнул Билл. — Снимок был среди бумаг, которые я… — Он умолк.

Марджори выпрямилась, не глядя на Джой.

— Учитывая обстоятельства, мистер Херст, — сказала она, — вы поймете, если я не останусь обедать. Могу я получить мою накидку?

— Это делает вам честь, дитя мое, — злобно усмехнувшись, отозвался Херст. — Разумеется, я все понимаю… Хэтто! Накидку мисс Теннент! Надеюсь, вы простите моего племянника. Не забывайте, что по уровню развития он всего лишь туповатый школьник, которого больше привлекают грубые ласки, нежели истинная любовь.

Хэтто набросил накидку на плечи Марджори и вышел в переднюю, открыв для нее дверь.

— Надеюсь, дорогая, вы навестите одинокого старика?

— Ну… — Не договорив, Марджори повернулась и выбежала через картинную галерею в прихожую.

Билл услышал, как щелкнул замок парадной двери. Он бросился следом за Марджори, но в галерее ему преградил путь невозмутимый Хэтто:

— С вашей стороны, мистер Лоренс, было бы неразумно следовать за молодой леди.

— Прочь с дороги, черт бы вас побрал!

— Сжимать кулаки бесполезно, сэр. Вы поняли, что не можете мне повредить. Но если мистер Херст прикажет мне повредить вам…

Билл посмотрел на свои руки.

— Кажется, я впал в ступор! — с отчаянием произнес он. — Но если я когда-нибудь выйду из него, Хэтто, то, клянусь Богом…

— Да, сэр, — кивнул Хэтто. — Думаю, вам лучше вернуться в гостиную к вашему дяде.

Хэтто вышел в прихожую. Билл потер виски и глаза. Неужели ему всегда суждено подводить своих друзей?

Он начал щелкать большим и указательным пальцами, пытаясь восстановить кровообращение в правой руке, и машинально продолжил это делать, войдя в гостиную.

Из инвалидного кресла послышался злобно шипящий голос:

— А теперь, мадам, я попросил бы вас покинуть мой дом.

— Но вы поступаете неблагоразумно! — запротестовала Джой.

Билл почувствовал, что больше не в состоянии слышать ее голос.

— Вы слышали, что сказал дядя? — осведомился он. — Здесь его распоряжения выполняют беспрекословно. Убирайтесь!

Спрятав руки под норковую шубу, Джой бросила на него загадочный взгляд. Даже теперь Билл не мог отказать ей в привлекательности.[36]

— Не слишком ли вы самонадеянны, мистер Лоренс Херст? — В ее голосе послышались зловещие нотки. — Ваш дорогой дядя настроен не очень дружелюбно. Вам не поздоровится, если я расскажу ему то, что знаю о… Лоренсе Херсте.

— В таком случае, — отозвался Билл, — я расскажу о том, что произошло в баре «Дингала».

Джой устремила взгляд на его щелкающие пальцы.

— Ты не посмеешь! — пронзительно вскрикнула она.

Теперь Билл не сомневался, что сможет от нее избавиться.

— Не посмею? — переспросил он. — Попробуйте обратиться к адвокату — и сами убедитесь.

— Ты грязный… — Джой не договорила.

— Доброй ночи. Выметайтесь!

Джой повиновалась. Парадная дверь громко хлопнула.

— Благодарю тебя, Лоренс.

— Не за что, дядя Гей. — Билл опустился на диван.

— Кажется, ты умеешь обращаться со своими… шлюхами. Но так как я не испытываю ни малейшего интереса к происшедшему в баре… как бишь его… будь любезен не беспокоить меня этим.

— Обещаю.

— Бедный Лоренс! — Снова насмешливое сочувствие. — В данный момент ты преисполнен жалости к самому себе. Ты потерял свою невесту — истинную леди, которую ты не заслуживал. Тебя унизил Хэтто. А теперь ты начинаешь бояться, что проиграешь мне, и у тебя есть на то все основания. Тебе кажется, что ты уже получил все возможные наказания и сюрпризы. Но ты не прав. Покуда мы не сядем за обеденный стол, Лоренс, и ты не узнаешь о своем последнем долге, тебе не понять, что такое сюрприз.

Хэтто медленно распахнул третью и последнюю пару двойных дверей.

— Обед подан, сэр, — возвестил он.

После разговора о «Луисе Четырнадцатом» Билл не удивился, обнаружив, что большая квадратная столовая декорирована в стиле преемника «короля-солнца». Стены были увешаны расшитыми золотом гобеленами, повторяющими сюжеты картин Ватто и Фрагонара.[37] Тяжелые позолоченные стулья обиты бархатом. Над мраморной каминной полкой висело зеркало в витиеватой позолоченной раме. Хотя на потолке висела люстра, в комнате горели только две свечи в хрустальных подсвечниках на мраморном обеденном столе.

Стол стоял параллельно двум высоким окнам от пола до потолка, распахнутым под парчовыми занавесями, впуская в комнату прохладные ароматы Грин-парка.

Подойдя к одному из окон и высунув голову наружу, Билл увидел маленький балкон со стальными перилами.

Еще не совсем стемнело. На юге поверх деревьев виднелся длинный фасад Букингемского дворца, кажущийся белым при свете прожекторов. Под высокими фонарями Мэлла слышалось бормотание голосов.

— Хэтто приготовил недурной бульон «Сен-Жермен», — сказал Гейлорд. — Будет жаль, если мы дадим ему остыть.

Подкатив кресло Гея к узкой стороне стола, Хэтто поправил одеяло и положил на колени хозяина доску для игры в триктрак.

— Как видишь, Лоренс, передо мной только пустая тарелка и пустой стакан. Говоря между нами, мне разрешено принимать пищу только раз в день. Мой врач запрещает мне даже вино и утверждает, что мои еженедельные поездки в клуб могут меня убить. Ба! Мы живем только раз — в физическом смысле. — Он кивком указал Биллу на другой конец стола. Хэтто, подождав, пока Билл займет свое место, вышел через маленькую дверь.

От содержимого блюда из превосходного севрского фарфора исходил аппетитный аромат. На обеих сторонах стола были приготовлены изящные серебряные приборы, два бокала для вина и один стакан для бренди.

Билла тошнило от одного вида еды. Однако простая вежливость требовала попробовать пищу. Бульон «Сен-Жермен» оказался превосходным.

— Похоже, Лоренс, у тебя нет особого аппетита, — ехидно подметил Гейлорд. — Несомненно, ты думаешь о том, куда ударит молния. Ну что ж, думать тебе полезно. Но это можно совместить с едой.

В столовой было совсем темно, если не считать двух свечей и зловеще поблескивающих очков.

— Между прочим, Лоренс, среди твоих школярских вопросов относительно Луиса Четырнадцатого были два довольно интересных. Дама, которую ты назвал его посредницей, была, разумеется, блистательная Minette[38] — англичанка по рождению и француженка по воспитанию. Ее выдали замуж за брата Луиса, герцога Орлеанского. Брак оказался несчастливым, но принцессу очень любили ее деверь, король Луис, и ее брат, Карл II Английский. После подписания договора… — Гей оборвал фразу. — Надеюсь, ты не думаешь, Лоренс, что меня поставили в тупик твои вопросы?

Билл отложил ложку.

— Нет, — честно признался он. — Но я не мог противиться искушению поколебать ваше невыносимое высокомерие. Когда тот, кого вы считали олухом, неожиданно засыпал вас вопросами, вы были слишком изумлены, чтобы сразу найти правильные ответы. Прежде чем собраться с мыслями, вы неверно процитировали Поупа, и я этим воспользовался. Признайтесь, дорогой дядюшка, что у меня неплохо получилось.

Но Гейлорд Херст, как могли бы засвидетельствовать его враги и друзья, никогда не признавал поражений.

Послышалось негромкое тарахтение — лорд Гей бросал кости на доску для триктрака. Билл решил, что он держит доску спрятанной, так как не передвигает фигурки, а всего лишь забавляется выпадающими на костях числами.

— Ты презираешь меня, не так ли? — промолвил «дядя».

— Возможно, это слишком сильное выражение. Скажем, я не испытываю к вам особого почтения.

Гейлорд кивнул. Кости затарахтели снова. Маленькая дверь открылась, и вошел Хэтто, неся еще одно блюдо и бутылку шабли в салфетке.

— Прошу прощения, сэр. — Хэтто проворно убрал суп, заменив его великолепной дуврской камбалой. Потом он предложил шабли Биллу, который, убедившись, что вино достаточно холодное, молча кивнул.

Хэтто наполнил бокал и удалился.

— Вернемся к нашей дискуссии, Лоренс. После подписания секретного Дуврского договора Minette вернулась во Францию, где вскоре…

— Умерла, — закончил Билл, глотнув вино, прежде чем заставить себя перейти к камбале. — Какое-то время считалось, что ее отравили. Но позднейшие исследования доказали, что она умерла естественной смертью.

Казалось, ученый сатир на момент приподнял маску.

— Знаменитые исторические преступления! — прошептал он. — Неужели ты изучал их?

— Да. Иногда изучать историю — то же самое, что изучать преступления.

— Временами ты делаешь почти остроумные замечания, Лоренс, — усмехнулся Херст. — Если бы ты потрудился взглянуть на содержимое моих книжных полок, то обнаружил бы там солидную библиотеку по упомянутой теме. Не помню, показывал ли я тебе комнату, где содержатся реликвии знаменитых преступлений? Я заметил, что ты поглядывал на кое-какие любопытные предметы в гостиной — кастеты, полицейский фонарь… Ты знаком с мистером Роналдом Уэнтуортом?

— Ронни Уэнтуортом из Мэрилебонской библиотеки?

— Да. Ты знаешь его?

— Знаю.

— Очевидно, в связи с этой нелепой выставкой Шерлока Холмса. Большая часть работы была проделана мистером С.Т. Торном. По какой-то причине этот мистер Уэнтуорт, который заменяет Торна в его отсутствие, написал мне…

— По поводу ваших реликвий?

— Да. И я ответил. Ему хватило наглости утверждать, что они уже располагают полицейским фонарем и что он не смог найти никаких указаний, что Холмс — вымышленный персонаж — когда-либо использовал кастет. В результате мое имя не фигурировало среди участников выставки…

— Да, не повезло.

Кости вновь затарахтели на доске.

— Моя карьера, дорогой мальчик, вскоре достойно увенчается. Не удивляйся, — небрежно добавил Гейлорд, — если в Почетном списке будущего года ты обнаружишь своего дядю в качестве лорда Херста оф Болье, в Хэмпшире. Это более высокое звание, чем рыцарство твоего отца. — Очки, казалось, увеличились в размере. — А тем временем, Лоренс, я хочу сделать то, о чем мечтал более тридцати лет.