Агата Кристи - Детективные романы и повести

— В основном, да. Но только более подробным. Анна Морисо ушла из приюта шесть лет тому назад, стала маникюршей, потом работала в дамской парикмахер-ской, была горничной. Она уехала из Квебека в Европу, поступив к кому-то служанкой. Когда сестра Анжелика наткнулась в газетах на сообщение о-смерти Мари Мо-рисо, она поняла, что речь шла именно о той самой Мари Морисо, матери Анны.

— А что известно о муже Жизели? — спросил Фурнье. — Теперь, когда мы знаем, что она действительно была замужем, ее муж может явиться недостающим звеном в нашем расследовании.

— Я уже думал об этом. Собственно, это и явилось причиной моего телефонного звонка. Георг Леман, этот подлец в роли мужа Жизели, был убит в первые дни войны.

Он помолчал немного и вдруг резко спросил:

— О чем это я только что говорил? Нет, нет, не последняя фраза, а чуть раньше? Мне кажется, я, сам того не заметив, сказал что-то важное.

Фурнье постарался как можно подробнее пересказать, о чем говорил Пуаро, но тот лишь отрицательно качал головой.

— Нет, нет. Что-то другое. Ну, ничего…

Он повернулся к Джейн и постарался втянуть ее в общую беседу. Когда обед подошел к концу, Пуаро предложил всем выпить кофе в гостиной. Джейн согласилась и протянула руку за сумкой и перчатками, лежавшими на столе. И вдруг она вскрикнула.

— Что с вами, мадемуазель?

— О, пустяки, — засмеялась Джейн. — Я просто сломала ноготь, нужно его подпилить.

Совершенно неожиданно Пуаро сел обратно на свое место. Джейн и Фурнье в изумлении взглянули на него.

— Да, вот вам проделки человеческой памяти, — тихо сказал Пуаро.

— Мосье Пуаро! — воскликнула Джейн. — Что случилось?

— Только сейчас я вспомнил, почему лицо Анны Морисо показалось мне таким знакомым, — сказал он. — Да, я ее видел раньше. В салоне самолета в день убийства. Леди Хорбери посылала ее за пилочкой для ногтей. Анна Морисо была служанкой леди Хорбери!

Это неожиданное открытие подействовало на всех троих настолько ошеломляюще, что они так и остались сидеть за столом в ресторане. Дело принимало совершенно новый оборот.

Глаза Пуаро были закрыты, лицо искажено, как в агонии.

— Одну минуту, одну минуту, — шептал он, жестикулируя. — Нужно подумать, увидеть и понять. Я должен все вспомнить, все с самого начала. О, проклятие, почему мне тогда так нездоровилось в самолете! Я был слишком занят самим собой.

— Значит, она, действительно, была в самолете, — сказал Фурнье. — Понимаю. Уже начинаю понимать.

— Я вспомнила ее, — вскричала Джейн. — Такая высокая, темноволосая. — Она полузакрыла глаза, напрягая память. — Леди Хорбери назвала ее Маделейн.

— Да, совершенно верно, Маделейн, — сказал Пуаро.

— Леди Хорбери послала ее в конец самолета, где были сложены вещи, за красным несессером.

— Значит, эта женщина прошла мимо кресла, в котором сидела ее мать? — спросил Фурнье.

— Да.

Фурнье тяжело вздохнул.

— Да, вот вам здесь все вместе: и мотивы преступления, и возможность для его совершения.

И вдруг со страстью, какую трудно было ожидать от меланхолика, он с силой ударил обеими руками по столу.

— Но, позвольте! — воскликнул он. — Почему же никто и словом не обмолвился об этом раньше? Почему ее не включили в список подозреваемых лиц?

— Я говорил вам, я уже говорил вам, друг мой, — чуть слышно произнес Пуаро. — Я очень скверно себя чувствовал.

— Да, да, это вполне понятно. Но в салоне были и другие люди, они-то чувствовали себя хорошо. Другие пассажиры; стюарды.

— Все упустили это из вида, — сказала Джейн, — никто не обратил на это внимание, потому что все это произошло сразу, как только самолет оторвался от земли. А ведь Жизель оставалась живой и здоровой по крайней мере еще час или даже больше после этого. Ведь все говорит о том, что она была убита намного позже.

— Странно, — задумчиво произнес Фурнье. — Возможно, это был яд замедленного действия?

Пуаро тяжело вздохнул и схватился руками за голову.

— Я должен подумать. Я должен подумать. Не может ведь быть, чтобы все мои предположения оказались ложными?

— Друг мой, — сказал Фурнье, — в жизни бывает всякое. Случалось это и со мной. Иногда человеку приходится прятать гордость в карман и отказываться от своих прежних версий.

— Вы правы, — сказал Пуаро. — Возможно, я уделил слишком много внимания одной детали. Я ожидал найти в ней ключ к разгадке. Я нашел его и все остальные подчинил этому. Но если я с самого начала был на ложном пути, если все было просто совпадением… Что ж, тогда… Да, тогда я должен признать свою ошибку, расписаться в своем заблуждении.

— Нельзя закрывать глаза на совершенно неожиданный поворот событий. Он очень важен, — сказал Фурнье. — Тут и мотивы, тут и возможности. Ну, что вам еще нужно?

— Ничего. Все может быть так, как вы говорите. Замедленное действие яда — вещь действительно необычная. Но там, где разговор касается ядов, всегда можно столкнуться с неожиданностями. Тут ведь дело в индивидуальной восприимчивости организма.

Голос у него замер.

— Нам нужно выработать план действий, — сказал Фурнье. — Мне кажется, в данный момент будет неразумно вызывать подозрения у Анны Морисо. Она ведь совсем не подозревает, что вы ее узнали. Она считает, будто все, рассказанное ею, принято за чистую монету. Мы знаем, в каком отеле она остановилась, и можем связаться с ней через мэтра Тибольта. Нам следует еще дознаться, был ли у Анны Морисо змеиный яд. Не разгадан также этот американец, приобретший трубку в антикварной лавке и подкупивший Жюля Перро. Вероятнее всего, это ее муж Ричардс. Мы ведь поверили ей на слово, будто он сейчас в Канаде.

— Так вы говорите… муж? Да, муж. Ах, подождите, подождите!

Пуаро сдавил руками виски.

— Все неверно, — прошептал он. — Я шевелю мозгами совсем не так, как надо. Нет ни порядка, ни метода., Нет, слишком уж поспешно сделаны все эти выводы. И, видимо, кто-то хочет, чтобы я именно так думал. Нет, это тоже неверно. Если моя первоначальная версия ложна, то никто не сможет заставить меня думать так, как….

Он вдруг замолчал.

— Простите меня, — сказала Джейн.

Пуаро ничего не ответил, распрямился, поправил на столе вилки и солонку. Беспорядок всегда действовал ему на нервы и оскорблял его чувство симметрии.

— Давайте все проанализируем, — сказал он. — Может ли быть виновной Анна Морисо? Почему она утаила от нас, что была служанкой у леди Хорбери?

— Действительно, почему? — спросил Фурнье.

— Итак, мы считаем Анну Морисо виновной, ибо она лгала. Но подождите! Предположим, моя первоначальная версия правильна. Тогда нужно решить, совпадает ли эта версия с виновностью Анны Морисо? Да, да, это может служить нам в качестве предпосылки… Но, в таком случае, если эта предпосылка правильна, то Анна Морисо вообще не должна была находиться в самолете?

Джейн и Фурнье взглянули на него вежливо, но в то же время скептически.

Фурнье думал: теперь я начинаю понимать инспектора Джэппа. Старик действительно все усложняет. Зачем ему нужно запутывать простое, ясное дело. Он никак не хочет принять решения прямо, без проволочек, старается сделать вид, будто все это идет вразрез с его версией, придуманной заранее.

Джейн думала: ровным счетом ничего не понимаю. Почему вдруг эта женщина не должна была оказаться в самолете? Она летела туда, куда летела ее хозяйка леди Хорбери. Что-то мне кажется, будто он валяет дурака.

Пуаро со свистом втянул в себя воздух.

— Конечно, — сказал он, — это вполне возможно, и выяснить все это очень просто.

Он встал.

— Так что же будем делать, друг мой? — спросил Фурнье.

— Снова звонить по телефону, — ответил Пуаро.

— Через океан в Квебек?

— Нет, на этот раз только в Лондон.

— В Скотланд-Ярд?

— Нет, на Гросвенор-сквер в дом лорда Хорбери. Вот если бы только мне повезло, и я сумел бы застать ее дома.

— Будьте осторожны, друг мой. Если Анна Морисо заподозрит, что мы наводим о ней справки, это помешает нашим планам. Ни в коем случае нельзя позволить ей принять меры предосторожности.

— Не беспокойтесь. Я буду очень сдержан. Я задам лишь один вопрос самого безобидного характера. — Он улыбнулся. — Если хотите, пойдемте вместе.

— Нет, нет.

— Идемте, я на этом настаиваю.

Они ушли, оставив Джейн одну в гостиной. Через несколько минут им дали Лондон. Удача сопутствовала Пуаро: леди Хорбери обедала.

— Передайте леди Хорбери, звонит Эркюль Пуаро из Парижа. — Наступило молчание. — Это вы, леди Хорбери? Нет, нет, не волнуйтесь. Уверяю вас, все в порядке. Я звоню совсем по другому делу. Я хочу, чтобы вы ответили мне на один вопрос. Да… Когда вы летаете из Парижа в Англию, ваша служанка тоже летает самолетом или ездит поездом? Поездом. А в тот последний раз?.. Понимаю… Вы уверены? Ах, она ушла от вас? Ясно. Она вдруг взяла расчет, даже не предупредив вас заранее. Какая черная неблагодарность! Вы правы. Да, они все очень неблагодарны. Да, да, совершенно верно. Нет, вам не стоит беспокоиться. До свидания. Спасибо.

Он положил трубку и повернулся к Фурнье. В глазах у него вспыхивали зеленые огоньки.

— Так вот, слушайте, друг мой. Служанка леди Хорбери обычно добиралась на поезде или на пароходе.

В тот раз, когда произошло убийство Жизели, леди Хорбери в самый последний момент вдруг решила, что Маделейн лучше лететь вместе с ней.

Он взял Фурнье за руку.

— А теперь нужно действовать быстро, друг мой. Мы должны немедленно ехать к ней в отель. Если я прав, а я все же на это надеюсь, то мы должны спешить.